– Потому что мы действительно хотим жить, – серъёзно ответила Галина. – Жить мирно было бы замечательно, но лучше уж воевать, чем покорно всем подчиняться. Разве тебя этому не учили? Ответить было нечего, и я опустила голову.

– Пустите ко мне зелёного дракончика, которого вы поймали в лесу, – сказала глухо. – Хоть не так скучно будет. Женщина закусила губу.

– Хаятэ… Мне очень жаль, но мы не сможем. Он… улетел, да, его отпустили на свободу. Резко шагнув вперёд, я упёрлась носом в стекло и посмотрела Галине прямо в глаза.

– Меня тоже ждёт такая свобода? – спросила коротко. Она отшатнулась.

– Что ты имеешь в ви… – вздрогнула. – Нет! Хаятэ, ты не поняла! Он жив! Мы его не убили!

– Да?

– Да! – женщина так отчаянно закивала, словно от того, поверю я или нет, зависела её жизнь. – Хаятэ, его заморозили и поместили в хранилище для образцов вместе с другими представителями местной фауны. Они живы, на Земле их разморозят и…

– И поместят в зверинцы, – докончила я глухо.

Галина отвернулась и нажала кнопку на стене. Дверь за моим хвостом с жужжанием приоткрылась.

– Прости, – сказала она, глядя в сторону. – Такова жизнь.

– Нет, – ответила я твёрдо. – Такой её делают люди.

Разговор был окончен, но прежде чем уйти, я приложила руку к стеклу и проверила, хорошо ли помню кун-ма, «чистый удар», искусство, которым владели только лучшие мастера кэндзюцу. Этот удар наносят почти без замаха, концентрируя всю энергию тела в единой точке; Годзю мог так сломать связку копий, я пока лишь четыре копья. Но и я, и Годзю, могли перебить хребет быку.

…Или, например, разбить стекло. Когда я нанесла кун-ма в центр стекляной стены, та не просто сломалась – она прямо рассыпалась на мелкие, совсем не острые осколки. Все люди обернулись на звон и застыли от удивления, ящерица в клетке открыла рот.

– Хаятэ?! – Галина попятилась. – Оно же было бронированное…

– Вам не удастся поместить меня в зверинец, – сказала я ровным голосом, повернулась и вышла в коридор, где стоял Джон и чернокожие солдаты.

Глава 17: Тёмные души

Грохот! Оглушительный гром битвы рвёт слух. Ри стоит на окровавленной земле, вокруг сражаются воины, в небе со свистом проносятся грифоны и тяжёлые планирующие копья из баллист. От неожиданности ящерка падает на четвереньки.

Прямо сквозь её тело с надрывным воем проходит секира громадного орка. Варвар пытался отразить выпад противника, стройного эльфа, но тот совершает обманное движение и бъёт орка в горло тонким, длинным мечом с кисточкой на рукояти. Захрипев, несчастный падает к ногам ошеломлёной вэйты.

– Где я?! – вопль не слышен даже самой Ри.

Постепенно эпицентр битвы удаляется; люди и эльфы стремительно наступают, тесня врага к полыхающей чёрной крепости неподалёку. В небе один за другим гибнут последние драконы, их осталось меньше десятка против сотен пернатых солдат. Во главе обречённой стаи сражается молодой красный вожак, в котором Ри моментально узнаёт Ализона.

Из громадной тучи грифонов вылетает один, до ужаса знакомый бело-золотой. Лицо эльфа, сидящего на его спине, с земли не разглядеть, но ящерка сразу понимает, кого видит. В руке Минаса длинная пика.

Пока Ализон яростно отбивает атаки сразу десятка грифонов, Крафт взмывает выше всей стаи, совершает мёртвую петлю и, словно атакующий сокол падает на красного дракона со спины. Крылатый мучительно изгибается кольцом, когда пика пробивает его насквозь, показав дымящееся остриё из живота. На глазах потрясённой, шокированной, уничтоженной Ри, раненный Ализон с воплем падает почти к её ногам, ломая кости и давя тела своих павших товарищей. Из раны дракона фонтаном бъёт кровь.

Крафт тоже изранен, но сейчас ему не до этого. С разгона опустившись перед умирающим Ализоном, грифон наступает ему на горло и кричит, кричит в упоении победы. Минас потрясает окровавленной пикой.

– Победа!!! – вопль Крафта подхватывают солдаты поблизости, и слово жаркой волной облетает всех. Неподалёку от умирающего вождя падает последний дракон, его сразу окружают люди и бьют, бьют, бьют… Ри хочет закрыть глаза, убежать, спрятаться под землю, но не может и лишь смотрит, как постепенно затихают судороги окровавленного крылатого.

Вэйта падает на колени. Крик вырывается из её горла, крик, который никто не услышит. Впереди, под стенами горящего замка, остатки армии Ализона сдаются на милость победителей, и как же мала эта милость, сколь немногие её получают! Повсюду среди тел ходят солдаты, добивая раненых врагов, особенно много их у мёртвых крылатых; все знают, зубы дракона приносят удачу, да и чешуя неплохо ценится. Однако Ри всего этого не видит. Она смотрит на умирающего Ализона и торжествующего Крафта.

– Ты проиграл, – говорит грифон. – Жаль, что ты уже не увидишь конца своей армии. Дракон судорожно глотает воздух. Из разбитой пасти ручейком течёт кровь.

– Не можешь говорить? – участливо спрашивает Крафт. – Ничего, мне всё равно не интересны твои слова. Помнишь, девять лет назад, когда вы стояли под стенами Редбурга, на час погасло солнце? В тот день умерла Кара, мать моего первенца. Она погибла в когтях дракона. Известно ли тебе, что грифоны заводят семьи лишь один раз за всю жизнь? Ализон чудовищным усилием воли заставляет себя повернуть голову.

– Моя… семья… тоже погибла…

– Не погибла, а была убита по моему приказу, – поправляет Крафт. – Но я не чудовище, Ализон. Ты убил мою подругу, я убил твою драконессу. Однако сын мой остался жить – поэтому я пощадил твоего сына. Глаза умирающего дракона широко раскрываются.

– Винг?! – он захлёбывается кровью, судорожно дёргается. – Мой Винг… жив?!

– Жив, – грифон жестоко усмехается. – И будет жить долго. Мои братья перестарались, когда истребили ваше племя под корень, теперь в землях Арнора и Элирании драконов не осталось. Как же быть нашим детям, где учиться убивать чешуйчатых тварей? Крафт снимает с пояса двухлезвийное складное копьё и заносит его над Ализоном.

– Ты научил нас убивать драконов! – свирепо выдыхает грифон. – Так пусть твой сын учит наших птенцов!

Ри уже не видит удара. Шок и общее потрясение переполняют чашу её выносливости, и видение тухнет. Вещий сон превращается в чёрное беспамятство.

Дельтаплан не мог угнаться за Крафтом, и грифону приходилось сдерживать скорость. Они летели уже много часов, день клонился к вечеру. Ри не очень устала – недавно она обнаружила в машине автопилот, но Крафту приходилось туго. Пернатый так вымотался, что едва держался в воздухе.

Чтобы не рисковать встречей с патрульными драконами, беглецам пришлось дать огромный крюк к северо-западу, прежде чем горный хребет кончился и под крыльями потянулись унылые степи северного Нортвуда. Отсюда до Ронненберга хорошо отдохнувший грифон долетел бы за пять-шесть часов.

Крафт был хорошо измученным грифоном, к тому же его сдерживала максимальная скорость дельтаплана, поэтому за шесть часов беглецы не одолели и половины пути. Однако природа уже земетно изменилась; часто встречались деревни и обработанные поля, дважды белецы пролетали мимо городов. Здесь, на Западе, война ещё не успела наложить свой кровавый отпечаток на жизнь людей, хотя по дорогам то и дело проносились гонцы и небольшие группы запылённых всадников. Крестьяне смотрели им вслед с тревогой, но без страха. Они ещё не знали, чем грозит Восток…

Когда солнце скрылось за горизонтом, измученный Крафт почти рухнул на постоялый двор, одиноко темневший посреди степи. Дорога, проходившая сквозь маленькую деревеньку, ещё с воздуха показалась Ри знакомой; и только посадив машину, она узнала место.

– Я тут бывала, – с грустной улыбкой сообщила она Минасу. – Почти год назад здесь останавливался на ночлег юный Джихан ибн Гарун, наследный хан Джэбегар. Он вёз из Нортвуда коллекцию северных зверей, даже говорящую ящерицу…

Эльф машинально кивнул, стараясь не уснуть стоя. Грифон тем временем что-то говорил дородному хозяину двора, который вместе со всеми постояльцами примчался поглядеть на удивительную летающую машину.