По дороге от дома Пилар до офиса Марк мучительно пытался придумать, с чего начать разговор с Уилкинсом. Рубить сплеча или сперва подготовить почву? Хотя, что уж тут готовить, когда Уилкинс и так уже все узнал от дочери. Значит, нужно начать с главного. Самое неприятное, как ожидал Марк, — это деловые вопросы. Нужно было как-то договориться о судьбе конторы. Неприятно, конечно, но не смертельно.

Однако слова, которыми его встретил старший компаньон, сразу выбили почву из-под ног Марка.

— Что, наверное, всю ночь веселился со своей красоткой? Ну-ну, я понимаю, дело молодое.

Сказать, что Марк оторопел, значит, не сказать ничего. Он буквально почувствовал, как тело сковало стальным обручем, и просто не мог сдвинуться с места. Его охватил панический страх.

Все слова, которые он заготовил по дороге сюда, внезапно вылетели из головы. Он стоял, не смея глаз поднять на Уилкинса — отчасти потому, что тот оказался на редкость проницательным.

Конечно, Бетти все ему рассказала. Что теперь? Главное — не отступать. Марк глубоко вздохнул.

Уилкинс сверлил его взглядом, полным злости и даже ненависти.

— Ты так и будешь стоять в дверях как изваяние? — спросил он наконец. — Садись, разговор предстоит не из легких.

Марк медленно, словно лунатик, прошел к своему столу и сел на стул, развернув его так, чтобы можно было видеть старшего компаньона.

— Мистер Уилкинс, мне очень, очень жаль, но я действительно не могу жениться на вашей дочери, — с усилием выговорил он. — И для меня это вопрос решенный.

— Вот оно что… — саркастически протянул Джереми. — Для него это вопрос решенный! Ну, а для меня, в таком случае, нет.

— Что вы имеете в виду? Вы же не хотите сказать, что собираетесь заставить меня жениться силой?

Уилкинс расхохотался.

— Силой? Да нет, такой сопляк, как ты, даже не заслуживает применения силы. Будь моя воля, я бы давно прогнал тебя взашей. Да вот беда, Бетти нашла в тебе что-то такое, без чего ей не хочется жить. Поэтому я не вышвырнул тебя вон, а продолжаю этот неприятный для меня разговор.

Марк проглотил оскорбление. Что-то в тоне Уилкинса ему очень не понравилось. Слишком уж уверенно звучал его голос.

— Честно говоря, я буду только рад, если ты не станешь моим зятем.

— Так в чем проблема? Я могу вообще избавить вас от своего присутствия — навсегда… Только нужно разобраться с конторой.

— Э, какой ты быстрый! Так не пойдет. Я же сказал: Бетти не хочет без тебя жить.

Марк стиснул зубы.

— Но, мистер Уилкинс, я люблю другую женщину. Я не могу жениться на Бетти и продолжать обманывать ее всю жизнь.

— И кто эта женщина? — осведомился Уилкинс.

— Это совершенно неважно.

— Это очень даже важно. Потому что, если ты окажешься безмозглым ослом, мне придется поговорить с ней. Надеюсь, у нее хватит ума отступить, когда на карту поставлена человеческая жизнь.

У Марка похолодело внутри. О чем это он? Бетти что, угрожает самоубийством? Но это же просто глупо!

Поймав ошеломленный взгляд Марка, Уилкинс закивал и веско продолжал:

— Да, ты не ослышался. Человеческая жизнь.

— Я просто не понимаю, о чем вы, — побелевшими губами выговорил Марк. Если эта семейка примется его шантажировать, ему придется забыть о покое и счастье на долгие годы.

— Мой мальчик, я понимаю, что ты влюблен, — неожиданно мягко сказал Уилкинс.

Марк просто ушам своим не поверил. С чего вдруг такая перемена тона?

— Да-да, Марк, я и сам когда-то был молодым и любил. Но любовь — это все-таки не единственное, что есть в жизни. Существует еще долг, честь, порядочность…

Ну и ну! Джереми Уилкинс вздумал читать ему мораль?

— Марк, я человек, как ты мог заметить, не злой и не глупый. Думаешь, я верил в эти сказочки о том, что ты любишь Бет? Для меня все было понятно с самого начала. Возможно, во всем этом есть доля моей вины тоже. Я так дорожил счастьем дочери, что считал невозможным раскрыть ей глаза…

Разговор принимал какой-то странный оборот. По крайней мере, Марк совершенно не был к нему готов.

— Так вот. Я не могу заставить тебя полюбить Бет — как не сможет ни одна живая душа. Более того, я не могу заставить тебя жениться на ней. Но ты просто послушай, что я тебе скажу, и тогда решай сам.

Уилкинс поправил галстук, перевел дыхание и снова заговорил:

— Я не открою тебе секрета, если скажу, что Бетти недавно перенесла тяжелую болезнь.

Марк кивнул, все еще ничего не понимая.

— Но ни ты, ни даже сама Бетти не знает о том, насколько эта болезнь серьезна… Не перебивай меня! — бросил Уилкинс, заметив, что Марк порывается что-то сказать. — Так вот, вчерашнее потрясение нанесло Бетти огромный удар. Сегодня она даже не смогла встать с постели.

Марк постепенно начал догадываться, к чему клонит его собеседник, но пока не знал, как нужно отреагировать.

— Если свадьба не состоится, это может убить ее, — понизив голос, закончил Уилкинс и тут же бросил острый взгляд на Марка.

— Но я все еще не понимаю вас… — беспомощно протянул тот.

— Вчера мне пришлось вызвать врача, — горестно сказал Уилкинс. — Он сказал: еще одно потрясение, и…

— Но позвольте, о каких еще потрясениях идет речь? Мне кажется, что чем скорее я исчезну из поля зрения Бетти, тем быстрее и безболезненнее она оправится от того единственного потрясения, которому я виной. Разве нет?

— Не совсем, мой мальчик. Ты не учитываешь одной вещи.

— Какой же?

— Женской психологии. Женского самолюбия. Представь, что будут говорить и думать о Бетти, когда выяснится, что свадьба не состоится?

— Черт возьми, а если бы я умер? Тогда что? Это бы не считалось потрясением? Это бы не нанесло удара по женской психологии? — в бешенстве закричал Марк.

— Ты не шуми. Между прочим, я еще ни разу не повысил на тебя голос, хотя имею куда больше оснований для этого, — заметил Уилкинс.

Марк опустил голову. Это была правда.

— Так вот, если бы ты умер, — четко выговорил он, — это, конечно, было бы большой бедой…

— Ну, спасибо, мистер Уилкинс, — отозвался Марк, пораженный циничным тоном компаньона.

— Но не позором, который грозит ей сейчас, — веско закончил Уилкинс, проигнорировав реплику собеседника.

— Ну, какой позор? Можно подумать, мы живем в Средние века.

— Марк, или ты не знаешь, что есть вещи, неподвластные времени? Это только кажется, что в современном обществе не осталось почти никаких предрассудков. Может быть, они больше не записаны в кодексы, может быть, газеты и журналы кричат о том, что все это ерунда. Но в головах и в душах людей они есть!

Марк встал, несколько раз прошелся по кабинету и снова грузно опустился на стул. От нервного напряжения он вспотел. Атмосфера в комнате была далека от дружелюбия, но все же и не так ужасна, как показалось ему вначале.

— Да, я все понимаю. И тем не менее не имею права жениться на Бетти. И потом, где же ваша гордость, мистер Уилкинс? — внезапно спросил Марк. И, обрадованный его замешательством, смело пошел в наступление: — Я спрашиваю, где же ваша гордость, ваша и Бетти? Неужели вы всерьез считаете, что она будет счастлива с мужчиной, зная, что свои упрямством, нечуткостью и непониманием сломала ему жизнь? Неужели ей будет приятно обнимать мужчину, которого она заполучила усилиями своего отца? Мужчину, который женился на ней из жалости…

— Стоп! Замолчи немедленно!

Теперь вскочил Уилкинс и прошелся по тому же маршруту, что и Марк несколько минут назад.

— Я отлично понял, что ты хочешь сказать. Но я боюсь за свою дочь.

— Поймите, эта женитьба не выход, не выход! — почти взмолился Марк. — Мне нужно еще раз поговорить с Бетти. Уверен, она поймет меня. Я смогу ее убедить. Просто вчера все было… ну, слишком сумбурно: Бетти умная, сильная женщина, она обязательно справится с этим. Неужели же она примет от меня жалость вместо любви и будет этому рада?

— Кстати, а ты уверен, что с той женщиной у тебя все серьезно? Может быть, ты спешишь с выводами? — сменил тему Уилкинс.