С. Борисов

БАЖЕНОВ

ВРЕМЯ

Будущий самодержец Павел, в бытность наследником престола, беседовал с французским художником об известных архитекторах.

Художник сказал наследнику:

— Вы забываете, ваше высочество, об одном великом архитекторе, и притом русском; я видел его чертежи, дивился им, и… не вспомню теперь его имени… тяжелое, русское — кажется, если не ошибаюсь, оно кончается на ов…

— Верно, вы говорите о Баженове?

— Точно. Где он и что делает? Я ничего о нем не слышу!

Павел улыбнулся и сказал:

— А разве вы не знаете, что нет пророка в отечестве его?

Родина была тогда мачехой для людей с талантом. Баженов, которого называли поэтом в архитектуре, начал свою жизнь в первые десятилетия XVIII века. Даже столетием позже русская национальная гордость — А. С. Пушкин имел основание пожаловаться на судьбу, угораздившую его «родиться в России с душой и талантом».

Баженову, как художнику, трудно было жить и работать в эпоху, когда талант получал оценку лишь в той степени, в какой он безропотно исполнял роль придворного слуги. Художник обречен был восхвалять добродетели развратных царей, воспевать государственные умы бездарных правителей, возвеличивать царство кнута и крови. Только глубокая убежденность и твердая воля могли вывести художника на путь полноценного творчества.

XVIII век богат людьми сильной воли и характера и полон событиями, которые долго давали себя чувствовать в истории Европы. Но этот век еще ждет историков-марксистов, которые развернут колоссальное полотно событий, пережитых нашей страной.

Великий Петр не успел завершить свои преобразовательные реформы. Он был окружен слугами, преданными ему, но равнодушными к России. В последние часы своей жизни, лишившись языка, Петр хотел назначить преемника. Он начал писать:

— Отдайте все…

Но смерть остановила руку.

Началась борьба претендентов на престол, свалка в среде правящей дворянской верхушки. На экране русской истории с кинематографической быстротой следовали дворцовые перевороты. Гвардия посадила на престол Екатерину I — глупую, болезненную и растолстевшую от постоянного пьянства женщину. Махнув рукой на государственные дела, царица почти ежедневно до утра засиживалась на пирушках с гвардейцами.

Екатерину I сменяет Петр II. Через два года пятнадцатилетний царь умер в день, когда была назначена его свадьба с княжной Долгорукой. Престол заняла курляндская герцогиня Анна. Ее царствование — один из страшнейших периодов русской истории.

Страна очутилась в руках немецкого сброда, возглавляемого немецкими правителями — временщиками.

Тайная розыскная канцелярия хватала без разбору всех, о ком доносили шпионы, как о недовольных. Людей пытали, срубали головы, сажали на кол, тысячами ссылали в Сибирь… Сельское хозяйство упало, крестьяне бежали куда глаза глядят — в бегах насчитывалось около четверти миллиона человек. Голод стал постоянным спутником русского народа. Неимоверные подати дотла разорили крестьян. В деревне орудовали карательные экспедиции: неплательщиков морили в тюрьмах голодом, засекали до смерти. Стоны и рыдания не прекращались в деревнях. Росла народная ненависть к Анне, помещикам и особенно к немцам, приспешникам царицы.

— Немцы русских крестьян считают хуже собак. Наши слезные и кровавые подати идут на обжорство и пьянство правителей-немцев.

Находились смельчаки, расплачивавшиеся жизнью за такие слова.

Анна и ее двор пожирали весь народный доход.

Мужеподобная, огромная, с грубыми чертами лица, Анна, ханжа и садистка, дела государственного управления передала немцам. «Они, — пишет историк Ключевский, — посыпались в Россию точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забрались на все доходные места в управлении». Этот немецкий сброд возглавлялся двумя проходимцами — Бироном и графом Довенвольдом. Вся их банда, соревнуясь друг с другом в унижении русского народа и издевательстве над ним, «кормилась досыта и веселилась до упаду на доимочные деньги, выколачиваемые из народа».

А страна, народ?

Жизнь дворцовой клики с ее большими тревогами и переменами достигала затаенных уголков страны смутными слухами, усиливавшими беспокойство. Накапливавшаяся ненависть ждала искры, чтобы взорваться. Народ начинал понимать: сколько бы царей ни сменялось, он при них был, остается и будет рабом дворян, державших в своих руках судьбу деревень и городов и населявшего их крестьянского и рабочего люда.

В годы царствования Анны родился Василий Иванович Баженов.

Его родина — село Дольское, Калужской губернии, Покосившиеся курные избы с почерневшими соломенными кровлями тянулись в этом селе двумя однообразными рядами вдоль дороги в уездный городок Малоярославец. Над селом возвышалась старая деревянная церковь с облупленным куполом; у погоста, в домике дьячка Ивана Федорова Баженова родился будущий знаменитый архитектор. Произошло это 13 марта 1737 года.

Низшее сельское духовенство по своему бесправию мало отличалось от крепостного крестьянства. Наглядное представление дает описание разговора между помещиком Болотовым и пономарем сельской церкви.

— О, — воскликнул Болотов, когда к нему привели в чем-то провинившегося пономаря, — когда ты на духовное свое правление надеешься, то я тебе докажу, что я его не боюсь, и выпорю тебя, сколько душе моей угодно… Ложись-ка, ложись!

Вот от такого помещичьего произвола, от беспросветной нужды и тьмы деревенской жизни Иван Баженов и стремился в Москву.

Дьячок Иван Баженов обладал изрядным басом, пел «достойно есть яко во истину» и «иже херувимскую» с такой силой, что дрожали лампады и мигали свечи перед «чудотворцами».

Случайно проезжавший московский барин обратил внимание на незаурядный бас и, будучи любителем церковного пения, порекомендовал дьячка в Москву, в кремлевскую придворную церковь.

ДЕТСТВО

Москва пылала. Языки пламени лизали черные тучи дыма, скрывшие весеннее голубое небо. Пожар, начавшийся в церкви Иоанна Предтечи, охватил соседний дворец и перебросился в Кремль. Под мрачный набатный перезвон и стук трещоток горели терема, дворцы, церкви. С колокольни Ивана Великого падали колокола, у царь-колокола бревном отбило край.

Из охваченного пламенем Кремля обезумевший от ужаса народ бежал в Замоскворечье. Но пламя, словно дикий исполинский зверь с огненными космами, перебрасывался со строения на строение. Уже пылал Китай-город. Ни стены, валы и рвы города, ни окружавшие его реки Неглинная и Яуза не могли остановить огненного потока. Рухнули в воду обгорелые мосты. Народ спасался вплавь и тонул. Горели палаты, дворцы и теснившиеся между ними курные избы. Огонь переливался по крышам домов на Покровке, Мясницкой, Сретенке, Тверской, Никитской, Арбате…

Народ бежал, задыхаясь от удушливого дыма и смрада обгорелых трупов. Полицейские и подьячие под страхом жестокого наказания пытались организовать тушение пожара, остановить буйство огня, но тщетно: три дня и три ночи пылала Москва. Как память об этом пожаре, в народе сохранилась пословица: «От копеечной свечи и Москва сгорела».

Это произошло в конце мая 1737 года.

В опустошенную пожаром Москву приехал дьячок Иван Федорович Баженов с женой и трехмесячным сыном Василием.

Вскоре после их переезда снова вспыхнули пожары: голытьба, доведенная до последнего отчаяния, поджигала уцелевшие дома дворян и купцов. По приказу императрицы, поджигателей ловили, пытали, заставляли называть сообщников и затем всех сжигали живьем…

Московская полиция доносила сенату, что в городе «множество помету и всякого скаредства, от чего соседям и приезжающим людям, особенно в летнее время, может быть повреждение здоровью».

Поселились Баженовы вблизи Кремля. Полуразрушенные казенные и частные здания, церкви без кровель, гнездящиеся на пустырях, наскоро поставленные избушки — первые впечатления подраставшего ребенка. По описанию избы соборного певчего можно представить домашние условия Баженовых. Изба имела два больших слуховых окошка на улицу, третье — во двор. Печь большая и от нее полати. Специальный сход в полу около печи, так называемый голбец, вел в нижние кладовые, где хранились с'естные припасы и разный домашний скарб. Светлая, чистая горница с двумя окнами, с лавками вдоль стен и столом заменяла гостиную в богатых домах. Между передней избой и горницей — сени, и в них чуланы… Из сеней — выход на крыльцо, довольно высокое. На дворе — два сарая, коровник и небольшой огород.