Он сел за стол и выдвинул ящики. В верхнем лежал адресованный ему конверт. В нем содержалось длиннейшее (написанное от руки) письмо Филиппа Лоу.

Уважаемый профессор Цапп!

Очевидно, во время своего пребывания в Раммидже Вы будете пользоваться моим кабинетом. К сожалению, я потерял ключи от несгораемого шкафа, поэтому советую Вам конфиденциальные бумаги прятать под ковер — я, по крайней мере, всегда так делаю. Вы можете брать мои книги, но только, пожалуйста, не давайте их студентам — они их портят своими пометками.

Насколько я знаю от Басби, Вы будете вести мои семинарские группы. Студенты второго курса — группа довольно тяжелая, но с первокурсниками дело идет веселее. А вот на выпускном курсе две группы очень интересные. Есть несколько моментов, на которые я хочу обратить Ваше внимание. У Бренды Арчер бывают тяжелые приступы предменструальной депрессии, поэтому не удивляйтесь, если она вдруг расплачется. А в одной из групп третьего курса ситуация непростая, потому что Робин Кенворт раньше дружил с Элис Мэрфи, но сейчас у него Миранда Уоткинс, и все они в одной группе, поэтому атмосфера там может быть напряженной…

И в таком духе было исписано несколько страниц, содержащих скрупулезное изложение эмоциональных, психологических и физиологических особенностей каждого студента. Моррис прочел письмо от начала до конца в полном изумлении. Что это за человек, который, похоже, знает о своих студентах больше, чем их собственные родители? И, возможно, больше о них заботится, если судить по тону письма.

Он осмотрел другие ящики, пытаясь обнаружить в них какие-нибудь ключи к характеру этого чудика, но больше ничего не нашлось, кроме куска мела, пустого стержня из-под шариковой ручки, двух крючков для чистки курительных трубок и маленькой жестяной банки с остатками табака «Три монашки». Возможно, Шерлок Холмс извлек бы из этого какие-нибудь сведения… Моррис принялся обследовать стенные шкафы и книжные полки. Книжная подборка только подтвердила признание Лоу в том, что у него нет специализации. Это было пестрое собрание книг по английской литературе со скудным включением современных литературоведческих работ, среди которых трудов Морриса Цаппа не нашлось. В стенных шкафах было пусто — исключение мог составлять лишь шкафчик, висящий над книжными полками. Его труднодоступность убедила Морриса в том, что там содержится какое-то откровение — например, дюжина пустых бутылок из-под джина или коллекция женского белья. Забравшись на стул, он попытался открыть дверцу. Она застряла, и под рукой Морриса весь стеллаж угрожающе закачался. Наконец дверца подалась, и Моррису на голову с грохотом обрушились сто пятьдесят семь пустых жестяных баночек из-под табака «Три монашки».

— Вам отвели комнату номер четыреста двадцать шесть, — сказала Мейбл Ли, маленькая китаяночка-секретарша. — Это кабинет профессора Цаппа.

— Да, — ответил Филипп, — а он сидит в моей комнате в Раммидже.

Мейбл Ли одарила его любезной, но отстраненной улыбкой стюардессы, на которую она и впрямь походила в своей накрахмаленной белой блузке и ярко-красном сарафане. В приемной декана было полно людей, которых наконец впустили в здание. Все шумно обсуждали бомбу, разорвавшуюся в мужском туалете на четвертом этаже. Обнаружилось довольно четкое расхождение во мнениях между теми, кто обвинял студентов из стран третьего мира, угрожавших забастовкой в следующем семестре, и теми, кто считал, что это провокация со стороны полиции, стремящейся дискредитировать студентов из стран третьего мира, чтобы не допустить забастовки. Разговор был возбужденным, хотя, по мнению Филиппа, в нем недоставало возмущения и страха.

— Скажите, а такое часто случается? — спросил он.

— Да как сказать… Бывает. Хотя в нашем здании это в первый раз. — Высказав это сомнительное утешение, Мейбл Ли протянула ему ключи от комнаты, а затем толстую пачку буклетов и бланков, по поводу которой, разбросав ее веером по столу, провела краткий инструктаж: — Это ваше удостоверение, не забудьте подписать, это заявка на место для парковки, это медицинская страховка — выберите подходящий вам вариант, это заявка на прокат пишущей машинки — можете взять электрическую или механическую, это программа курсов, это заявки на освобождение от налога, ключ от лифта, ключ от комнаты с ксероксом, не забудьте каждый раз расписываться в журнале… Я скажу профессору Хоугану, что вы приехали, — наконец сказала она. — Он сейчас занят с пожарным инспектором. Он вам позвонит.

Комната Филиппа была на четвертом этаже. Под дверью сидел на корточках смуглый молодой человек с шапкой курчавых волос и дымящейся сигаретой в зубах. На нем была куртка военного образца из маскировочной ткани, и вид у него был такой, что именно он-то как раз и мог подложить бомбу. Филипп вставил ключ в замок, и молодой человек поднялся на ноги. На отвороте куртки блеснул значок с надписью «НЕТ УВОЛЬНЕНИЮ КРУПА».

— Профессор Лоу?

— Да.

— Можно с вами поговорить?

— Сейчас?

— Ну, если это удобно…

— Я только что приехал.

— Вам надо два раза ключ повернуть.

Так оно и оказалось. Дверь неожиданно распахнулась, и у Филиппа посыпались из рук бумаги. Молодой человек ловко собрал их и воспользовался этим, чтобы пройти в кабинет. В комнате было душно и пахло сигарами. Филипп распахнул окно, которое, к его радости, выходило на узкий балкончик.

— Шикарный вид, — сказал молодой человек, неслышно появившись у Филиппа за спиной.

Тот вздрогнул.

— Что вы хотели… как вас?

— Смит. Вайли Смит.

Вайли уселся боком на краешке заваленного книгами стола. Поначалу Филипп решил, что это неряха Цапп оставил после себя такой разгром. Но потом он заметил, что многие книги в почтовой упаковке и адресованы ему.

— Боже мой, — сказал он.

— Что такое, профессор Лоу?

— Эти книги… Откуда они?

— От издателей. Они хотят, чтобы вы их рекомендовали для использования в учебном процессе.

— А если я не рекомендую?

— Оставьте их себе. А можете продать. Я знаю одного парня, который купит за полцены…

— Нет, нет, — возразил Филипп, с жадностью разрывая упаковку и вынимая толстые антологии в твердых переплетах и соблазнительные глянцевые книги в мягких обложках. В Англии бесплатная книга была редким удовольствием, и от вида такой нечаянной добычи у Филиппа слегка закружилась голова. Ему уже не терпелось насладиться всем этим наедине.

— А какой у вас ко мне вопрос, Смит?

— Ведь это вы преподаете триста пятый курс в следующем семестре?

— Я еще и сам не знаю, что преподаю. А что такое триста пятый курс?

— Мастерство романной прозы.

Филипп рассмеялся:

— Нет, это точно не мой курс. Я отродясь романов не писал и писать не буду, хоть убей.

Вайли Смит нахмурился и, сунув руку за пазуху, вытащил (Филиппу на миг показалось, что бомбу) справочник учебных дисциплин.

— Курс триста пять, — прочел он вслух, — продвинутый этап освоения крупных литературных форм. Ограниченный набор. Второй семестр: профессор Филипп Лоу.

Филипп выхватил у него из рук справочник и еще раз перечитал текст.

— Боже мой, — сказал он севшим голосом, — немедленно отменить, пока не поздно!

С помощью все того же Вайли Смита он позвонил заведующему кафедрой.

— Профессор Хоуган, извините, что беспокою вас, но…

— Мистер Лоу! — загремел из трубки голос Хоугана. — Очень, очень рад, что вы приехали! Долетели нормально?

— Спасибо, неплохо. Я…

— Отлично! Где вы сейчас?

— Я сейчас у себя в кабинете, и вот мне попался…

— Отлично, отлично, мистер Лоу! Нам с вами надо будет пообедать вместе в самое ближайшее время!

— Да, буду очень рад, но вот я…

— Отлично! Кстати, мы с женой собираем в воскресенье небольшую компанию, выпить, поговорить. Часов в пять, — может, и вы заглянете?

— Да, спасибо большое. Я насчет своей нагрузки…