И тогда, отпустив его, Огра в самых изысканных и учтивых выражениях предложила государю свою помощь. Он дико глянул на нее, она улыбнулась застенчиво и мягко. Девушка-служанка принесла из паланкина небольшой золотистый ларец с причудливым символом, вырезанным на крышке.

— Мое приданое, — пояснила княгиня, ни на кого не глядя. — Простите, мой господин, вам придется взять на руки нашего сына, отойти немного в сторону и отозвать людей. Отнеситесь к этому серьезно — семьдесят лет назад один из моих родственников, проявив неуместную любознательность, потерял руку.

Она извлекла из ларца нечто похожее на рукоять меча без насечки и украшений.

— Что значит — потерял руку? — впервые за утро подала голос Риго.

— Это значит — рука осталась лежать на ковре. — Огра была невозмутима. — И еще сгорело все левое крыло старого дворца.

Захлопнув крышку ларца, она подняла пристальные глаза на князя и жрицу:

— За разговорами о судьбах мира и вашем божественном происхождении вы забыли, что, кроме земли и звезд, есть еще Огонь.

Рукоять без меча удобно лежала в ладони Огры. «Преображающий небо и землю… побеждающий холод и мрак… дающий и отнимающий жизнь… будь милостив ко мне…» — истово прошептала она, в то время как дружинники отбегали прочь.

Отмерив двадцать шагов от башни, Огра повернулась к ней лицом и подняла руку так, чтобы воображаемое лезвие меча продолжило линию взгляда.

При свете дня никто не увидел тонкую огненную нить. Все увидели только, как возникает в неприступном серебре прорезанный ею прямоугольник, как металл скручивается, словно лист пергамента, открывая проход, и как княгиня, не обернувшись, шагает в полумрак башни.

Остановившись, она немного постояла с закрытыми глазами, привыкая к сумраку. Изнутри по стенам шла причудливая ажурная вязь, полукруглая комната соединялась аркой со следующим помещением. Разглядывая незнакомые предметы, Огра даже приблизительно не могла определить, для чего они предназначаются. Все вокруг было чужим и — увы! — насквозь пропитанным присутствием Риго. Путь в иные пространства и голос неба оставались такими же недоступными, какими были всегда…

Юрги, ворвавшийся как ураган, схватил ее за плечо и повернул к себе:

— Ты владеешь этим и молчишь!

— Каждый властитель чем-нибудь таким владеет, — уклончиво ответила Огра, пытаясь понять, гневается Юрги или радуется.

Он радовался, но какой-то незнакомой Огре яростной радостью, словно уже праздновал победу над оборотнем с драконьим именем и еще над многими и многими, чьи имена уже не имели значения.

— А знаешь ли ты, почему у нас в роду такие предметы передаются исключительно по женской линии? — шепнула она подхватившему ее на руки мужу. — Это оружие. Женщина, прежде чем воевать, подумает о своих детях и о мире, в котором им придется жить…

И для полной ясности добавила:

— Эта вещь узнаёт только мою руку.

3

Дракон поселился в скалах неподалеку от города. Мерзкий змей успел потравить посевы, сжечь дотла одну из деревень и разогнать стада. Городской гарнизон был в боевой готовности, словно перед осадой. Никто не знал, что может прийти в безмозглую голову змея, но больше всего страшили известия о том, что с юга к городу движется войско, состоящее сплошь из Алых.

Дружина Юрги стала лагерем в виду города. Отсюда были хорошо видны и облюбованные драконом дальние скалы.

Несколько солдат божились, что уже видели его. Он пролетел вдалеке — низко и грациозно, струясь над землей в вечернем мареве и сливаясь с огнем заката. Вечером небо над скалами окрасилось красным.

— Вернулось плохое время, — вздохнул Итиль, глядя поверх пламени костра. — Драконы прут со всех сторон. Алые снова объявились… И говорят, их не в пример больше, чем тогда.

— Будет новая великая война, — ответил Юрги. — Княжества пока сдерживают натиск в одиночку, но долго им не выстоять. Государь собирает войска на юге и западе. Скоро вернется время легенд, время подвигов и великой славы. А когда мы победим, настанет время трудов и только потом — время благоденствия. Так было всегда — в чередовании времен движется жизнь мира. Войны между людьми и драконами предопределены, и необходимо, чтобы иногда казалось, что мы проигрываем, а они побеждают. Они не смогут победить, потому что этот мир принадлежит людям, и закон справедливости на нашей стороне. Но порой нужно оказаться на самой грани поражения, лицом к лицу с сильным врагом, чтобы слаще была победа и выше слава, чтобы отвоеванное тобой ты крепче держал в руках. — Юрги посмотрел туда, где невидимый в ночи возвышался город на холме. — Чтобы ты научился сильнее любить то, чем владеешь.

Дружинники молчали.

— Алые атакуют внезапно и застают врасплох. Это все, что мы знаем достоверно. А вправду ли у них драконья кровь… — Юрги оглядел бойцов. — Увидим.

Возле его палатки стояли часовые, неподалеку ярко горел костер. Но, подойдя ближе, Юрги почувствовал чье-то присутствие. Ток темного ветра прошел сквозь ночь, стирая очертания предметов, притушив свет костров. Шагнув внутрь палатки, Юрги положил ладонь на рукоять Ясного.

— Кто здесь?

В ответ послышался странный звук — свист ветра или, может быть, крыльев в ветре. Юрги резко обернулся в темноту.

— Я безоружен. — Голос был едва слышен. — Я пришел поговорить.

— Наконец-то, — выдохнул Юрги.

Он искал Эррса, чтобы исправить ошибку отца, тенью ложившуюся на весь род; ради этого он стал охотником, освоив темное ремесло, что правителям не пристало. Его долгом было найти и убить оборотня, и он не сомневался, что сделает это рано или поздно. Но было еще одно: тогда, уходя, Эррс словно бы оставил за собой открытую дверь. За этой дверью, по другую сторону известного, находилось огромное неизведанное пространство, куда пускали очень немногих. Безмолвное приглашение Эррса — Юрги догадывался — было большой честью, и он жалел, что не вправе его принять.

Полог шатра стремительно откинулся, на пороге появился Итиль и еще двое дружинников с оружием наперевес.

Свет факела упал на лицо Эррса, постаревшее, усталое, почти неузнаваемое.

— Это парламентер. Принеси огня и оставь нас.

В великом недоумении Итиль исполнил приказание.

— Ты хорошо говорил сейчас со своими людьми, Юрги. Ты освежил в моей памяти все ваши иллюзии. Единственная истина, произнесенная тобой: «они застают врасплох». Ты ведь ожидал от меня чего угодно, но не такого появления, верно, Юрги?

— Как ты миновал посты?

— Я это умею. При случае научу и тебя.

— Случая не будет. Мы воюем, если помнишь. — Юрги, ждал когда же наконец Эррс предложит обсудить условия сдачи города. Но тот вдруг сказал:

— Мы здесь не для того, чтобы воевать с вами. Наша обязанность — охранять вас. Не от драконов. От вас самих, от тех бед, что по своему неведению вы можете натворить.

— Чего же такого мы не ведаем, что защитить нас могут только оборотни? — усмехнулся Юрги.

Эррс ответил терпеливо и хладнокровно, как неразумному ребенку:

— Оборотней не существует. Сам наш мир — оборотень.

Молчание воцарилось такое, будто весь мир завязали в мешок и утопили в тишине.

— Рассказывайте, магистр, — сказал Юрги глухо.

То, что он услышал в течение следующего часа, было похоже на сказку, слишком невообразимую и суровую для сказки.

Юрги знал, что люди и драконы так различны по своей природе, что не могут соседствовать мирно. Драконов слишком много, и в этом состоит единственная ошибка Создателя, сотворившего этот мир для людей. Ошибку можно исправить, истребив до единого змеев, мешающих нам жить. Когда-то в древности людям понравились эти земли, и они очистили их от драконов. Это было трудно, но выполнимо: среди людей никогда не было недостатка в героях.

Эррс говорил о другом: никто из героев не смотрел вокруг. Никто не хотел замечать дикие скалы над морем, исполинские пещеры, уводящие в огнедышащие глубины земли, просторное небо, созданное для могучих крыльев. Никто не хотел вспоминать, что этот мир сотворен не для людей. Это дом драконов, а предки людей когда-то очень давно, прилетели сюда из другого мира.