Я думаю о них, как занятых для меня.

Я иду по проходу, игнорируя двух девушек в следующем ряду, и готовлюсь к тому, что Кира посмотрит на меня. Металлический стул скрипит, когда я сажусь на сиденье позади нее, и Кира оборачивается через плечо, одаривая меня широкой улыбкой, которая заставляет мое сердце подскочить.

Коренастый парень позади меня мысленно хихикает и, его имя – Денис — всплывает в моей голове вместе с его насмешливой мыслью. Я сосредотачиваюсь на ясных голубых глазах Киры и крошечных веснушках на щеке, как утренняя звезда появляющихся в определенное время дня. От нее как всегда пахнет мылом и лавандой, отгоняя запах кроссовок Дениса.

— Привет, — надеюсь, мой шепот не будет привлекать больше внимания, чем мои мысли. Я кладу рюкзак под сиденье.

— Привет, — отвечает она не достаточно тихо. Две девушки в соседнем ряду начинают думать о ней.

Не могу дождаться, когда закончится школа.

Так жутко, что она постоянно рядом.

Я знаю. Никогда не знаешь, какое зло она замышляет.

Я слышала, она ходит по кварталам и заглядывает в окна. Преследует.

Я подавляю желание взглянуть на них, но они знают это. Одна хмуро смотрит на меня.

Лузер.

Самодовольный, — думает другая. Может, ты поможешь ей со шпионажем.

Заткнитесь.

Я сосредотачиваюсь на Кире, надеясь, что на моем лице не отразились мысли девушек, где она сможет их увидеть.

— Просто еще два дня, — говорю я. — И целое лето свободы.

Она вздыхает и смотрит на двух девушек. В этот дикий момент я боюсь, что она может услышать их мысли, но ее лицо выражает нетерпение.

— Да, — говорит она. — Мне необходим отдых от всего этого веселья. Выходные не скоро.

— У тебя есть планы? — спрашиваю я. — На лето я имею в виду.

Она приподнимает бровь. Я провожу много выходных в доме Киры, когда команда не путешествует и не участвует в играх, но в эту субботу все собираются на Игры Разума.

Все, кроме Киры, потому что она не вписывается в турнир. Хотя, я видел ее один раз в костюме игр, которые носят все девушки, из серебристой обтягивающей ткани. Я подавляю этот образ и сосредотачиваюсь на губах Киры.

Они шевелятся — она что-то сказала, и я пропустил это.

— Прости? — говорю я.

— Эй, ты в порядке там? — она делает вид, что осматривает мою голову. — Получил вчера слишком много раз по голове?

Мысленный смех Дениса отдается в моей голове, и я рад, что Кира не может его услышать.

— Извини, просто… я так думаю, — это правда. Потому что я хочу пригласить ее на Танцевальные Игры, но не могу представить ее реакцию без выражения ужаса на ее лице. — Итак, что ты делаешь этим летом?

— Останусь дома, скорее всего, — говорит она. — Постараюсь удержать Симуса от неприятностей и позаботиться о бабушке, — она проводит по линиям стола пальцами. — Мне много чего нужно прочитать, чтобы нагнать класс по программе. Что насчет тебя? Мы могли бы посмотреть старые фильм. Может, ты помог бы мне нагнать?

Она улыбается мне, и я не хотел бы ничего, кроме как провести лето с Кирой, смотря старые фильмы. Или делать всё, что она захотела бы делать. Но я уезжаю, и это сдавливает мне грудь.

— На самом деле, я уезжаю в лагерь в штате Индиана на все лето. У меня будет время попрактиковаться с «The Twisters», и... — угасающая улыбка Киры разрывает меня изнутри.

— Ох, — говорит она. — Хм, ничего себе. Это… замечательно. «The Twisters», да? Это одна из новых групп?

Я смеюсь, освобождая воздух из легких. «The Twisters» чемпионы Кубка мира последние три года. И она знает это.

— Да, они потрясающая группа, и они разрешили мне играть. Они слышали, что я великолепный гитарист.

— Правильно, — говорит она. — Как будто ты действительно можешь играть на музыкальном инструменте.

Ее тонкие пальцы хорошо играют на саксофоне, не то что мои неуклюжие руки.

— Эй, я не плох в синхронизированной рок-игре! — я сожалею о том, что сказал, как только тень падает на ее лицо. Я не должен был упоминать игры. Что со мной не так?

Она фальшиво улыбается, улыбкой которую я вижу насквозь.

— Вау, — говорит она, усмехаясь. – Рок-герой и футбольный чемпион. Должно быть трудно быть тобой. Бьюсь об заклад, ты победишь отключение вентиляторов в эти дни.

Прежде чем я могу ответить, голос мистера Хэмптона раздается в моей голове, притягивая к себе всеобщее внимание.

— Класс, возьмите свои слейты. Я отправлю вам окончательные инструкции. Помните, что нужны родители, чтобы закончить ваше испытание. Ни мысленно-читающих партнеров, ни друзей, ни обмана.

Он начинается громко описывать инструкции, чтобы сосредоточить наше внимание не на болтовне, а на наших слейтах. Класс синхронизируется с его голосом, и, похоже, мои посторонние мысли не заметили.

Я изучаю лицо Киры, ту часть, которую мне видно. Малые линии исходят от уголков ее глаз, когда она изучает лист мистера Хэмптона, сброшенный на наш электронный слейт. Ее ноги вытянуты вперед, голые колени спрятаны под столом.

Она рисует на себе, словно прячась от всего мира внутри собственной кожи.

Научиться читать Киру Мур стало для меня первостепенной задачей. Я хочу знать ее мысли, даже если они по-прежнему в ловушке внутри ее головы, скрытые от остального мира. Все началось осенью прошлого года, когда я понял, что девушка с которой я дружил с детского сада, заставила мое сердце биться, как сумасшедшее, когда она подошла ко мне. Она увязла внутри себя после того, как несколько девушек загнали ее в туалет и нарисовали на ее щеке красный ноль, краской которая стирается только через два месяца. Кислый привкус появляется во рту при этом воспоминании. Она отшучивалась, но я не мог упустить из виду красные пятна и полосы от слез на ее лице. Необходимость обнять ее тогда причиняла мне ужасную боль, но мне не хватило храбрости попробовать.

Я провожу руками по лицу и пытаюсь сосредоточиться на своем электронном слейте.

Из всех девушек в школе, почему именно она должна быть той, кто не изменился? Как правило, каждый год находится ребенок, который не меняется, чей мозг не перестраивается с детского на подростковый. Но почему это должна быть она?

Вдруг, в моей голове всплывают причины проведения лета в Индиане. Возможность бегать по полю, гоняя мяч? Любой самый лучший футболист бледнеет перед просмотром старых фильмов с Кирой и убеждением ее, что она важна. Что у нее есть место в мире.

Резкая мысль мистера Хэмптона вырывает меня из моих раздумий. Он не говорит вслух, слава богу.

Вы так хорошо знакомы с «Повелителем Мух»¹, мистер Лобос Сантос, что вам не нужно рассматривать его?

Его мысль тянется по всему классу.

Мое лицо горит, и я сосредотачиваюсь на его голосе. Он не упустил ни одной детали и продолжает рассказывать. Остальное время от занятия мы проводим за обсуждением образа мучителя Отелло, и нескольких стихотворений, которые, как я уверен, не включены в программу. Бормотание вокруг говорит мне, что я прав.

Почему мы до сих пор читаем рассказы, предшествующие миру мысле-чтецов? Отелло неправдоподобен. Все в этой истории построено на лжи и обмане, чем-то, чего не было две минуты назад. Кроме того, все знают, что политики — самые честные люди на земле, как они могут что-либо скрывать, если постоянно контактируют с людьми.

Пока я думаю о своей итоговой оценке по английскому, звонок прерывает мистера Хэмптона. В то время, пока я копаюсь в своем рюкзаке, Кира встает и покидает класс до того, как я могу ей что-либо сказать. К тому времени, как я убираю свой слейт в сумку, она уже испарилась.

Я ищу ее на обеде, но поток мыслей мешает сосредоточиться. Колебания между дурманящей банальностью и душераздирающей тоской — это мысли игроков в рэгби, столкнувшихся друг с другом и танцующих в моей голове. Я решил, что она пропустила обед, чтобы пробежаться, как она часто делает.