Профессор Мак-Дугалл, известный психолог, называющий высказываемую им точку зрения анимизмом, утверждает, что имеется некий одушевляющий принцип, действующий внутри человека, принцип, природа которого отлична от природы тела, — «некая психическая, или духовная, структура, которая не имеет протяженности в пространстве, но может быть скорее охарактеризована, в выражениях Дриша, как некое качественное многообразие, которое, не будучи пространственным, действует тем не менее в пространство». Мак-Дугалл обосновывает свою позицию главным образом, исходя из тезиса, что функции жизни и психики лишь частично соотнес яте я с материальной структурой. Касаясь действия мозга, он пишет: «Как и следовало ожидать, если придерживаться компетентного взгляда на возможности, имеющиеся в данной области, по всей вероятности, существует тесное соотношение между, с одной стороны, опытом различных чувственных качеств и различных телесных движений и, с другой стороны, некоторыми частями мозговой структуры. Но все попытки проследить это соотношение дальше потерпели неудачу... Вообще можно сказать, что опытные данные подтверждают взгляд, что мозг в некотором смысле функционирует как целое и что, когда одна часть мозга разрушена, другие части могут удивительным образом как бы брать на себя функции поврежденной части» (McDougallW. Modern Materialism and Emergent Evolution. Van Nostrand, 1929, p. 65-66).
Мак-Дугалл, по-видимому, сам дает ответ на свою же собственную аргументацию, когда он говорит, что «мозг в некотором смысле функционирует как целое». Конечно, он функционирует именно так, особенно когда он осуществляет высшие интеллектуальные процессы, каковыми являются мышление и память. Такие процессы никогда определенным образом не локализовались в какой-либо одной части мозга и почти наверняка никогда и не будут точно локализованы. По всей вероятности, наиболее сложная психическая деятельность всегда использует межнейронные связи, осуществляющиеся на очень большой части сложной коры головного мозга. Как замечает сам Мак-Дугалл, только для определенных физиологических функций, таких, как зрение и слух, было найдено соотношение с отдельными частями мозга. Эти области коры головного мозга действуют как специализированные пульты для отдельных входящих и исходящих нервных процессов. Но они работают не изолированно, особенно когда — как это бывает по большей части — зрение, слух или другая функция связаны с мышлением и находятся в сотрудничестве с ним. Ограниченные возможности установления соотношения между различными частями головного мозга и различными функциями сознания едва ли оправдывают Мак-Дугалла и Бергсона (который также аргументирует подобным образом), когда они высказывают притязание, что сознание может обойтись без мозга как целого. Оговорка, сделанная здесь, очевидно, вполне естественна в связи со структурой коры головного мозга и механизма мышления.
Весьма уместно упомянуть при освещении данного вопроса о том, что профессор Кеннон называет «запасом прочности» тела. Кеннон находит, в согласии с другими физиологами, что наши тела построены не на принципе скаредной экономии, но на основе великодушного сверхизобилия, что и должно обезопасить его от всевозможных случайностей. Активных тканей в большинстве органов человеческого тела по количеству значительно больше, чем необходимо для нормального функционирования этих органов. В некоторых случаях излишек превышает в пять, десять или даже пятнадцать раз действительную потребность. Многие человеческие органы, например почки, являются парными, и в таких случаях тело часто сохраняет сравнительно высокую способность к деятельности даже в случае, если работает только один из парных органов.
В мозгу, как и в других органах тела, имеется большой запас прочности. И это помогает объяснить, почему различные части мозга могут навсегда выйти из строя, а в то же время психическая деятельность и контроль над телом не оказываются навсегда нарушенными. Однако имеются некоторые необходимые части мозга, разрушение которых неизбежно влечет за собой смерть. В своем будящем мысль очерке «Энергия человека» («The Energies of Men») Уильям Джеме, показывая, какими громадными резервными потенциалами обладают люди, наглядно и весьма убедительно поддерживает принцип доктора Кенкона.
Тот факт, что функция разрушенной части мозга может иногда выполняться другой частью, больше свидетельствует о замечательной гибкости и резервных потенциалах коры головного мозга, чем о присутствии сверхъестественной души. И не существует никакой причины, вследствие которой воспитать небольшой участок коры, чтобы он мог принять на себя новую ответственность, было бы легче этой сверхъестественной душе, чем естественному комплексу тело — личность с его бесконечно усложненным мозгом и нервной системой и его беспримерными силами, известными и неизвестными, сознательными и бессознательными. Точно таким же образом громадная сложность и гибкость мозга и тела, превосходно функционирующих вместе, как единое целое, позволяют дать вполне удовлетворительный ответ на следующее положение, высказанное Мак-Дугаллом: «Факт психической индивидуальности... не может быть понят... без постулирования некоторой основы единства, не являющейся мозгом или материальным организмом» (McDougall W. Body and Mind. Macmillan, 1911, p. 356).
Мак-Дугалл также говорит нам, что если будет отвергнута дуалистическая точка зрения, одной из форм которой является его анимизм, то «вера в любую форму жизни после смерти тела будет по-прежнему быстро клониться к упадку среди всех цивилизованных народов, и еще до того, как сменится много поколений, число ее сторонников окажется ничтожным». «В высшей степени вероятно, что исчезновение этого верования будет катастрофическим для нашей цивилизации. По-видимому, каждая энергичная нация обладала таким верованием, и потеря его во многих случаях сопровождалась упадком национальной энергии» (Ibid., p. XII..). Это спорное положение весьма откровенным образом ставит вопрос о том, до какой степени защитники дуалистической психологии действуют, сознательно или бессознательно, под влиянием желания спасти для человека веру в бессмертие. И это ведет к дополнительному вопросу, упомянутому в первой главе, — вопросу о том, до какой степени создание великих метафизических дуалистических систем, которые обычно ассоциируются с дуалистической психологией, вызывается той же мотивировкой.
Наука дает возможность ясно понять, почему в ходе истории так часто выдвигались дуалистические теории. Дело в том, что научный анализ при характеристике человеческого организма устанавливает целый ряд серьезных разграничении между различными функциями и частями тела. В конце концов, дыхание — это не то же самое, что пищеварение; далее, человек не может, скажем, есть идеи. Более того, существуют определенные естественные деления в самом человеческом мозгу. С одной стороны, есть кора головного мозга — тонкий внешний слой серого вещества, который осуществляет мышление, а также функцию координации. С другой стороны, имеются таламус, мозжечок и мозговой ствол, которые вместе составляют нижнюю половину головного мозга, функционирующую в значительной степени как вместилище эмоций и управляющую автоматическими процессами, такими, как дыхание и кровообращение.
Эта нижняя половина мозга, которая в ходе эволюционного процесса появилась первой, часто вступает в конфликт с верхней половиной, известной как большие полушария головного мозга. Современные психологи и психоаналитики приписывают причину значительной части неврозов, столь характерных для цивилизованной жизни, отсутствию координации между этими двумя главными частями головного мозга — тому, что подсознание, или бессознательное, действует наперекор сознанию. Этот целиком естественный дуализм в мозгу, о котором мы говорим, лежит в основе многочисленных аргументов, обосновывающих наличие сверхъестественного дуализма. С точки зрения последнего функционирование коры головного мозга объясняется деятельностью сверхфизической души. Необходимо иметь в виду, что, какие бы различия мы ни проводили внутри человеческого мозга или тела, это всегда различия внутри того же самого естественного тела, и, какие бы различия мы ни находили между человеком и другими вещами, одушевленными или неодушевленными, это всегда различия внутри одного и того же царства природы.