Возникшая в результате такого рода догадок паранойя была непреодолимой — отныне любое действие британского правительства воспринимали с величайшим подозрением, которое отчасти оправдывалось по причине полного идиотизма правительства Георга III. Нюхательный табак и мода по-прежнему господствовали в английском обществе, яркие цвета армейской формы вдохновляли его солдат. Чай вытеснил бренди из числа традиционных британских напитков. Жизнь в Лондоне была слишком очаровательной и захватывающей, чтобы прислушиваться к скромно одетым колонистам, которые, по слухам, жевали табак, словно животные. Подобное безразличие было особенно очевидным на самой верхушке общества, символизируемой монархом. Георг III проявлял настолько мало интереса к тому, что творится вне Лондона, что до своих зрелых лет и сумасшествия не видел окружавшего его королевство моря. Его жену, королеву Шарлотту, прозвали «Нюхающая Шарлотта», поскольку нюханье табака было самым частым и любимым ее занятием.

Колонисты тем временем начали разрабатывать концепцию самоуправления, исходя из того, что страна вполне может существовать и без короля. Многие колонисты были знакомы с классическими основами республиканской формы правления, внимательно изучали римские тексты, отыскивая в них цивилизованные прецеденты для обоснования рабства. Они же возродили и другое римское понятие: патриотизм. Плоды исследовательской деятельности колонистов — основанные на классических принципах теории, — распространялись в виде брошюр, издаваемых огромными тиражами. Типографии печатали их бесплатно -в знак протеста против нового британского налога на печать. Некоторые брошюры попадали в Лондон, где вызывали понятное чувство раздражения. Мало того, что колонисты уклонялись от уплаты налогов, так они еще предлагали вообще их отменить.

Вскоре эта тема стала принципиальной и для Великобритании. Необходима была жесткая рука: «Американцы обязаны подчиняться. Мы — их мать, они — наши дети. Они должны повиноваться, мы — повелевать». В 1770 году из Англии отправили в Бостон два полка и расквартировали их там за счет колонистов. Когда поселенцы выступили против этого расхода и забросали снежками британских солдат, чьи красные мундиры представляли собой соблазнительные мишени, солдаты ответили пулями, убив при этом четырех человек. Это событие колониальные газеты преподнесли как массовую бойню. Тысячи экземпляров с изображением инцидента на гравюре Пола Ревира были розданы в раз утратившему веру в иллюзии населению. Незначительные по характеру эпизоды послужили теперь поводом для новых вооруженных столкновений. В 1773 году, когда из Британии в Америку был отправлен избыток чая в надежде пристрастить колонистов к его употреблению, в гавани Бостона белые мужчины, переодетые индейцами, пробрались на корабли и выбросили груз в воду. Британцы пришли в шок: это не просто дерзость, но еще и нецивилизованная дерзость! Доктор Джонсон немедленно сопроводил ее своим комментарием: «Патриотизм — последнее прибежище негодяя».

Но гордые колониальные землевладельцы занимались не только принципами и возрождением римских идеалов. Их подстегивал также «интерес», — термин, которым Джордж Вашингтон обозначил личные поводы, побуждающие людей к действию: «Люди, вероятно, заговорят о патриотизме... но тот, кто сочтет его достаточным основанием для ведения длительной и кровопролитной войны, в конце концов поймет, что он заблуждался... Конечно, на протяжении какого-то времени патриотизм подталкивает людей к действиям и преодолению трудностей, но без участия интереса это долго длиться не может». В данном случае «интерес» Вашингтона заключался в том, чтобы его долги британским торговцам табаком были погашены.

Развитие событий до вооруженного столкновения шло медленно, но такова была особенность гой эпохи. Колониальные распоряжения путешествовали под парусами, и проходили месяцы, прежде чем они становились известными в колонии. Колонистам же не было нужды ждать прибытия корабля, и они могли действовать мгновенно, тогда как англичанам приходилось ждать новых приказов. Их конфликт со своими «родителями» являлся информационной войной в том смысле, что сердца и умы колонистов поразила не столько жестокость британцев, сколько ее восприятие. В колониальной прессе убийство нескольких человек превратилось в геноцид, а кража «красными мундирами» курицы — в трагедию, находящую отклик в груди каждого читателя.

Томас Джефферсон, красноречивый табачный плантатор, приложил немало усилий, чтобы сформулировать доводы колонистов в своем трактате  «Краткий свод прав Британской Америки». Особое внимание в нем уделялось новому понятию — прав человека: «Бог, даровавший нам жизнь, даровал и свободу, силой их можно уничтожить, но не разобщить». В Лондоне трактат сочли занятным сочинением. Упорство, с которым колонисты в окружении своих рабов предавались филантропическим размышлениям, придавало им сюрреалистический оттенок. Доктор Джонсон замечает: «Как же так получается, что самые громкие крики о свободе мы слышим от надсмотрщиков негров?» Британское правительство решило в ответ послать дополнительный контингент «красных мундиров» и распустить законодательное собрание в Массачусетсе. Оно по-прежнему полагало, что воспитывает капризных детей, но нашлись колонисты, которые превратили возникшие разногласия в войну за независимость.

Тринадцать английских колоний составили Декларацию независимости, в согласии с которой они принимали на себя управление своей страной. Большая часть составителей Декларации занималась торговлей табаком. Если бы потребовалось выявить нечто общее у пятидесяти шести человек, засвидетельствовавших рождение самой могучей в истории нации, это оказались бы вера в Бога и занятия табачным бизнесом. В преамбуле Декларации перечисляются недовольства колонистов в адрес Великобритании; многие из них связаны с табаком, краеугольным камнем внешней торговли, а значит — национальной самобытности. В июле 1776 года тринадцать мятежных колоний приняли Декларацию и объявили миру о рождении Соединенных Штатов Америки.

О вероятном развитии событий между Великобританией и Соединенными Штатами лучше других догадывались табачные бароны Глазго, главные поставщики табака в Великобританию (49 миллионов фунтов табака из общего импорта в 90 миллионов фунтов в 1772 году). Табачные бароны жили в огромных домах там, где сейчас находится торговый центр города, разгуливали по гавани в плащах алого цвета и шляпах с золотыми украшениями. Они хорошо были осведомлены об истинном положении дел в Новом Свете и, как только получили сообщение о Декларации независимости, немедленно начали запасать табак. К началу войны табачные склады в Глазго были полны, а в гавани стояли тридцать два разгруженных судна. Предусмотрительность табачных баронов оправдалась — цена табака возросла с трех пенсов за фунт до тридцати восьми. Дефицит табака заставил британских подданных вновь взяться за выращивание местного табака в Йоркшире и Шотландии. «Красные мундиры» уничтожали урожай, а его производителей заключали в тюрьмы — возделывателей табака в Великобритании преследовали куда успешнее, чем в Соединенных Штатах. Чтобы облегчить участь страждущих соотечественников, пришлось заняться поставками табака с захваченных судов. С 1776 по 1782 год Соединенные Штаты экспортировали 87 миллионов фунтов табака, из которых 34 миллиона были захвачены Королевским флотом.

Вопреки ожиданиям англичан, колонисты сражались ничуть не хуже, чем составляли декларации. Англичане превосходили противника в полевых баталиях, но Соединенные Штаты организовали против них партизанскую войну, с которой через двести лет сами столкнулись во Вьетнаме. Они создали независимую администрацию, которая подняла налоги и установила дипломатические отношения с иностранными державами, прежде всего с теми, что находились во враждебных отношениях с Великобританией. Тактика меча и пера, партизанской войны и государственных визитов привела в 1778 году к союзу мятежников с Францией, а в 1779 году — с Испанией; табачная война медленно, но верно двигалась к победе колонистов. Бенджамин Франклин, представитель Соединенных Штатов за границей, буквально очаровал французов: «Одежда скромная, манера поведения простая, но величественная, речь прямая, волосы не пудрит. Такое впечатление, словно мыслителя времен Платона или республиканца времен Катона и Фабия перенесли вдруг в наш изнеженный и раболепный век». Тем не менее они с подозрением относились к понятию «республика»; как заметил король Людвик XVI: «Моя профессия — роялист». Французы заговорили о материальной компенсации своего участия — оно было обеспечено табаком. Бенджамин Франклин предложил пять миллионов фунтов табака в уплату помощи самой могущественной европейской нации. В какой-то степени табак оказался как причиной, так и венцом победы Соединенных Штатов в Войне за независимость.