В середине витрины виднелось пустое пространство. Зеленое сукно, на котором лежали экспонаты, слегка выцвело, за исключением места, где темно-зеленый прямоугольник имел форму раскрытой книги. Внимание Джека привлекла и лежащая там карточка:

Джек дотронулся до стекла в том месте, под которым находилась карточка.

Какое-то странное ощущение…

Нет, не ощущение — меньше.

Только призрак ощущения.

— Мальчик, дорогой, не нужно трогать пальцами стекло, — мягко посетовал Джордж Баллард.

— А что там было? — спросил Джек.

— Личный дневник командира эскадрильи Лейбридж-Смита, — сообщил пожилой джентльмен. — Сейчас его взял на время его внук. Парень, вероятно, пишет книгу про своего деда. Дневник передала нам когда-то дочь командира эскадрильи. А Терри Боулс ее сын. Вы не знакомы с ним случайно? Очень приличный молодой человек. Кстати, член нашего клуба. Правда, появляется тут у нас довольно редко — все некогда, разные дела мешают. У него собственное дело, вот и приходится крутиться. — Джордж Баллард пригладил свои усы. — К слову сказать, парню удалось найти шифр.

— Какой еще шифр? — навострил уши Том. Он любил подобные штучки: секретные шифровки, закодированные донесения, шарады.

— Командир эскадрильи писал дневник своим собственным шифром. И он никому не передал свой секрет. Его дочери Мэри было не до загадок, да и всем остальным тем более. Все-таки личные записи — это личные записи, и не каждый решится сунуть в них свой любопытный нос. Но потом Терри решил написать на досуге биографию своего деда. Вот он и попросил разрешения — забрать дневник деда на некоторое время, чтобы попытаться его прочесть. — Джордж Баллард удовлетворенно кивнул. — И его старания увенчались успехом. Во всех отношениях. Хотя он никому еще не сказал о том, что там написано. Приберегает для книги. Да и то сказать, это его право. Кто его осудит за такую осторожность, а?

Джордж Баллард похлопал Тома по спине и подвел к другой витрине.

— Это тебе будет интересно, мой мальчик. Альтиметр из немецкого бомбардировщика «Дорнье» «До-17», сбитого зенитками в 1941 году.

— Альтиметр, — кивнул Том. — Авиационный прибор, измеряющий высоту полета, да?

— Превосходно! — просиял Джордж Баллард. — Высший балл! — Толстяк был явно впечатлен познаниями Тома.

Джек не сразу направился за ними. Он все еще стоял, глядя на прямоугольную полоску темно-зеленого сукна на дне витрины.

Он подержал руку над стеклом.

Ладонь ощутила легкое покалывание.

Она слегка вспотела.

Странно.

— Эй, Джек, иди сюда. Посмотри, — крикнул ему через минуту-другую брат, и в его голосе звенел восторг. — Тут лежит неразорвавшаяся бомба!

Промелькнуло мгновение. Джек сжал кулак. Ладонь была влажная. Он оглянулся через плечо на Тома, постоял немного и отошел от загадочной витрины.

— Да она совершенно безопасная, ребята, — говорил в это время Джордж Баллард. — Детонатор в ней удален. — Он засмеялся. — Так что можете не волноваться. Ничего тут не взорвется перед вашим носом.

Джек оглянулся на витрину, посвященную коменданту аэродрома Лейбридж-Смиту.

Нечего беспокоиться.

Ничего не взорвется перед вашим носом.

Джек не был в этом так уверен.

Глава X

АМЕРИКАНСКИЙ УХАЖЕР ФЛОРРИ

Флорри Скиннер девочки нашли в гостиной дома престарелых. Она удобно устроилась в большом старинном кресле, положив ноги на скамеечку. Ее миниатюрное тело было закутано в вязаную шаль. На подлокотнике кресла балансировала чашка чая, обильно сдобренного молоком.

Глаза Флорри тоже казались залитыми молоком, и можно было только догадываться, что когда-то они были зелеными. Девочек уже предупредили, что она почти слепая.

Кресло было повернуто к большому окну. Солнечный свет падал на опрятный квадрат сада, лился в комнату сквозь стекло. В саду между цветочных клумб медленно гуляли немолодые обитатели «Старых Кедров».

После того как их представили старой леди, Реган и Фрэнки отыскали стулья и поставили их возле кресла Флорри Скиннер. Фрэнки с сочувствием смотрела на ее ужасно старое лицо. Купающаяся, в солнечных лучах старушка напомнила ей древнюю, но дружелюбную ящерицу. Все ее лицо пересекали в разных направлениях глубокие морщины, словно трещины на раскаленной зноем земле.

— Мы надеялись, миссис Скиннер, что, может быть, вы нам поможете выполнить наше школьное задание, — сказала Фрэнки. — Оно у нас посвящено Второй мировой войне.

— Зовите меня Флорри, милые мои девочки, — сказала старушка не без кокетства. Фрэнки вспомнились слова ее бабушки, что Флорри иногда «заговаривается». Но теперь, вероятно, был один из ее ясных дней. Старушка была явно рада с ними поговорить. Ее переполняли воспоминания. Они потоком хлынули из нее.

Фрэнки положила на колени маленькую записную книжку и записывала интересные факты. Но их оказалось слишком много. А Флорри говорила о них так, словно все происходило не далее как несколько недель назад.

Она живо вспомнила, как видела в кинохронике британского премьер-министра Чемберлена, вернувшегося из Мюнхена после встречи с «этим проклятым дьяволом, Гитлером». Лорд Чемберлен сжимал в руке листок бумаги — договор, подписанный лидерами обеих стран. Войны не будет. «Мир нам и нашим потомкам».

Еще она вспомнила объявление по радио. Она тогда была в саду. Поливала розы. Стоял веселый, солнечный день. Отец позвал ее в дом. Важное сообщение премьер-министра. Война с Германией.

Она рассказала девочкам о лихорадочных приготовлениях к войне, развернувшихся сразу же после этого. Повсюду мешки с песком. Фантастическая спешка, с какой готовили аэродром к предстоящим военным действиям. Темные шторы. Карточки на продукты питания, одежду и горючее. Противогазы, которые приходилось постоянно носить с собой, на случай газовой атаки с воздуха.

— Но знаете что, мои милые? Мы никогда не верили, что немцы могут победить, — сообщила девочкам Флорри. — Даже в самые трудные времена. Действительно, это даже как-то странно, если подумать. Может быть, даже глупо, но только никто и никогда не обмолвился даже намеком, что мы, мол, проиграем войну. Вопрос для всех заключался лишь в том, сколько времени займет уничтожение нацистов. — Она улыбнулась. — Люди говорили: наши мальчики будут дома к Рождеству. — Она печально покачала головой. — Много прошло рождественских праздников, прежде чем это стало реальностью.

Фрэнки попыталась вернуть ход размышлений Флорри снова к аэродрому.

Старая леди стала вспоминать про свою работу в годы войны.

— Такое не забывается, — вздохнула она, покачав головой. — Мне постоянно снились кошмарные сны. И не только в войну, но и много лет потом. В ту ночь, когда нас стали бомбить, я находилась внизу, в командном пункте. — Она вытянула губы трубочкой. — Раздался страшный грохот, и на нас обрушился потолок.

— Какой ужас! — ахнула Фрэнки.

Старушка пожевала губами, ее белесые глаза быстро заморгали и увлажнились.

— Боюсь, что мы пробудили в вас тяжелые и неприятные воспоминания, — заметила Реган. Они с Фрэнки переглянулись. — Может, нам лучше уйти?

— Впрочем, не все было так тяжело, — произнесла Флорри после затянувшейся паузы, и слабая улыбка тронула ее губы, а в глазах, казалось, сверкнула на мгновение лукавая искорка. — Знаете, у меня был ухажер. — Она вздохнула. — Мой красавчик-янки, так я его называла.

— Ухажер? — переспросила Фрэнки.

— Ваш друг, вы это имеете в виду? — сказала Реган.

— Верно. Мой красавчик-янки, — повторила старушка с удовольствием. — Он всегда смеялся. «Я не американец, Флоренс», — говорил он. Он всегда называл меня Флоренс. «Пойми, глупышка, — убеждал он меня, — что Канада — это не часть Соединенных Штатов Америки». — Флоренс легкомысленно хохотнула. — Я это прекрасно знала, а говорила так лишь для того, чтобы его помучить. — Она покачала головой и снова засмеялась. — В те дни я была очень озорной девчонкой. Вот как сейчас я слышу его голос: «Флоренс, лапушка, когда ты наконец-то запомнишь, что Канада и Соединенные Штаты Америки — это две разных страны?» — И тут же она тяжело вздохнула: — А-а-ах, мой красавчик-янки…