Она, обнимая, несла подмышкой большого белого медведя, а Сергей, и это было видно, все-таки немного хмурился…

И тогда Мила заговорила первой:

- Ты что, обиделся на меня, Сереж?

- Нет! Ни за что!!! На тебя невозможно обижаться!!! - Ответил он горячо. - Просто подумал… Вот я - кадровый офицер, командир стрелкового взвода… Занял третье место в Особом Киевском Военном Округе по стрельбе!.. А, если честно, то так, как ты сегодня, наверное и не смог бы… Десять из десяти по свечкам, да еще и из стойки!.. Да так, наверное, вообще в нашем округе никто не смог бы!.. А ведь я - кадровый военный!..

И тут он хитро и весело посмотрел ей в глаза, воровато обернулся по сторонам, и проговорил шепотом, наклонившись к самому ее уху:

- А не уругвайский ли ты, какой-нибудь, разведчик, Людмила Сизова? Такая молодая, такая красивая, и такая меткая…

- Дурак! - Она хлопнула его ладошкой по груди и отстранилась немного. - Я спортсменка! Мастер Спорта по стрельбе и член Сборной СССР! Понятно? Вот смотри?

Она выпятила свою грудь, показывая прикрепленный к платью значок «Мастера»:

- Да к тому же закончила в Осоавиахиме снайперские курсы, и выполнила норматив «Ворошиловского стрелка»! У меня даже удостоверение и значок есть! Понял теперь?!!

Сергей заворожено смотрел на то место, где был прикреплен значок «Мастера»…

- А чего ж ты его тогда не носишь! - Проговорил он как-то заторможено.

- А для чего? Мне и «Мастера» хватает! - Ответила Мила. - И потом… Тренер у меня… Морозова Зоя Павловна… Она ничего не знает про эти снайперские курсы.

- А что тут такого? Половина страны в Осоавиахиме занимаются! Стреляют, с парашютом прыгают!

- Она очень строгая! - Вздохнула Людмила. - И я ее боюсь, если честно… Она знаешь какая? Как посмотрит, так, кажется, насвкозь тебя видит!.. Она считает, что моя судьба - быть выдающейся спортсменкой… Она же сама когда-то была чемпионом СССР, вот теперь и из меня чемпионку сделать хочет… А на все остальное, она считает, времени тратить не стоит, ну кроме университета, разве что… Говорит, что спорт может намного больше поднять престиж страны, чем все остальное, только заниматься им нужно очень серьезно… Вот и гоняет меня, как Сидорову козу…

Она говорила задумчиво, даже как-то погрузившись в свои мысли, и вдруг…

Мила в какой-то момент сообразила, проследив его взгляд, что так внимательно рассматривал лейтенант, и тут же залилась румянцем:

- Сереж!.. Мне почему-то кажется, что ты не на значок смотришь, а на мою грудь…

И теперь залился румянцем, да аж до самых ушей, лейтенант:

- Да ладно тебе, Мил!!! - Проговорил он нарочито равнодушно. - Что я, женской груди не видел?!! Грудь как грудь…

Мила поджала губы и бросила:

- Ну, и дурак!!!

И быстро пошла от лейтенанта вдоль по аллее…

Он догнал ее через пять шагов, схватил в охапку вместе с огромным плюшевым медведем, прижал к себе, и проговорил громким шепотом:

- Мил! Я и в самом деле дурак!!! Я полный - кретин!!! Прости меня, пожалуйста!!! - Он с жаром поцеловал ее прямо в губы, а потом выпалил. - У тебя самая красивая грудь, которую только можно представить! И ты самая красивая! И вообще!.. Я тебя люблю!!!

Девушка высвободилась их его медвежьих объятий, посмотрела по сторонам, одернула платье, вскинула подмышку медведя, и…

Притянув к себе голову Сергея, коротко чмокнула его в губы, и побежала по аллее:

- Я же говорила - дурак!.. … Потом Мила и Сергей, взявшись за руки, смеясь и рассказывая что-то друг другу, долго гуляли по аллеям парка…

Ели мороженое «Крем-брюле», зажатое с двух сторон вафельными кружками, купленное у розовощекой продавщицы в белом кружевном «кокошнике». Пили «газировку с клубничным сиропом»…

И чувствовали они, что… Вот оно, Настоящее Счастье!..

А потом…

Потом были несколько недель совершенно безумной страсти, сладкой боли и совершенно незабываемого ощущения невесомости и полета, этих молодых, полных сил тел…

- Сереж! А ты надолго приехал? - Спрашивала Мила, и утыкалась лицом в его грудь.

- На месяц, Милка… Всего-то, на месяц… - Вздыхал сокрушенно Сергей.

- А потом?

- А потом мне нужно будет вернуться на место службы…

- В эту Молдавию?

- Там стоим мой полк…

- А ты не можешь перевестись оттуда куда поближе?

- Я ведь всего год служу, Мил… А это мой самый первый отпуск… Да и как? Я же ведь не полковник какой, а простой лейтенант, «Ванька взводный»…

- Жаль… - Вздыхала девушка, и заглядывала в его глаза. - Я без тебя уже, наверное, не смогу, Сереж…

- Так ведь это же ненадолго, Мил! - Говорил он и сам верил в свои слова. - Всего-то на год! Ты университет закончишь как раз, диплом получишь… А там у меня следующий отпуск будет, в начале августа…

- В начале августа, 41-го года… - Словно эхо повторяла за ним Людмила.

- Ты меня будешь ждать?

- Конечно, буду, Сереж! Я тебя теперь всю жизнь ждать буду!.. …Чем ближе подходил к концу отпуск лейтенанта Николаева, тем больше страшилась Мила предстоящей с ним разлуки…

Она все больше нервничала, и это становилось все больше и больше заметно тем людям, которые ее окружали…

Она продолжала ходить на тренировки, а после них очертя голову бежала на свидание со своим Сережкой…

…Зоя от души смеялась над тем, как солидный генерал гримасничал, имитируя армянский акцент хозяина тира, и показывал его безграничное удивление, после того, как Мила тогда отстрелялась, положила винтовку, и потребовала свой законный «Большой приз»:

- Ну, она-то ладно, а ты-то, Сережа! Ты же уже был серьезным человеком, командиром Красной Армии!

- А я тогда не меньше этого армянина был удивлен! Так что, мне прощается!

Они продолжали весело смеяться, когда Морозова вдруг обратила внимание на то, что ее ученица смотрит застывшим взглядом куда-то за ее спину поверх плеча:

- Ты чего, Мария?

- М-можно?.. Можно я уйду? - Проговорила девушка, немного запинаясь. - А вы тут пока поговорите…

Зоя обернулась, и заметила метрах в двухстах, на аллее парка статную, плечистую фигуру в парадной офицерской форме, и лихо заломленной на ухо фуражке…

- Ага! - Проговорила она, строго взглянув на девушку. - Иди! И скажи ему, засранцу, чтобы ко мне даже и близко не подходил, если не хочет без ушей остаться!

Девушка чмокнула Зою в щеку, и легкой весенней бабочкой упорхнула навстречу своему лейтенанту…

- Любовь у нее, видишь ли! - Проворчала Зоя уже без злобы. - Из-за него мы сегодня не выиграли…

Услышав эти слова, Сизова посмотрела вслед девушке, а потом повернулась к Морозовой:

- Дело молодое… Все мы когда-то такими были… - Проговорила она, и подсела на лавочку рядом. - Вы лучше мне расскажите, где и как вы столько лет от нас скрывались? Что делали? Как ваше здоровье, Зоя Павловна? Сережа мне рассказал, что ему после вашего последнего ранения в Чехословакии, 10 мая сообщили, что, мол, гвардии старшина Морозова Зоя Павловна в очень тяжелом состоянии отправлена санитарным эшелоном в глубокий тыл… А дальше… Дальше ваши следы потерялись…

- А как та чешская девочка, Зоя Павловна? - Спросил генерал, присаживаясь с другой стороны скамейки. - Она же от вас не отходила в медсанбате, когда вас оперировали, как ее не гнали, а потом и в дивизию с вами поехала… Я тогда наших чехов спросил, что она все время говорит, так они мне перевели, что она, мол, не хочет вас отпускать… Ну, я и подумал, что уж дивизионные врачи-то ее уговорят, и с отпустил с вами… Да еще и в руку ваш орден вложил, вашу третью «Славу», которую мне комдив передал, чтобы она там врачам передала…

Морозова только улыбнулась грустно в ответ, и проговорила тихо, вспоминая ту давнишнюю историю:

- Она молодец, Сережа!.. И она меня, если честно, так и не отпустила…