В сентябре Яков Вилимович, приехавший во Львов, выполнил ряд поручений князя. Он закупил для него отборного венгерского вина, парадную конскую упряжь, карету с шестеркой «вороно-пегих» лошадей.
Памятуя о том, что «маленькие подарки скрепляют большую дружбу», Я. В. Брюс не забывал сделать «презенты» нужным людям. Князю Ф. Ю. Ромодановскому он послал «терочку табашную». Н. И. Репнин получил соболей и часы, а также ведро водки. Столько же хмельного напитка было послано в подарок генералу князю М. М. Голицыну. Оба военачальника по достоинству оценили горячительный напиток и через А. Зыбина били челом Брюсу за подношение. Дьяк Н. П. Павлов получил в подарок от своего начальника серебряную уздечку. Благодаря дружеским связям с царским фаворитом и расположению государя, а также личным качествам влияние Я. В. Брюса росло. К нему стали обращаться с просьбами замолвить словечко перед Меншиковым или самим Петром. Иногда просто старались напомнить о себе добрым словом, спросить о здоровье, выказать дружеские чувства.
Заслуженный ветеран, престарелый и больной полковник H.H. Балк просил исходатайствовать себе назначение в какой-нибудь город в коменданты. «Приволокся я из Митавы к Москве… По се время мне пределу никакова нет, ни жалованья, ни отпуску к месту», — жаловался он. Первоначально Ф. А. Головин хотел отправить Балка на службу в Кольский острог. Однако Брюсу удалось замолвить о полковнике словечко. «О зимовье твоем и о болезни, которою твоя милость ныне одержим, говорил я губернатору Александру Даниловичу. И Александр Данилович изволил милость свою явить и сказал, чтоб освидетельствовал у господина Федора Алексеевича, нет ли каких <…> городех порозжего города. И по оной <…> Федор Алексеевич мне явил о Кольском остроге и <…> город зело учинился быть непотребен, понеже, что он в дальности. А после того, как [я улучил], видел Федора Алексеевича у Александра Даниловича, и по оному еще говорил. И в то время он изволил сказать, хотя и ныне выслать, милости твоей быть в Чернигове или Нежине комендантом». Брюс даже помог поселить жену и дочь Балка, выделив им двор.
За помощью к Я. В. Брюсу неоднократно обращался генерал Н. И. Репнин. Адмиралтеец и будущий генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин писал Якову Вилимовичу: «Пожалуй, мой милостивый, во всяких приключающихся о мне случаях не остави меня во благодеянии милости своей, за что долженствую милости твоей служение мое отдавати». Обер-комиссар Ратуши и царский «прибыльщик» Алексей Курбатов просил Брюса исходатайствовать ему пожалованье «изменничьих деревень циклеровских и соковнинских».
В то же время Яков Вилимович был равноудален от всех придворных группировок и старался не ввязываться в конфликтные ситуации. В одном из писем он стал опрометчиво поучать князя-кесаря Ромодановского, как правильно заготавливать лес. Федор Юрьевич обиделся, и Брюс поспешил сгладить ситуацию: «И я тебе, государю, о оном (лесе. — Авт.) никогда с пенями не писывал, и помышления моего о том не было, чтобы мне тебя, государя, чем прогневить, кроме того, что всегда тебя, государя, прославляю».
Современная исследовательница заявляет, что Я. В. Брюс, занятый военными походами и «не имеющий постоянного места проживания» (хотя жительствовал он, как известно, в Москве, в Немецкой слободе), имел весьма малое представление о том, как велось его хозяйство, и даже не знал о количестве собственных лошадей.
Попробуем опровергнуть столь голословное утверждение. Многие письма Брюса содержат его распоряжения относительно содержания лошадей и ухода за ними. Так, например, только в Смоленске и Рославле стояло 50 лошадей, принадлежавших Брюсу. Из его личных средств была выделена сумма денег на покупку овса, лошади были «довольны кормом и сыты», а для профилактики болезней им выстригли уши и гривы. Чтобы спасти своих лошадей в Новгороде от падежа во время «конского мора», Брюс приказал управляющему перевести большинство из них в Москву.
Надо полагать, что Яков Вилимович вообще любил животных. Скучая в походе, Брюс просил прислать ему любимых собак. В письме А. Зыбина содержится информация об отправке начальнику артиллерии двух собак, одну из них звали Жучка.
Был Я. В. Брюс и в курсе дел в своих поместьях. Кроме полученных владений в Нарве (городской и загородный дом с землей) и дома в Немецкой слободе у Брюса за несколько лет его воеводства в Новгороде появилось домашнее хозяйство (дом, конюшни, сад и т. п.), которым также необходимо было управлять даже во время войны. Брюс вникал во все подробности этого; управления, хотя основное бремя забот по хозяйству легло на плечи Марфы Андреевны. Новгородский управляющий М. С. Желобовский писал Брюсу: «А сколько в тех деревнях дворов и крестьян отказано за милость твою, и тому послал я с отказных книг выпись за дьячею рукою к Марфе Андреевне».
Еще в 1705 году от князя М. И. Вадбольского Яков Вилимович узнал о выморочных поместьях Федора Пущина, Ивана Клементьева и Юрия Негоновского в новгородских землях (всего более 1100 четвертей земли). В начале января 1706 года Вадбольский советовал «побить о поместьях челом».
Вероятно, тогда же Брюс, получив точные сведения о землях и крепостных крестьянах на них по писцовым и переписным книгам, обратился с челобитной об отдаче этих поместий ему. Учитывая, что по некоторым поместьям были тяжбы с дальними родственниками прежних владельцев и с Иверским монастырем, дело тянулось, по крайней мере, до весны 1706 года.
Однако летом 1706 года новгородский управляющий М. С. Желобовский сообщал своему хозяину Я. В. Брюсу, что «в усадьбах у милости твоей по се число, дай Бог, здорово». Была засеяна яровая пашня даже больше, чем при прежних владельцах. Заканчивался посев ржи. Для домашнего обихода было заготовлено 1500 копен сена. Часть лугов была отдана под сенокос «на оброк». Жизнь крепостных крестьян в новгородских поместьях Брюса была, вероятно, лучше, чем у соседей. Так, бежавшие в Польшу крепостные помещика Ивана Нелединского, прислали к управляющему имениями Брюса крестьянина для переговоров. Они хотели поселиться на новгородских землях Якова Вилимовича («семей с 20»). Скорее всего, в том же году Брюсу, по совету Желобовского, удалось отписать на себя и новгородский дом И. Клементьева.
Таким образом, даже находясь вдали от своих владений, Яков Вилимович находил время заботиться о них. В своих хозяйственных распоряжениях Я. В. Брюс предстает перед нами как рачительный и заботливый хозяин. В общении с «птенцами гнезда Петрова» Яков Вилимович — «политичный» человек, умеющий отстаивать как свои собственные интересы, так и интересы своего ведомства, используя при этом не столько грубый нажим, сколько пути дипломатического воздействия и рычаги влияния в ближайшем окружении Петра I.
Калишская баталия
Осенью 1706 года военные действия возобновились на территории юго-западной Польши, куда из Киева выдвинулись русские войска. 18 сентября 1706 года Меншиков извещал Я. В. Брюса о переходе неприятеля через Вислу и советовал ему «в доброй быть осторожности, а особливо… остерегаться с левой стороны».
Через несколько дней светлейший князь, как будто предчувствуя грядущее сражение, писал Брюсу: «Я обретаюсь с кавалерией во шти милях от Люблина в местечке Краснике, и завтра паки отсель в намерений путь к Висле пойдем. Того ради, изволь, ваша милость, со всеми при вас будучими людьми, идти за нами сим же путем как возможно… Також прошу, извольте лошадей гораздо кормить овсом и рожью, что где получить можно. И прикажи над драгунами прилежное осмотрение иметь, чтоб лошадей не поморили».
Меншиков понимал, что кавалерию, и прежде всего лошадей, следует поберечь, так как именно она в тот момент являлась ударной силой русских войск. Кроме того, из письма следует, что Я. В. Брюс если и не командовал частью кавалерии, то, по крайней мере, надзирал за ее состоянием во время марша к Калишу. 27 сентября 1706 года русско-польско-саксонская кавалерия, насчитывавшая в своих рядах до 22 тысяч всадников, переправилась у Сандомира через Вислу и подошла к Петеркову. «И намерение наше было, чтоб кончая с неприятелем баталию дать, и ради того поспешали опокидая многие обозы назади», — доносил А. Д. Меншиков царю.