Я провожу рукой по его волосам и нежно целую. Все, больше не могу. Воздержание смертельно для меня. И наверняка опасно для здоровья. Постоянное возбуждение без намека на удовлетворение — прямой путь к потере влечения.

— Пойдем со мной, — шепчу я и тащу его по воде.

— Куда? — спрашивает Джек.

Я видела это в кино. И не раз. И твердо решила заняться сексом на мелководье. Даже если для этого мне придется его изнасиловать.

Но насилие не понадобилось. Все совершенно добровольно. Когда мы целуемся и волны плещутся у наших ног, в Джеке что-то меняется. Как будто вся страсть, которую он сдерживал последние дни, вырвалась на свободу. Не знаю, сколько раз мы с ним занимались сексом, но в сравнении с нынешним все блекнет. Это что-то!

Джек словно воплощение всех идеальных мужчин мира. Да, здесь слишком жарко, и песок всюду лезет, но сегодняшний оргазм взлетел на верхнюю строчку моего секс-парада.

— Ух ты! — выдыхает Джек, когда мы наконец опускаемся с небес на землю.

Он целует мои веки, нос, щеки, как будто я его самая большая драгоценность в мире. Я касаюсь его лица, он открывает глаза. И вот тогда я чувствую, как все мое тело пронзило, словно по венам потек чистый адреналин.

Брови у Джека сведены. Взгляд такой, словно он сейчас расплачется. Он бережно убирает мне с лица мокрый мышиный хвостик моих волос.

— Эми, я… — начинает он.

— Шшш, — улыбаюсь я, прикладывая палец к его губам. Потому что мне впервые не нужны эти слова. Я и так все знаю.

Следующие три дня мы нежились на пляже. В один из вечеров, вернувшись в гостиницу, Джек стал натирать меня кремом. Я так расслабилась, что и не заметила, как уснула голой прямо на одеяле.

Просыпаюсь от тихого шуршания.

— Не двигайся! — приказывает Джек. Я напрягаюсь всем телом.

— Пожалуйста, скажи, что это не паук!

— Это не паук, — смеется Джек. — Не двигайся, я почти закончил.

— Что закончил?

— Подожди и сама увидишь.

Я вслушиваюсь в шуршание, потом Джек подходит к кровати и садится рядом со мной.

— Теперь можно повернуться?

— Да, — говорит он, и я поворачиваюсь к нему. — Вот, — и он протягивает мне лист бумаги.

Я пристально рассматриваю рисунок, который он сделал, пока я спала. Удивительно.

— Нравится? — спрашивает Джек. Я тянусь к нему и целую.

— Очень. Долго ты рисовал?

— Не знаю, ты спала минут тридцать.

Я снова смотрю на рисунок. Неужели у меня и правда такой счастливый вид, когда сплю? Джек смотрит мне в лицо:

— Я тебя не приукрашивал. Ты просто была такая красивая. — Он гладит меня по щеке.

Мысль о том, что он рисовал и Салли, проносится у меня в голове. Я невольно думаю, что с ней он мог быть так же близок.

— Ты, наверное, всем девушкам это говоришь, — шучу я, но не могу скрыть едкости.

— Других девушек нет. Больше нет. Только ты. Я кладу рисунок на стол, притягиваю Джека к себе, и мы вместе лежим на постели. Я ему верю. Полностью. Я верю, что он только мой. Вдыхаю его запах. Да, я счастлива, как никогда.

Мы целуемся, и я ласково глажу его по голове.

— Спасибо, — шепчу я, — пойдем, я угощу тебя ужином.

Джек улыбается и садится на краю постели. Смотрю, как он натягивает рубашку. Я снова беру рисунок в руки. Не знаю, целовать рисунок или Джека, они оба так много для меня значат.

Неделя — для отпуска слишком мало. Это все знают. Но я об этом вспоминаю, когда пятница уже на носу. Только я расслабилась, только загар начал становиться ровным, как уже пора уезжать.

Несправедливо.

В последний вечер мы нарядились и пошли ужинать в любимую таверну.

— Не грусти, — шутит Джек, наливая мне знаменитую греческую ракию.

— Не хочу уезжать, — принимаюсь стонать я.

Мы сидим на террасе над заливом. Темно. Только блестит на небе круглая луна да бьется пламя свечи на столе.

— Хочешь, хочешь, — смеется Джек, — тебя ждет новая работа, будет где южным загаром щегольнуть. Только приедем, сразу поймешь, как тебе хотелось домой.

Подходит официант, и мы с ним болтаем. Он спрашивает, как мы отдохнули, мы говорим, что здорово. Узнав, что завтра нам уезжать, он всем своим видом выказывает сожаление.

Когда официант уходит, мы облокачиваемся о деревянную балюстраду и разглядываем звездный балдахин.

— Ты права, — вздыхает Джек, — давай переедем сюда навсегда.

— Договорились.

— Найдем себе виллу в горах. Ты посвятишь себя выращиванию бородавок и усов, — шутит он, — а я буду лепить скульптуры из козьих какашек.

— А что, если мы с тобой устанем друг от друга?

— Ну, тогда я всегда смогу подыскать себе козу, а ты юного рыбака.

— Отлично. Значит, остаемся. — Я наклоняюсь и целую его.

— Не выйдет. Мне бы пришлось держать тебя взаперти, чтобы никто не украл, — шепчет он.

Я прижимаю его ладонь к своей щеке.

— Спасибо, что сдержал слово.

— Какое?

— Ты обещал мне лучший отпуск на свете, — целую его ладонь, — так и вышло.

Джек пальцем хлопает меня по носу.

— Эй, рано сантименты разводить. У нас впереди еще праздничный ужин.

Мы как-то незаметно выпиваем два графина вина и только потом осознаем, что времени уже за полночь. Я объелась — виноградная долма стоит в горле.

— Пора возвращаться, — говорит Джек, когда официант приносит нам счет. Как всегда, мы — последние посетители заведения.

— Я не хочу.

— Да ты что? Мы же пропустим дискотеку. Я давно хотел добраться до этого караоке.

— Врешь! — смеюсь .я.

— А ты и не знала? Я же король караоке.

— И что ты собираешься петь?

— «Южные ночи», естественно!

По дороге в город л прижимаюсь щекой к спине Джека и мурлычу что-то себе под нос. Теплый соленый ветер путается в моих волосах. Я так счастлива, что не сразу замечаю, как мы свернули не на ту дорогу.

— Куда мы едем? — спрашиваю я, выпрямляясь. Джек сворачивает на обочину.

— Увидишь, — отвечает он и останавливает мопед.

Он ведет меня по камням на вершину скалы.

— Я не мог уехать, не взглянув на него на прощанье, — говорит он.

Под нами, меж двух оливковых деревьев, наш пляж. С этой стороны я его ни разу не видела. Стою, ошеломленная красотой луны и сияющих волн. Джек стоит сзади, обнимая меня за талию. Я вдыхаю густой воздух, напоенный ароматами трав и стрекотом цикад.

Великолепно.

Наконец-то я нашла то, что искала.

— Джек, — шепчу я.

— М-м-м? — Чувствую, что он зарылся лицом в мои волосы.

— Ты тоже это чувствуешь? — Что?

У меня сердце сейчас из груди выпрыгнет.

— Что все так, как должно быть. Что мы созданы друг для друга. Что все у нас всерьез?

Поверить не могу, что говорю такое занудство, но я действительно так думаю.

Джек сжимает меня еще крепче, кладет голову на плечо. Я ласково ерошу ему волосы, он отстраняется. Поворачиваюсь к нему, разглядываю его черты в лунном свете. Я знаю, что сейчас он произнесет это. Все даже лучше, чем в кино. Я почти не дышу, у меня трясутся коленки.

— Пожалуй, нам пора, — говорит он, не глядя на меня.

— Что?

Он отпускает мою руку. Все еще прячет взгляд.

— Уже поздно, пора возвращаться.

Сижу на мопеде позади Джека, почти не касаюсь его.

Не понимаю.

Почему? Этот вопрос терзает меня.

Что со мной не так?

Я думала, что у нас все прекрасно. Что мы отличная пара. Нам весело, у нас обалденный секс, но даже этого ему недостаточно, чтобы сказать мне о своих чувствах.

Может, я слишком давлю на него. Может, мысль о нашем совместном будущем пугает его. Возможно, он еще не готов к этому. Или думает, что я ему не пара. Может, я вообще все неправильно понимаю. Может, ему нужно нечто большее. Но что еще могу я ему дать? Я отдала ему всю себя. Больше у меня ничего нет.

И что мне теперь делать? Бросить его? Или забыть все и продолжать отношения без шансов на серьезную перспективу? Измениться самой?