– Я бы не удивился. У них с моей бабушкой свои собственные правила. Вероятно, именно поэтому они стали друзьями.

– Да, из-за этого и из-за совместной склонности к шантажу.

– Отсюда два дня пути до Лондона. Нам придется выехать ранним утром. Не кажется ли тебе, что это приключение состоит из одних только переездов из одного конца Англии в другой?

– Да, действительно.

– Хотя я полагаю, нам повезло, что мой шар упал, прежде чем я использовал твой авалонский бренди в качестве источника топлива. У нас осталось достаточно этого напитка для поездки.

– Он не слишком хорош, не так ли? – поморщившись, спросила Татьяна.

– Да, любовь моя, это так, – ответил Мэтью, потом на секунду задумался. – Но я подозреваю, это бренди легко воспламеняется.

Татьяна улыбнулась и откинула голову на его грудь, впитывая каждой клеточкой кожи теплоту его тела.

– Что произойдет, если твои драгоценности так и не будут найдены? – тихо спросил он. – Твоя семья уже одержала верх над Валентиной.

– Да, и я верю, что мой отец и брат смогут сделать это снова. Но если откроется, что драгоценности пропали, это станет для Валентины сильным оружием.

– Но это ведь не все, что беспокоит тебя, не так ли?

Татьяна на мгновение задумалась.

– Когда я начинала поиски, Небеса, конечно, были важным символом для моего народа, но они являлись еще и моим личный талисманом. Я думала, – Татьяна запнулась, подыскивая правильные слова, – если бы я смогла вернуть драгоценность в Авалонию, я бы заслужила право жить так, как мне хочется, поскольку тогда я бы в какой-то мере оправдала ожидания. Найдя Небеса, я бы словно выполнила обязательства, которые возложены на меня и моим титулом, и моим наследием. Я бы заслужила свободу.

– Свободу?

– Ты вряд ли поймешь, Мэтью. Ты, вероятно, самый свободный от обязательств человек, которого я когда-либо встречала.

– Ты говоришь это только потому, что тебе понравился мужчина, научивший тебя летать, – поддразнивая, произнес Мэтт, и Татьяна невольно рассмеялась.

– Это так, конечно. Ты слишком хорошо меня знаешь.

– Вовсе нет, принцесса. Осмелюсь сказать, ты никогда не потеряешь способность меня удивлять.

– Это хорошо?

– Я не совсем в этом уверен. Татьяна… – Мэтт колебался, словно не был уверен в своих следующих словах, – если ты не найдешь Небеса, потребуешь ли ты свою свободу?

– Небеса были только предлогом для моего путешествия. Если желаешь, источником моей храбрости. И да, – произнесла Татьяна и развернулась в руках мужа, что бы встретить его взгляд, – я потребую свободу.

– Не принимай поспешных решений, – произнес Мэтт, изучая ее лицо.

– Мэтью, – Татьяна заглянула в его голубые глаза, и ее грусть развеялась.

Он был ее половинкой, ее судьбой. Она нашла способ вернуться в его жизнь и в его сердце, и ни Небесам, ни чему-либо еще на земле не удастся разлучить их.

– У меня ушло более чем пятнадцать долгих, одиноких и унылых месяцев, чтобы понять, где моя судьба. И за это время я обрела мужество, чтобы бороться за нее, – произнесла Татьяна, притягивая Мэтта к себе так, чтобы их губы соприкоснулись. – Я больше не буду бояться. Теперь, любовь моя, – пробормотала она, легко касаясь губами его губ, – научи меня снова летать.

Возвращение в Лондон прошло без осложнений. Стивен сопровождал их, Татьяна всю дорогу спала. По прибытии они разместились в просторном особняке, который делили братья Мэтью, когда обязанности или интересы призывали их в столицу. В доме, бесспорно, царил мужской дух, и Татьяна подозревала, что их бабушка очень редко, если вообще когда-нибудь, посещала это место. Слуги, казалось, действительно очень удивлены присутствием Татьяны.

Принцесса нанесла краткий визит Катерине. От Димитрия из Авалонии по-прежнему не было вестей, и женщины не знали, считать ли это благом, или дурным предзнаменованием.

Татьяна должна была сразу же встретиться с дочерью Софии, но она не могла себя заставить это сделать. У них с Мэтью был своего рода отпуск, и она не желала его заканчивать. Знала леди Бомонт о драгоценности, или нет, приключение Татьяны и Мэтью было бы окончено. Принцессе пришлось бы вернуться в свою страну и лицом к лицу встретиться со своей семьей, и со своим будущим. Эта мысль была одновременно захватывающей и пугающей. Но в любом случае, все бы изменилось.

Они с Мэтью вспоминали свою совместную жизнь в Париже, но теперь между ними не было тайн. Татьяна узнала о детстве мужа и о днях, поведенных им на море. Мэтт делился своими мыслями и чувствами о прошлом и, что было более важным, о будущем. Принцесса рассказала о своей жизни до Филиппа и после. Она рассказывала о своей стране и своем народе, и о своих собственных радостях и страхах. Они говорили о книгах и искусстве и расходились во мнениях так же часто, как и соглашались друг с другом. Но даже их споры были восхитительными и страстными и всегда заканчивались объятиями.

Как бы сильно Татьяна ни верила, что эти дни были началом их совместной жизни, она чувствовала в поведении Мэтью, в его прикосновениях и взглядах странную безысходность. Эти ощущения были неясными и расплывчатыми, и когда она пыталась поговорить об этом, Мэтью высмеивал ее беспокойство и поддразнивал тем, что она не способна просто наслаждаться каждым моментом жизни.

Он, как всегда, плохо лгал.

И она не могла избавиться от ужасного предчувствия.

Глава 20

– Вот теперь, Мэтью, это самое настоящее приключение. – Татьяна окинула взглядом толпу, толкущуюся в роскошном лондонском особняке.

– Приключение? – потягивая шампанское, переспросил Мэтт. – Едва ли. Скорее обязательное общественное мероприятие из разряда тех, что я до этого момента старательно избегал, и был притом весьма счастлив. Душное помещение, заметно скучающие джентльмены и чрезмерно любопытные дамы. – Он угрюмо покачал головой. – Вероятно, я совсем ни на что не гожусь, если ты считаешь этот приём самым захватывающим приключением.

– Чепуха, – возразила Татьяна, всё ещё разглядывая собравшееся общество. – Такое ощущение, словно я тайный агент, или ещё что-то, столь же волнующее. Проникла сюда обманом. Под вымышленным именем. – Она ослепительно улыбнулась мужу. – Ну, само собой, оно не вымышленное – просто такое чувство.

– Что ж, между наследницей королевского дома и обычной женой младшего сына маркиза и в самом деле мало общего, – голос Мэтью прозвучал сухо и цинично, и Татьяна тут же бросила на него беспокойный взгляд.

Он тоже был поглощен изучением толпы, лицо его оставалось невозмутимым, даже равнодушным. Возможно, его тон ничего и не значил.

Она вновь обратила внимание на скопление народа. Виконта Бомонта с женой было трудно не заметить, хотя сами они, казалось, могли смотреть только друг на друга. Глубина их чувств было столь очевидной, что сердце Татьяны таяло при виде этого зрелища. Она задумалась над тем, будут ли однажды люди думать то же самое о них с Мэтью, и наступит ли вообще это «однажды». Принцесса заметила здесь герцога и герцогиню Роксборо, маркиза и маркизу Хелмсли и прочих своих знакомых по Эффингтон-Холлу. Хотя Мэтью и Татьяне по прибытии пришлось предъявить свои приглашения, им всё же удалось избежать встречи с хозяевами и почётными гостями, приветствующими вновь прибывавших на приём. Татьяна предпочла сперва приглядеться к дочери Софии, вдовствующей виконтессе Бомонт, прежде чем подойти к ней.

Как раз в это мгновение леди Бомонт находилась в дальнем конце зала, обмениваясь с гостями любезностями и с удовлетворённой улыбкой обозревая картину торжества. Вдовствующая виконтесса была выше Татьяны; обладательница изящной осанки, всё ещё привлекательного лица и стройной фигуры – она вовсе не выглядела на свои пятьдесят с лишним лет. Даже невооруженным глазом было видно, что в её венах течёт королевская кровь.

Медленно обводя взглядом собравшихся, леди Бомонт на миг остановилась на Татьяне и двинулась дальше. Но уже в следующую секунду глаза знатной дамы расширились, а взор немедля вновь обратился к принцессе. Лишь мгновение она в изумлении всматривалась в лицо гостьи, а затем её лицо расплылось в улыбке. То была улыбка узнавания и радушия.