Соответственно, и команда у Рогли подобралась под стать, неспроста же Никир-викинг, как звали Никлиса северяне, выбрал в свое время его драккар, и даже дослужился до медлинга, что соответствовало примерно сержанту в имперских войсках.
Еще одной занятной особенностью Рогли было его отношение к колдунам. Конунг волхвов не боялся, но всячески избегал, и на свой корабль не допускал. Возможно, поэтому он и сумел продержаться достаточно долго, тогда как в других дружинах осмелевшие волхвы отбирали первенство у конунгов. С другой стороны, у Рогли не вышло пробиться на север, когда собратья сбежали от кораблей конунга Северных островов. Не хватило Толстяку отваги, он предпочел отсиживаться на юге, голодать и прятаться, тогда как большинство разбойничьих вождей выбрали битву.
Пришельцев северяне приняли спокойно и достаточно доброжелательно.
Карикан отыскал в горах какую-то ягоду, названия которой сам не помнил, и из сока сумел изготовить кислый напиток, с заметным содержанием алкоголя. Стосковавшиеся по хмельному северяне проявили недюжинный энтузиазм, собирая ягоды. Впервые Ингви увидел, как разбойники хоть что-то делают быстро - когда они тащили Кари свою добычу, упрашивая сделать поскорей порцию напитка. Тот с шутками и прибаутками, угощал всех, не жадничал и делил поровну. Хотя на приготовление требовалось несколько дней, старался заготовить впрок и непременно сберечь запасец. Аньг ему помогал, но лениво, словно нехотя. Парень, как обычно, пребывал в прострации - путешествие, смена обстановки и новые знакомства никак на него не подействовали.
По вечерам северяне рассаживались у костра, жарили рыбу, доедали лепешки из остатков подпорченной муки, которая оставалась еще на драккаре. И беседовали - вернее, кто-нибудь рассказывал, остальные внимали. Варвары могли зачарованно выслушивать по три-четыре раза кряду одну и ту же историю, не жалуясь, что выучили наизусть. Да и в самом деле, историй у них было в ходу не так уж и много - полдюжины старинных легенд да несколько свежих песен о похождениях викингских походов.
Конечно, Никлис с его побасенками оказался очень даже востребованным рассказчиком, его слушали с удовольствием, но еще большей популярностью стали пользоваться истории Тонвера и Дунта. Эта парочка быстро освоила язык северян, хотя и изъяснялись они с акцентом, но очень бойко. Монахи, не мудрствуя, просто пересказывали жития святых, причем не только в канонической версии, которая записана в "Серебряной легенде", официально признанной Церковью. Они даже чаще придерживались того варианта житий, сочинение которого приписывается знаменитому проповеднику древности Мерку Старому. Этот циничный бродяга сочинил множество анекдотов о своих современниках, которых позже признали блаженными и гилфинговыми угодниками. Верней, теперь уже трудно установить, сочинил ли их один человек, и звали ли того человека Мерком - однако эта легендарная фигура пользовалась огромной популярностью, так что некий смутьян недавно стал именоваться Мерком. Этого, чтобы отличить от древнего философа, прозвали Мерком Новым, и он добавил к сочинениям предшественника немало историй, отличающихся удивительно едким юмором.
Когда Дунт, а чаще - Тонвер, принимались рассказывать эти истории, мешая почерпнутое в запрещенных книгах с собственными измышлениями, северяне слушали, разинув рты. Следовало признать, оба монаха были отменными рассказчиками, но энтузиазм слушателей явно превосходил их исполнительский талант. Словом, монахи прижились.
Аньг, всегда всем довольный, неизменно пользовался всеобщей симпатией. Конечно, лучше всего у него получалось заводить дружбу с юными девами, но и грубые моряки отнеслись к нему неплохо, работать не заставляли, не ругали, считали безумцем, которые, как известно, по-своему угодны Морскому Царю.
Об Ингви речи не было - он был великим чародеем и отважным воином. Его боялись и уважали, на него возлагали большие надежды - если придется схватиться с дружинниками конунга Гоегора, энмарскими боевыми кораблями или имперскими галерами, помощь сильного чародея очень даже пригодится. Толстяка Рогли вполне устраивало, что спокойный Ингви не буянит, не своевольничает, не ссорится с северянами и что очень важно - не собирается оставаться на драккаре слишком долго.
Больше всего демон волновался за Ннаонну - как-то у нее отношения наладятся? Но девушка никого не задирала, не буянила и вообще - "была умницей". Так она сама сказала Ингви, когда он с тревогой наставлял ее и просил не ссориться с северянами - сказала, я, мол, буду умницей. И была. Даже ела беспрекословно со всеми, хотя, вообще-то, Ингви знал, что девушка терпеть не может рыбу.
К тому же люди Рогли каким-то образом отождествляли ее с Морской девой Фаэтой, невестой Морского Царя. Видимо, внешность вампирессы-полуэльфийки соответствовала их представлениям об этой чудесной даме. Волхвы, участвовавшие в великой битве против Бога-Дитя, могли бы их разубедить, да Толстяк Рогли избегал чародеев. Не то, чтобы Ннаонну считали как-либо связанной с почитаемой Фаэтой, но сам образ чернокудрой девы, плывущей на драккаре, оказался симпатичен.
Словом, все сладилось замечательно, и, когда наконец викинги спустили на воду свой драккар, новый экипаж сработался, роли новичков определились... Впереди лежал морской переход.
Начало плавания прошло вполне мирно. Корабль шел под парусом, ветер благоприятствовал, и северянам не приходилось садиться на весла. Вдоль правого борта медленно смещался однообразный горный пейзаж. Мокрые горы здесь, в южной части были невысоки, они выступали в море узкими грядами, скалистые хребты и причудливые очертания склонов делали горы похожими на гигантских драконов, припавших к берегу и вытянувших шеи, чтобы вдоволь лакать морскую воду.
Иногда скалы, точащие из воды или у самой береговой кромки, под воздействием ветра и моря принимали причудливые очертания. Можно было развлекаться, угадывая в странных камнях силуэты людей и животных. Ннаонна именно этим и занималась, но слушать о ее фантазиях неохота было никому из спутников, тогда она заставляла Аньга выслушивать, на что похож тот или иной камень. Тот спокойно слушал, покорно кивал и всегда улыбался, глядя будто сквозь девушку.
- Нет, ты не кивай сразу, - настаивала вампиресса, ты сам погляди - вон, видишь? Это старуха с мешком на плече! Ну, видишь? Видишь?
Аньг кивал... но в самом деле присматривался. А потом стал понемногу просыпаться. Неожиданно камни пробудили в нем интерес, юноша тоже начал разглядывать скалы, и несколько раз даже вставлял слово-другое. Правда, в его фантазиях камни были похожи на юношей или девушек. Вероятно, Аньг вспоминал свою "паству"...
Ингви было не до забав, он занимался исследованиями. Старательно разглядывал берег, выспрашивал северян, как много они прошли за истекший день, изредка что-то записывал в маленькую книжку, которую предусмотрительно захватил с собой. Король собирался по возвращении внести изменения в исчерченную углем карту.
Еще демона занимал собственный меч и фон маны. Магическое поле здесь было хотя и слабое, но вполне ощутимое, в этом пустынном краю уже чувствовались эманации Создателей. Зато Черная Молния не тянула ману из окрестностей, для багровых камней здешний фон был все же слишком скуден.
Карикан приглядывался к Ингви, он понимал почти все, что беспокоило демона, да и сам пару раз заводил разговор о мане и о географии здешних берегов. Бродяга вез бурдюк с хмельным напитком из перебродившего сока ягод и выдавал северянам по вечерам небольшими порциями. Моряки Рогли, конечно, могли бы выпить все за один раз, но слушались Кари, когда он, посмеиваясь и отпуская веселые шуточки, объяснял, что, дескать, завтра тоже будет вечер, и тоже будет скучно.
По вечерам рассаживались вокруг огня, который разводили в жаровнях, пили хмельной сок из бурдюка Карикана и слушали монахов. Тонвер с Дунтом были неисчерпаемыми кладезями поучительных историй, и однажды Ингви с удивлением понял, что добрые братья под видом баек втюхивают северянам основы истинной веры! Монахи и в походе не забывали о своих обязанностях и добросовестно несли дикарям слово Гилфингово. Тонвер с Дунтом толковали разбойникам о подлинной сути Морского царя. Не отрицали истинности божка - да и как отрицать, если он являлся северянам во плоти! Но, не отрицая и не проклиная, медленно вели к тому, что Морской Царь - лжец и отец лжи. Дескать, он на погибель увлекает сильных мужчин к злым делам...