Но Джеймс не солгал, когда сказал Салли, что выглядит хуже, чем себя чувствует. Даймонд много раз попадал в переделки и научился определять, что опасно, а что нет. Чертовски больно, но за несколько дней все пройдет. Трещины ребер позаживают чуть дольше, но совсем скоро он будет более чем готов снова схлестнуться с Тони «Стволом». Не говоря уже о садисте Альфе. Если честно, детектив с нетерпением ждал этой встречи.

Легкое движение на кровати сигнализировало о возвращении Салли в сознание. Она села, моргнула, посмотрела на Джеймса и снова побледнела.

– Повезло, что меня не подстрелили, – ободряюще протянул тот слегка невнятно из-за разбитых губ. – Тогда бы тебя наверняка стошнило.

Салли вздернула голову, бледные щеки порозовели, голубые глаза засверкали.

– Считаешь меня слабачкой?

– Черт, нет. Ты всего лишь гражданская. Вот почему тебе следовало остаться дома, в безопасности, в прекрасном огромном особняке, и позволить мне самому позаботиться о деле.

– А кто бы тогда вывез тебя оттуда? – парировала нахалка со слабой тенью былого задора.

– А с чего ты решила, что мерзавцы узнали бы меня, имей я возможность пойти туда в одиночку?

Салли отвела пряди шелковистых черных волос с лица, и Джеймс заметил, как сильно дрожат ее пальцы.

– Мы тратим время на «если бы да кабы». Не желаешь, чтобы я забинтовала тебе ребра?

– Сумеешь это сделать, снова не упав в обморок?

– Если ты сумеешь держать язык за зубами, – ласково парировала Салли. – Садись на кровать.

Даймонд уже собрался ввернуться подходящий ответ, затем мудро передумал. Во-первых, ей предоставляется идеальная возможность причинить ему сильную боль при перевязке, если он продолжит дразниться. Во-вторых, если она не собирается спать на полу, и им придется делить очень узкую двуспальную кровать, то даже в нынешнем избитом состоянии его отвлечет от боли столь восхитительное соседство. В общем, молчание – золото.

Джеймс сбросил с плеч рваную рубашку, осторожно доковылял до кровати и опустился на покрывало с глухим мучительным стоном.

– Бинтовала когда-нибудь треснувшие ребра?

– Не в этой жизни, – покачала головой Салли, как перышко опустилась рядом и развернула эластичный бинт. – Существуют какие-то специальные приемы?

– Просто сильнее затягивай.

Склонившись ближе, Салли принялась обертывать торс. Сосредоточилась, прикусила нижнюю губу, опасаясь причинить боль, и Джеймс почувствовал запах, этот проклятый цветочный аромат, которым она, казалось, постоянно благоухала. Тут же захотелось обнять ее и уложить рядышком с собой на кровать. Но это было физически невозможно, уж не говоря о том, что катастрофически непрофессионально. Детектив услышал прерывистое дыхание и собственный судорожный вздох, когда шелковистые волосы коснулись его живота.

После того, как Салли наконец закрепила концы бинта крошечными металлическими зажимами и выпрямила спину, лицо у нее раскраснелось еще больше, чем раньше.

– Как себя чувствуешь?

– Как в аду, – проворчал он.

– Могу перебинтовать…

– Руки прочь, – отрезал Даймонд. – Все отлично. Просто поболит несколько дней.

Салли кивнула, словно принимая благодарность, которой так и не прозвучало.

– Ляг и позволь мне о тебе позаботиться.

Кто бы отказался? Но Джеймс опять же мудро промолчал и осторожно вытянулся на краю кровати.

Салли удивительно нежными пальцами принялась промывать ссадины на его лице. В мотеле, к счастью, имелся автомат со льдом, она обернула кубики всеми имеющимися заношенными полотенцами и приложила к пострадавшим местам, на запястье и подбородок. Даже забралась под кровать, нашла миниатюрную бутылочку виски и протянула пациенту, как оливковую ветвь мира.

Даймонда охватил соблазн гордо отказаться от скотча. Ее слова все еще уязвляли… Джеймса и правда куда сильнее расстраивало отсутствие спиртного, чем состояние избитого тела. Раз выпивка стала иметь такое большое значение, потребуется немало времени, чтобы завязать.

– Выпей ты, – предложил он. – Тебе, наверное, труднее уснуть, чем мне.

И закрыл глаза, пытаясь забыть о том, как сильно хочется хлебнуть.

– Ты же не собираешься спать в таком виде? – возмутилась Салли. – Без рубашки?

– Я бы с удовольствием и штаны снял, да опасаюсь домогательств с твоей стороны. Так идешь в постель?

– С тобой?

– Милая, что-то в этой клетушке не наблюдается других спальных мест. На твоем месте я бы не рискнул улечься на полу, там только что кто-то пробежал.

– Не собираюсь спать вместе с тобой.

– Что ж, дело твое. Я уж точно не в той форме, чтобы на тебя покушаться, даже если бы пылал похотью, чего и в помине нет.

Ложь вылетела легко. Джеймс не ожидал, что Салли поверит в его безразличие, но чувствовал, что должен хотя бы притвориться равнодушным.

– Покурю, а затем на боковую. Предпочтительно на всю ночь. И хотя с удовольствием занял бы это сказочное ложе целиком, но я достаточно джентльмен, чтобы поделиться им даже с такой ведьмой, как ты.

– Ведьмой? Вот, значит, какие слова употребляют бывшие полицейские?

– Я, между прочим, закончил Беркли, – сонно пробормотал Даймонд, потянувшись к тумбочке за сигаретами.

– Я и забыла.

– Откуда вообще тебе это известно? Тоже выяснила в ходе своего маленького расследования?

– Хотелось узнать, кого нанимаю.

Проклятия Джеймса были виртуозными и абсолютно непристойными.

– А ты случайно не знаешь, где мои сигареты?

– В машине. Предлагаю сделку, Даймонд. Я лягу с тобой в одну постель, если ты не будешь курить.

Джеймс попытался сесть, но движения причиняли адскую боль, пришлось довольствоваться злобным взглядом.

– Детка, это я делаю тебе одолжение, пуская в кровать. Чур, не толкаться.

Несколько мгновений Салли не двигалась. А потом детектив услышал, как хлопнула дверь, и задался вопросом, не переусердствовал ли. Уж не вознамерилась ли она бросить его в этом захудалом мотеле с крохотным глотком виски? Перестань думать о виски, черт побери! Через секунду дверь открылась, и что-то приземлилось в центре его забинтованной груди. Что-то холодное, мокрое и плотное.

– Вот твои проклятые сигареты, – прошипела Салли, пересекла комнату и включила телевизор.

На экране замерцали черно-белые полоски.

Джеймс завозился с упаковкой, но опухшие и онемевшие пальцы отказывались повиноваться. Салли раздраженно вздохнула, выхватила пачку из неловких рук, положила одну сигарету в рот и ловко прикурила, сделавшись необыкновенно похожей на героиню фильмов сороковых годов. Картину испортил внезапный кашель, но когда она сунула сигарету ему в зубы, детектив легко представил себе Лорен Бэколл и Хамфри Богарта.

Даймонд глубоко затянулся, стараясь не закашлять сам.

– Не понимаю, как можно употреблять эту мерзость, – отметила Салли. – На вкус, как пепельница.

– Логично.

Он еще раз глубоко затянулся, потом с сожалением вернул ей окурок.

– Хватит. Разрешаю загасить.

– Уж лучше утоплю в унитазе.

– Если станешь от этого счастливее.

Джеймс закрыл глаза, прислушиваясь, как Салли порхает по номеру. Все тело болело, ибупрофен прожег дыру в желудке, но невыносимая острая боль притупилась. Может и к лучшему, что он не смыл таблетки обычной полбутылкой виски.

Даймонд не заметил, когда провалился в наполненный страданием сон. Не заметил, в какой момент Салли наконец сдалась и юркнула к нему под бочок. Смутно почувствовал, что колючее одеяло накинуто сверху, и ощутил тепло лежащего рядом хрупкого тела. Какой-то миг недоумевал, как ей удалось найти местечко, чтобы сохранить зазор между ними в такой узкой кровати. А потом снова рухнул в сон, как ни странно, вполне довольный жизнью.

* * *

Обнаружив себя в постели с Джеймсом Даймондом, Салли тут же занервничала, потом почувствовала себя полной идиоткой. Как лаконично выразился суровый детектив, он не в той форме, чтобы посягнуть на нее, даже если бы хотел. Вот интересно, хочет все-таки или нет?