- Смешной парнишка… - Проговорила старшина, улыбнувшись.

- Яшка-то? - Переспросил комполка и еще раз улыбнулся в ответ. - Не то слово, Зоя Павловна! Его наш Карпин к себе в разведку забрать хотел… Мы даже немного повздорили по поводу этого паренька… Капитан мне все пытался доказать, что такие таланты и опыт нельзя в штабе хоронить… А я его все же к себе забрал…

- А у него что, какие-то особые таланты, Сережа?

- Цыганчонок он, Зоя Павловна… Только-только восемнадцать исполнилось малому, а он уже на фронт попросился… Хотя… Думаю врет, стервец… Не меньше, чем на год врет!.. Поди их разбери этих цыган - все смуглые, да курчавые. - И тут полковник ухмыльнулся какой-то своей мысли. - И вороватые…

- А в чем таланты-то?

- Так он, цыганская его душа, как немцы его табор расстреляли в 41-ом под Хутор-Михайловским, так к партизанам и подался… Вот так на Украине до 44-го в бригаде генерала Ковпака и пропартизанил… Разведчик… И не только… У него на личном счету 4 вражеских эшелона!

- Ничего себе «малец»! - Удивилась старшина. - Так у него же, наверное, должно…

- Трижды ранен был… - Опередил ей с вопросом полковник. - И каждый раз из тыла в «ковпаковскую» бригаду возвращался… Я уж тоже спрашивал для чего… Так знаете, что он ответил? Что, мол ехал воевать туда, где его родной табор полег… Мол, к родне поближе… У него же, Зоя Павловна, у мальца-то этого сопливого «Красная Звезда», две «Отваги» и «Партизану Отечественной войны» 1-ой степени! Во как!

- Хорош ординарец!

- Вот потому-то его Карпин и хотел к себе в разведку забрать.

- А ты-то что, Сережа?

Полковник как-то странно потупил взгляд, а потом проговорил:

- Жаль мальца стало… Ведь врет, что ему уже восемнадцать… Цыгане вообще не имеют таких документов… А он же… Пацан еще совсем!.. Хоть и успел провоевать целых три года… Вот и взял его к себе в ординарцы… Зато он тут уже всех штабных на уши поставил!.. - Улыбнулся полковник Николаев. - То ножи мечет в цель, то обозных ездовых учит с лошадьми обращаться… А недавно где-то в трофеи гитара попала, так ее специально для Яшки из штаба дивизии привезли! Представляете, Зоя Павловна?!! Такие порой концерты устраивает, что ах душа поет!.. Одно слово - цыганчонок!

- А награды свои чего ж не носит-то, как положено?

- Да я уже его за это наказывал даже… - Ухмыльнулся комполка. - Не получилось… Кремень-парень оказался… Говорит, что у партизан - это одно, а на фронте - совсем другое… Мол, если заработаю и здесь, так буду носить все, а если нет, то и незачем…

И в этот момент в дверь полковничьего кабинета опять постучали:

- Разрешите, товарищ полковник?

В дверном проеме показалась фигура ординарца с большим подносом в руках…

- Чай, товарищ командир!

Нет… Это было что-то совершенно неимоверное!..

И полковник, и старшина смотрели на это чудо широко раскрытыми глазами…

На огромном серебряном подносе стояло все, что должно было присутствовать при настоящем, светском чаепитии: серебряная розетка с варением, серебряная вазочка с баранками, серебряный заварной чайничек, и такой же, серебряный чайник побольше, под кипяток. Хрустальные, знаменитого Богемского стекла вычурные стаканы покоились в серебряных подстаканниках… В серебряной сахарнице белели большие куски колотого рафинада, который можно было класть в стаканы… Серебряными щипчиками, а размешивать вычурными серебряными ложечками…

- Разрешите? - Проговорил ефрейтор, довольный произведенным эффектом, и водрузил все это на стол. - Разрешите идти?

- Так! - Обрел, наконец-то, начальственный голос комполка. - А ну-ка стой, ефрейтор! Доложи-ка мне теперь, товарищ ефрейтор, откуда ты все это спер, цыганская твоя душа!

- Никак нет! Не спер! Это честно завоеванные трофеи, товарищ полковник! - Яшка встал по стойке «Смирно!».

- Этих трофеев еще вчера небыло! - Полковник грозно свел брови на переносице. - Мародерствуешь? Под трибунал захотел?!!

- Так то еще вчера было, товарищ командир… - Ухмыльнулся ефрейтор, и сверкнул озорными глазами. - А сегодня утром… Мужики же фольварк брали… Вот и я рядом пристроился…

- Так ты что, без моего разрешения в бою участвовал?! - Полковник уже понял что произошло.

- А че среди ночи просто так в штабе торчать… Я тоже прогулялся… Маленько кости размял… А то засиделся уже здесь… Вот и нашел это в хозяйском доме… А чего, товарищ полковник?!! Нужная же вещь!!! - Паренек округлил глаза. - Мне ж самому ничего этого не надо-ть… А так, глядите, и полдня не прошло, как уже пригодилось!.. А надо будет, так и десяток генералов угостить чаем не стыдно будет… Я ж только за ради дела пекусь!

И в этот момент «Золотая» не удержалась и прыснула в кулак…

- Я тебе, морда твоя воровская, этот сервиз серебряный еще припомню! - Комполка потряс перед носом ординарцы крепким кулаком. - Двое суток ареста!!!

- Есть! - Лихо козырнул ефрейтор и весело сверкнул глазами.

- Иди с глаз моих долой! - Проговорил полковник и отвернулся.

А когда за солдатиком закрылась дверь, старшина проговорила тихо:

- И что? Посадишь его на «губу», Сережа?

- Ага… Посадишь его… Засранца такого… Везде поспевает… Я теперь, за эти два месяца, как он у меня ординарцем стал, без него, уже как без рук… Да и не за что же сажать! Ведь он не украл весь этот сервиз, а прихватил с поля боя, как заработанный трофей!.. Да и не спрятал его в свой «сидор», а вон, на командирский стол поставил… Гаденыш! Получит у меня по первое число за свои похождения!

Морозова взяла хрустальный стакан в подстаканнике, и как-то, совсем уж не по-военному проговорила:

- А ведь здорово получилось! - И посмотрела на полковника. - Смотри, какая красота, Сереж!

- Ага… Получит он у меня еще… За красоту, за эту… …Они неторопясь пили душистый чай, и вели самые обычные разговоры… А старшина терялась в догадках…

И, наконец, не выдержала:

- А ты зачем меня вызывал-то, товарищ командир?

Полковник Николаев с хрустом раскусил сухую баранку, прожевал ее медленно, словно собирался с мыслями, и проговорил:

- Тут вот какое дело, Зоя Павловна… Этот бой сегодняшний… Мне сам комдив Денисенко два часа назад звонил… Тот «эсэсовский» полковник, которого в фольварке в плен взяли, очень «жирным гусем» оказался! Дивизионная контрразведка всем скопом аж до потолка прыгает от радости, от тех сведений, которые он уже успел рассказать…

При упоминании контрразведчиков в лице Морозовой что-то изменилось, но комполка этих изменений не заметил:

- Да ко всему еще и столько золота в рюкзаках!..

- А я-то тут причем, Сережа?

- Из тридцати уничтоженных в этом бою швабов, одиннадцать лично ваших - это уже все разведчики в своих рапортах подтвердили! Да не простых швабов, Зоя Павловна! - И тут полковник напустил на себя «официальный вид». - В общем так, товарищ гвардии старшина! Командир дивизии приказал наградить всех отличившихся в этом бою… И я, кроме прочих наградных листов, буду писать два представления на звание Героя!.. На вас, Зоя Павловна, и на сержанта Зарецкого! На него, к сожалению, посмертно… Генерал Денисенко дал на это свое «добро», и сказал, что поддержит!.. Вот для этого я вас и вызывал.

Старшина как-то устало посмотрела на комполка, и поговорила тихо:

- Сколько мы раз за эти два года об этом уже говорили, Сережа, а ты все равно хочешь сделать по-своему… Да не нужна мне эта Золотая Звезда, как ты не поймешь! - Она повела грудью, на которой тихо звякнули награды. - И эти уже тяжело носить! К чему еще-то? Я ж не елка новогодняя, Сереж!

- Мне нужна!!! - Проговорил полковник Николаев твердым голосом командира. - Если бы не «крысы штабные», что в тылах засели, то вы бы у меня уже вторую носили! Сколько вы для полка сделали, Зоя Павловна, так столько никто еще не сделал!

- Ну да! Расскажи тоже! - Улыбнулась женщина. - А старшина Якушин?

- Он разведчик, и мужчина! - Отрезал полковник. - А вы женщина!

Видно было, что эти двое уже давно обсуждают эту тему, и каждый, как всегда, стоит на своем…