Клык набрал последние слова, откинулся и потер глаза. Было два часа ночи.

Все готово к завтрашней (точнее, уже сегодняшней) операции: Он, Игги и Газман пробираются в грузовой самолет, вылетающий в Германию в 6.10 утра. Но пока Игги и Газ спят, пристроившись в огромном складском ангаре на мешках с посевным зерном. А он, Клык, остался всю ночь на посту. Все равно ему надо посидеть в блоге. Да и силы у него вроде еще есть, а мальчишек перелет через всю Америку практически без остановок совсем измотал.

Клык захлопывает компьютер. Надо беречь батарею. К тому же с погашенным экраном в ночной темноте ему как-то безопаснее и спокойнее.

Похоже, он достиг своего. Трудно поверить, но его блог наэлектризовал всю планету. Подпольное анти-ИТАКСовое движение растет по всему миру. В самых отдаленных местах, в Казахстане и на Тайване его сверстники полны гнева и решимости. В их письмах сквозит решимость погибнуть за правое дело. Клык очень надеется, что обойдется без кровопролития.

Он устало привалился к мешку с пшеницей, прислушиваясь к сонному дыханию мальчишек. Теперь, когда все уже решено, ждать встречи с Макс для него пытка. Сначала — до шести утра, потом весь длинный перелет через Атлантику. И еще в Германии ее сначала придется разыскивать. Он бы что угодно отдал, только бы можно было щелкнуть пальцами — и в два счета оказаться рядом с ней. Жаль, что фанатикам-белохалатникам не пришло в голову заложить в их ДНК способность к телепортации.[25]

Напрасно только Макс никогда его блог всерьез не принимала. Сам-то он убежден, что их поколение — решающая сила в мире. Но, самое главное, что в этом убеждены его сверстники.

Заложив руки за голову, Клык потянулся и усмехнулся. Макс всегда донимала его тем, что, по ее словам, он рожден быть Культовым Лидером.

Пусть так. Может, начатое им движение — единственная сила на земле, способная спасти планету.

110

— Это что, пеп ралли?[26] — тихонько спрашивает Тотал, пока мы плетемся вверх по бесконечным ступеням замковой лестницы. — И танцовщицы будут? Обожаю девчонок из команд поддержки.

— Не думаю, что нас ожидает пеп ралли. Что-то мне не кажется, что команда Сумасшедших белохалатников собирается вступить в честный спортивный поединок с Командой Борцов за Свободу.

— А что такое Джеб говорил про окончательное испытание? — Надж, очевидно, опасается, что нам опять уготована какая-то ловушка.

Я вздыхаю:

— Глупость какая-нибудь. Возможно, связанная с угрозой для жизни. И уж точно такая, которую я до конца дней своих буду вспоминать с неизменным раздражением.

Ангел смотрит на меня с опасением:

— Думаешь, Клык поспеет сюда вовремя?

— Конечно, не бойся. Как наш Клык может не поспеть, если он нам так нужен.

Я пытаюсь ее успокоить, но про себя все больше и больше сомневаюсь. Поздно. Уже поздно. Как-то мне не верится, что он успеет спасти меня от их митингов и последних тестов. Инстинктивно начинаю дышать глубже и реже. Неизвестно, что нам предстоит. Надо попробовать успокоиться и собраться. Разминаю на ходу еще не зажившие после последней стычки с флайбоями костяшки пальцев. Как бы ни было больно в новой схватке, эту боль придется забыть и преодолеть.

Вот мы и наверху, снова на тюремном дворе. Снова среди согнанных сюда пленников. Под бледным зимним северным солнцем небо и воздух так же мертвы, как щебенка у нас под ногами. Я думаю про доктора Мартинез и о том, что она может быть моей настоящей мамой. А Элла — сестрой. Если не считать стаю, это мои самые любимые люди на свете. Вот бы сейчас остаться где-нибудь одной, посидеть пару часов и вволю о них спокойно подумать и помечтать. Ведь я могу скоро умереть и никогда их больше не увидеть.

Еще оставшиеся в живых мутанты и всяческие их подобия построены во дворе ровными рядами. Прикидываю на глаз: нас, похоже, осталось меньше, чем в прошлый раз. Значит, права была Макс-2, когда говорила о ежедневных исчезновениях.

И еще… Что за «последний тест» они мне приготовили? Новая драка с Макс-2? Они что, хотят, чтоб я ее все-таки на сей раз прикончила? Или, не дай Бог, заставят меня с Ари опять драться. Могут ведь и заставить. С них, подонков, станется.

— Стоять! Здесь ждите, — командует флайбой металлическим голосом.

«Конечно-конечно, — думаю я. — Как скажешь. Обожаю, когда мне приказывают».

Вокруг нас с ружьями наизготовку выстроилась целая рота флайбоев. Стволы у них, похоже, часть конструкции и припаяны к телу. Новая усовершенствованная модель не может бросить оружие. И отобрать его теперь тоже невозможно. Нет предела совершенству! Когда только эти ИТАКСовые любители прогресса прекратят в своих новшествах изощряться.

Наконец, экс-мамаша выводит меня из задумчивости.

— Позвольте мне приветствовать всех собравшихся! — провозглашает она, забравшись на подиум. Ее огромное изображение мгновенно выскакивает на доброй полудюжине развешенных по периметру двора широкоформатных экранов.

Она радушно раскидывает руки, словно готовая обнять всех присутствующих. Мутантов, что ли? И тут я замечаю построенные по одной стене трибуны для зрителей. Они до отказа забиты, и на роже каждого там стоящего крупными буквами написано: «Я правительственная скотина». Нетрудно догадаться, что их сюда созвали, чтобы поразить, польстить или подкупить. Порядок «…ить» — произвольный: хочешь «польстить» на первое место поставь, а хочешь — «подкупить».

— Добро пожаловать, дорогие представители… — и она пускается в бесконечный перечень стран, тех, о которых я когда-либо слышала, и тех, о которых ни сном, ни духом не подозревала. Все они прислали своих послов-гонцов поучаствовать в устроенном ИТАКСом безумном Апокалипсисе. Покончив с чтением названий с политической карты мира, Директор продолжает:

— Дорогие гости, мы счастливы продемонстрировать вам сегодня наши поразительные, невероятные достижения. Прошу гостей приготовиться к невиданному по размаху зрелищу.

Она нажимает кнопку, отворяя обитую железом дверь.

Отлично. Час от часу не легче. Она сейчас совсем меня доконает.

Если вдуматься, дорогой читатель, это само по себе будет одним из их «поразительных достижений».

111

— Они меня наповал сразили, — шепчет Тотал. — Считайте меня трупом.

Ангел, Надж и я молча киваем и только круглыми, как тарелки, глазами смотрим на происходящее.

Не буду описывать все те ужасы, которые нам довелось увидеть этим утром. Зачем лишний раз расстраивать тебя, мой ранимый читатель. Скажу только, что если бы эти ученые пустили свой талант во благо человечеству, машины ездили бы на воде и из выхлопной трубы разбрасывали бы по обочинам свежий компост. Не было бы на свете ни больных, ни голодных. Ни землетрясения, ни наводнения, ни бомбежки не могли бы разрушить ни одного здания на планете. Деньги бы канули в тартарары, и в основу новой мировой экономики легла бы неоспоримая ценность шоколада.

Однако, поскольку они не ученые, а бандиты, то что предстало нашим глазам на митинге на тюремном дворе ИТАКСа, будет мучить человечество страшными ночными кошмарами все следующие пятьсот лет.

— Макс, если ты выживешь в своем финальном испытании, сможешь спереть у них для меня вот тот волшебный наряд? — спрашивает Ангел, прижимаясь ко мне плечом.

— Я всем нам по волшебному наряду у них оторву. — Я даже не успеваю закончить свое обещание, как до меня доходит, что собственно Ангел только что сказала.

Она на меня так серьезно смотрит, что мне остается только надеяться, что в ней здесь и сейчас не развилась вдруг способность предсказывать будущее:

— Численный перевес, несомненно, на их стороне. И я сомневаюсь, что они будут играть в честную игру.

Я крепко сжимаю ее руку:

— Разве они когда-нибудь играли в честную игру? Но я обязательно выживу. И обязательно стащу для тебя все их волшебные причиндалы.