Карен как бы со стороны слышала, как она смеется, как говорит и делает все обычные вещи. Обменявшись впечатлениями, дети занялись своими делами. Джулии нужно было еще посмотреть конспекты по истории. Джон вынес мусор и затем удалился на ежевечерний телечас. Джулия тоже пошла наверх. Карен сказала им, что поднимется через несколько минут и отправилась на кухню с полным подносом грязных стаканов.

— Мам… ты могла бы прийти.

Она обернулась. Как отчаянно ни хотелось ей побыть одной, но, очевидно, не судьба. Джон Джэйкоб торчал в дверях, засунув руки в карманы джинсов.

— Прийти куда, милый?

— К папе. Без тебя совсем не тот день рождения, и папе тебя не хватало. — Джон переминался с ноги на ногу. — Все о'кей, мам. Мы знаем.

— Вы знаете… что?

Господи, думала Карен, пожалуйста не посылай мне еще одного сердечного приступа за один вечер.

— Мы знаем, что ты встречаешься с папой. Джулия не сразу это вычислила, но она же еще ребенок. Я думаю, что знаю, почему вы не хотите ничего говорить. Вы беспокоитесь, что мы начнем толкать вас друг к другу, чтобы вы были опять вместе, правда? Но мы не будем делать этого снова. Так что время у вас есть. — Джон провел рукой по волосам жестом, который она миллион раз видела у его отца. — Если получится — получится. Если нет — нет. Правильно?

Горло у Карен внезапно сделалось суше кактуса.

— Правильно.

— Тогда все отлично. Вы хотите где-то вместе пообедать и все такое. О нас вы не беспокойтесь. Джулия начала задавать дурацкие вопросы о второй свадьбе, как будто это ее дело. Я велел ей заткнуться, — сказал он ободряющим тоном.

К счастью, Джон избавил ее от необходимости отвечать. Он широко зевнул, объявил, что хочет принять душ перед сном, и отправился наверх. Вскоре Карен осталась совсем одна. До того одна, что стены кухни, казалось, смыкались вокруг нее. Если в доме и был кислород, то легкие его не находили. Желудок поднимался и падал, как плот в штормовом море.

Так, думала она, их секрет раскрылся. Не велик сюрприз. Никогда не было шанса, что они с Крэйгом смогут сохранять его вечно. Только теперь у нее был другой секрет, который менял все. Она закрыла глаза, больная от тоски и отчаяния. За последние недели они вновь пережили многое из своей прошлой жизни. Но это решительно не был тот фрагмент прошлой жизни, через который она могла бы провести его снова.

Они все еще открывали друг друга. Она только-только начала понимать, как мучит Крэйга груз старых ошибок. Проведя достаточно времени наедине с ним, Карен чувствовала уверенность, что старую черную магию между ними можно укрепить и усилить. Крэйгу нужно было знать, что его ценят не только на уровне отца, мужа, кормильца семьи, но и на уязвимом уровне любовника.

Она не могла преподнести ему это снова. Просто не могла. Они прошли через это семнадцать лет назад. Она обожала детей. Крэйг тоже. Но беременность полностью изменила характер их отношений, а нежданная беременность вынуждает к изменениям прежде, чем пара готова с ними справиться. Это было правдой тогда точно так же, как и сейчас.

Склонность к маслинам и двухнедельная задержка, конечно, еще не доказательство. Она должна возможно скорее пойти к врачу. Но в сердце своем она знала, что это правда. И не было никаких способов сохранить этот секрет надолго.

Глава 11

— Джим, это Крэйг Риордан. Можно Карен, пожалуйста?

— Да-да. Одну секунду.

Но секунды проходили, набралась целая минута, пока шеф Карен снова взял трубку.

— Ну, она была здесь. Наверное, куда-то вышла. Я оставлю записку, чтобы она позвонила.

— Вы очень любезны. Благодарю вас.

Крэйг положил трубку. Пятнадцать минут спустя Вирджиния просунула голову в дверь и объявила, что уже пять часов и сегодня, в случае, если он забыл, пятница и она отправляется домой.

В холле происходил массовый уход. Даже закоренелые работоголики в пятницу уходили вовремя. Через несколько минут офис был пуст и только Крэйг еще сидел в своем кабинете, будто приклеившись к креслу и ждал звонка, который, как он уже подозревал, так и не раздастся.

В течение четырех дней после его дня рождения он говорил с Карен дважды. Оба раза она звонила, чтобы отменить дневную встречу, а затем, под каким-нибудь предлогом, быстро вешала трубку. Когда он пытался звонить ей домой, она внезапно оказывалась в ванной. Если звонил на работу, то к тому времени, как оператор на коммутаторе соединял его с ее офисом, оказывалось, что она куда-то вышла. Ни разу она не перезвонила ему в ответ. Возможно, разумеется, что она и вправду была страшно занята.

Крэйг запустил руку в волосы. Четыре дня желудок завязывало узлом, а теперь страх пульсировал у него в жилах. Он не мог притворяться, что все было прекрасно, когда что-то, очевидно, было скверно. Катастрофически скверно.

Может быть, он слишком быстро предложил ей снова жить вместе и она, еще раз пересмотрев его биографию, решила, что он не стоит риска, или заглянула в свое сердце и открыла, что попросту не любит его. Страх потерять ее давил на него, как десятитонная скала, лежащая на груди.

Он сказал себе, что даже если Карен передумала, увиливание на нее совершенно не похоже. Кара справлялась с проблемами методом лобовой атаки. Иногда слишком быстро, иногда очертя голову, но она никогда не уходила от жестких ситуаций и если бы хотела все прекратить, то так и сказала бы. Она никогда не откладывала проблем. Она их решала.

Так тебе хочется верить, Риордан. Но реальность в том, что она избегает тебя, не хочет видеть, говорить с тобой. Или, очевидно, вообще быть около тебя.

До шести он ждал, что телефон зазвонит, потом покинул кабинет. Дома он сунул замороженный обед в микроволновую печь, а потом не смог его есть. Сварил кофе и тоже не стал его пить. Принял душ, побрился, переоделся, включил телевизор, выключил, походил по комнате.

Все без толку. Он чувствовал, что распадается по швам. Так или иначе он должен ее увидеть. Следующие два часа он шатался по дому с телефоном в руке. В пятницу вечером дети всегда где-нибудь развлекались, что означало идеальный шанс застать ее одну. Он звонил раз за разом, но ответа не было, пока наконец, после одиннадцати, на противоположном конце не сняли трубку.

Когда ему ответил сонный мужской голос, Крэйг почувствовал, что его желудок провалился сквозь пол. Прошла мучительная секунда, прежде чем он понял, что это всего лишь ее отец.

— Ее здесь нет, — сказал ему Уолт.

С Крэйга было довольно.

— Конечно же, она дома. Одиннадцать часов ночи.

— Я знаю, сколько времени, — сонный голос Уолта внезапно стал резким, — и я думал, что она с вами. Ребята только что пришли. Я провожу здесь ночь под дурацким предлогом проверки отопления. Она сказала матери, что оно шипит посреди ночи. Я не сказал ни слова, думая, что вы хотите побыть вдвоем, и приехал сюда. Отопление было просто предлогом остаться с ребятами, не выглядя приходящей няней. Ребята, конечно, уверены, что они более чем достаточно взрослые, чтобы…

Он резко оборвал пространные объяснения.

— Проклятье! Если вы не знаете, где она…

Услышав тревогу в голосе Уолта, Крэйг автоматически ободрил старика:

— Все в порядке. Я знаю, где она.

— Потому что если она не с вами и одна так поздно ночью…

— Уолт, мы перепутали место встречи. Вот и все. Ничего плохого с ней не случилось. Я знаю, где она, а вы отлично знаете, что я о ней позабочусь.

Громкие обещания для человека, у которого от страха стучат колени. Однако с момента, когда старик начал говорить, мысли Крэйга крутились со скоростью сто миль в час. Положив трубку, он накинул куртку и схватил ключи от "чероки". Он остановился у аптеки, потом на заправке, где выпил чашку крепкого кофе, и после этого понесся прямо в горы.

Ночь была черная, безлунная, дороги пустынны. Мили таяли под колесами, свет фар сиял, как лучи маяка, педаль акселератора была вжата в пол. Только на горных серпантинах ему приходилось снижать скорость. Настроение прыгало с радостных высот предчувствия в черный колодец тоски. Он не вполне солгал Уолту. Он инстинктивно чувствовал, где была Карен.