Петр. Желал бы я знать, всегда ли Венедикт совершал такие чудеса силою молитвы или иногда одним мановением воли.

Григорий. Те, которые доброю волею прилепляются к Богу, когда требует нужда, могут совершать чудеса тем и другим способом, так что иногда совершают их молитвою, иногда — своею властию. Так, св. Иоанн говорит: елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти (Ин.1,12). Если есть такие, которые имеют власть быть чадами Божиими, то удивительно ли, что такие могут своею властию и чудеса совершать? Что тем и другим способом они совершают чудеса, доказывает пример апостола Петра (Деян.9,39–41), который умершую Тавифу воскресил молитвою, а лжецов Ананию и Сапфиру (Деян.5,1–10) предал смерти обличением. Не сказано, что он молился об умерщвлении их, а только обличил сделанный ими проступок. Итак ясно, что святые иногда совершают чудеса властию, иногда молитвою, как и Петр Ананию и Сапфиру лишил жизни обличением, а Тавифе возвратил ее молитвою. Теперь припоминаю я два чуда, совершенные верным рабом Божиим Венедиктом, из коих одно совершено свыше полученною властию, а другое — молитвою.

Один готф, по имени Цалла, державшийся арианской ереси, во времена царя их Тотилы, пылал самою свирепою ненавистью против духовных мужей Православной Церкви, так что кто из клириков или монахов попадал ему на глаза, никогда не уходил живой из его рук. В один день, побуждаемый корыстолюбием и увлекаемый грабительством, готф стал мучить жестокими пытками одного поселянина и подвергал разным истязаниям. Поселянин, побежденный мучениями, сказал, что отдал свое имение рабу Божию Венедикту, для того сказал, чтобы выиграть время для спасения жизни, если мучитель поверит. Тогда Цалла перестал мучить поселянина пытками, но, связавши ему руки крепкими ремнями, погнал впереди своего коня, чтобы поселянин показал, кто этот Венедикт, взявший у него имение. Поселянин привел готфа, сам идя впереди со связанными руками, в монастырь святого мужа и нашел Венедикта, пред входом в монастырь сидящего и занимающегося чтением. Обратясь к следующему за ним свирепому Цалле, поселянин сказал: «Вот тот Венедикт, о котором я сказал тебе». Цалла в безумии развращенного ума бросил на святого свирепый взгляд, думая тем устрашить его, как других, и начал кричать громким голосом: «Встань, встань, отдай вещи этого поселянина, которые ты взял». На голос его св. муж тотчас отвел глаза от чтения и, осматривая его, едва заметил поселянина, который стоял тут связанный; но когда навел очи на его связанные руки, тотчас ремни, связывавшие руки, начали развязываться чудным образом с такою скоростию, что никакая человеческая расторопность не могла развязать их так скоро. Когда же поселянин, прежде связанный, в одно мгновение стал развязанным, Цалла, дрожа от могущества такой власти, пал на землю и, преклоняя свою жестокую выю к стопам святого, предавал себя его молитвам. А святой муж, позвавши братию, повелел ввести его внутрь, чтобы принял благословение [ [94]]. Когда Цаллу опять привели к нему, он увещевал его оставить такую безумную жестокость. Готф, уходя с сокрушением сердца, ничего более не просил у поселянина, которого св. муж развязал без прикосновения, одним взглядом. Вот что значит, Петр, сказанное мною, что те, которые с дерзновением служат всемогущему Богу, могут иногда совершать чудеса даже одною своею властию. Ибо кто сидя укротил свирепость страшного готфа, а узы ремней, связывавших руки невинного, развязал силою взоров своих, самою скоростию чуда показывает, что имел власть на то, что сделал. Присовокуплю еще, какое великое чудо мог он совершить молитвою.

В один день святой вышел с братиями на полевые работы. В то время некоторый поселянин, неся на руках тело умершего сына и горько оплакивая свою потерю, пришел к монастырю и отыскивал св. Венедикта. Когда сказали ему, что сей отец находится с братиею в поле, поселянин тотчас бросил у монастырской двери тело умершего сына и в сильной скорби немедленно побежал отыскивать достоуважаемого отца. В то время св. муж уже возвращался с братиею с полевых работ. Едва увидел его осиротелый поселянин, как начал кричать: «Возврати мне сына, возврати моего сына». Св. муж возразил ему: «Разве я отнял у тебя твоего сына?» Поселянин отвечал ему: «Умер он, иди, воскреси его». Услышав это, раб Божий сильно опечалился и сказал: «Отойдите, братие, отойдите; это дело не наше, но святых апостолов. Зачем хотите возложить на нас бремена, которых мы не можем снести?» Но тот, кого снедала чрезмерная скорбь, настаивал в своей просьбе, клятвенно уверяя, что не отойдет, если Венедикт не воскресит его сына. После того раб Божий спросил: «Где он?» Поселянин отвечал: «Вот тело его лежит у монастырских ворот». Св. муж подошел к тому месту с братиею, преклонил колена, возлег на тело отрока и, выпрямляясь, простер длани свои к небу с молитвою: «Господи, не взирая на грехи мои, призри на веру сего человека, который просит воскресить его сына, и возврати в это тело душу, которую Ты взял из него». Едва он произнес слова молитвы, все тело отрока стало трястись от вхождения в него души, так что глаза всех присутствующих видели, как чудно колебалось оно и трепетало. Затем святой взял отрока за руку и отдал отцу живого и здравого. Ясно, Петр, что он не имел власти совершить это чудо, но молился простертый, чтобы Бог дал ему силу совершить его.

Петр. Ясно вижу, что все справедливо говоришь, потому что слова свои подтверждаешь опытами. Но, скажи, пожалуйста, все ли святые мужи могут сделать, что захотят, и все ли получают, чего желают?

Григорий. Кто в сей жизни выше Павла, который трикраты молил Господа о пакостнике плоти своей, да отступит от него, и, однако ж, не мог получить, чего желал? По этому случаю считаю нужным рассказать тебе о достоуважаемом Венедикте, что было нечто такое, чего желал он, но не мог исполнить. Сестра святого, по имени Схоластика, с самого младенчества посвященная всемогущему Богу, имела обыкновение приходить к Венедикту однажды в год. Св. муж выходил к ней навстречу недалеко за врата монастыря, на усадьбе. В один день она пришла, по обыкновению, и к ней вышел с учениками достоуважаемый ее брат; целый день они провели в хвале Богу и в святых беседах, а когда стала уже наступать ночь, вместе приняли пищу. Они сидели еще за столом, и между святыми разговорами время казалось медленнее, как святая женщина, сестра Венедикта, стала упрашивать его: «Пожалуй, не оставляй меня в эту ночь; проговорим до утра о радостях небесной жизни». Он отвечал ей: «Что ты говоришь, сестра? Я никак не могу оставаться вне монастыря». А такое было ясное небо, что в воздухе не видно было ни одного облака. Благочестивая жена, услышав отказ брата, положила сложенные пальцами руки на стол и склонила на руки голову для молитвы всемогущему Богу. Когда же подняла со стола голову, засверкали молнии, загремели громы, и полился в таком обилии дождь, что ни достоуважаемый Венедикт, ни братия, бывшие с ним, не могли двинуть ноги с того места, на котором сидели. Так благочестивая жена, наклонивши голову, пролила потоки слез, которые ясное небо сделали дождливым. И не так, чтобы наводнение последовало хоть немного спустя после молитвы, нет, молитва и наводнение были так одновременны, что когда она поднимала голову со стола, гремел уже гром, и в одно и то же мгновение она и поднимала голову, и низводила дождь. Тогда св. муж, видя, что под молниями, громами и проливным дождем нельзя уже возвратиться ему в монастырь, стал со скорбию жаловаться: «Да пощадит тебя всемогущий Бог, сестра; что это ты сделала?» Та отвечала ему: «Вот я тебя просила, но ты не хотел слушать меня; попросила моего Господа — и Он услышал меня. Если только можешь, выходи и, отпустивши меня, возвратись в монастырь». Но он не мог выйти из–под кровли и, таким образом, остался на месте против воли, когда не хотел остаться по доброй воле. Итак, они провели всю ночь в бодрствовании, в святых разговорах о духовной жизни и насыщали друг друга взаимными беседами. Посему–то я и сказал, что было нечто, чего желал он, но не мог получить. Ибо если рассмотрим мысли достоуважаемого мужа, то не останется сомнения, что он желал той же ясности неба, при какой встречал сестру свою; но сделалось вопреки его желанию, душа женщины совершила чудо силою всемогущего Бога. И не удивительно, что в то время более могла совершить женщина, которая давно желала видеть своего брата, потому что, по словам св. Иоанна, Бог любы есть (1 Ин.4,16); по сему праведному суду, более могла сделать та, которая более имела любви.