Имеется, впрочем, одно симптоматическое исключение из хора похвал табаку в елизаветинской литературе: нет сообщений о том, что Уильям Шекспир курил, и в его произведениях табак и курение ни разу не упоминаются. Шекспир был поклонником Марло и другом Джонсона и играл в пьесах последнего (включая «У всякого свои причуды»), но независимо от того, являлось ли молчание Шекспира скрытым упреком в адрес непутевых друзей-драматургов или он видел в курении всего-навсего способ получить удовольствие, не заслуживающий внимания таких персонажей, как король Лир. Генрих V или Юлий Цезарь, Шекспир не затрагивал в своих произведениях темы курения. Существует, однако, археологическое свидетельство того, что в доме Шекспира в Стратфорде-на-Эвоне при его жизни курили, и при том все указывает на него самого. В ходе недавних раскопок было найдено несколько курительных трубок шекспировских времен, чашечки которых содержали продукты горения табака, конопли, какого-то неопознанного галлюциногена и кокаина.

Увлечение англичан табаком омрачалось одним-единственным фактором — его ценой. У англичан до сих пор в Вест-Индии не было своих плантаций; они полностью зависели от морского разбоя, торговли с иностранцами и контрабанды. В 1586 году стоимость табака была настолько высока, что сэр Фрэнсис Дрейк после нападения на испанские поселения в Санто-Доминго, Картахене и Сан-Августине, нагрузил свой корабль табаком, понимая, что табак ничуть не уступает в цене золоту. Коллекционеры называют дошедшие до нас с елизаветинских времен глиняные трубки «эльфом» и «феей» по причине их крошечного размера — свидетельстве высокой стоимости табака. В 1598 году фунт табака стоил 4 фунта 10 пейсов. Для сравнения, кружка эля стоила пенс, а молодая женщина легкого поведения обходилась меньше, чем в шиллинг. Даже очень влиятельным людям приходилось налаживать контакты, чтобы регулярно получать табак, как это видно из письма одного лондонского торговца сэру Роберту Сесилу; «Согласно вашей просьбе, я отправил вам с посыльным большую партию табака. Надеюсь, он придется вам по вкусу. Табак хранился у меня в течение полугода, с тех пор как мой сын вернулся домой, и нового я не получал. В настоящее время я ничего вам продать не могу».

Частично эту проблему удалось решить выращиванием местного табака, которое началось в 1590 году в Уинчкомбе, самом сердце Англии. Сэр Уолтер Рэли посадил табак в своем ирландском имении в Корке, где табак стал настолько популярным у местных жителей, что они его крали, — в отличие от другого чуда Нового Света, картофеля, которым они забросали управляющего имением, объявившего, что эти иноземные клубни можно употреблять в пищу.

Несмотря на высокую цену потребление табака продолжало расти. Согласно первым официальным сведениям об импорте табака в Англию, в 1602 году в Лондон поступило 16 128 фунтов иностранного табака — изрядное количество для столь дорогого товара. Несмотря на то что по всей Англии начали возникать клубы курильщиков, основной оборот табака контролировали аптекари, которые ввозили табак как лекарство. Для того чтобы повысить прибыль, аптекари фальсифицировали табак, который предназначался для массовой продажи. В 1595 году была издана первая работа о табаке, призванная вызвать негодование аптекарей. Ее автор Энтони Чат отметил существование некого «общества курильщиков» и писал о том, что «скаредным аптекарям придется понизить цены на свою мешанину и им не удастся продать ее по непомерно высокой цене».

Общественное отношение к подделкам было отражено Беном Джонсоном в его шедевре «Алхимик», а сомнительное качество продающегося табака привело к негативной реакции на елизаветинское курительное безумие. Вопросом фальсификации занялась новая христианская секта пуритан, которые видели в теле храм Божий и протестовали против его осквернения. В 1602 году была издана первая английская брошюра против курения под названием «Работа для трубочистов», возродившая некоторые испанские возражения против варварского порока:

Эти вирши, однако, не привели к снижению спроса на табак и не могли решить проблем поставки. Англия была самым большим европейским рынком табака, и однако же на всем обширном американском побережье у англичан не было своей безопасной гавани. Только через сто лет после открытия Колумба они начали уделять заселению Нового Света какое-то внимание. Эта задержка отчасти была обусловлена войной, которая шла между Испанией и Англией. Гораздо проще ограбить, чем заниматься колонизацией, и потому английские средства направлялись на военные нужды, а не на колонии, которые не приносили доход, зато были удобными мишенями для испанцев. Существовало немало реальных препятствий: Новый Свет был далеко, добраться до него было непросто, а навигация в XVI веке была скорее искусством, чем наукой.

К сказанному можно добавить постоянную сосредоточенность английских политиков на внутренней политике. Заморская политика мало интересовала английскую общественность и правительство, хотя в других странах являлась первоочередной задачей. Англичане, побывавшие в Новом Свете (включая сэра Фрэнсиса Дрейка и сэра Уолтера Рэли), напрасно призывали в национальных интересах развивать в Америке какие-либо формы присутствия, будь это даже морская гавань, с которой грабительские набеги на испанцев будут более эффективны. Еще Дрейк заявлял о правах королевы Елизаветы на Калифорнию, но прошло целых два века, прежде чем возле Сан-Франциско снова услышали английский голос. Ричард Хэклут, историк того времени, подытожил разочарования искателей приключений: «Я немало удивлен, что с тех пор, как была открыта Америка (а это случилось девяносто лет тому назад), после ее завоевания и заселения испанцами и португальцами, мы, англичане, возможно, так и не сумеем обосноваться в этих богатых местах с умеренным климатом, которые им еще не принадлежат».

Доводы в пользу основания колонии в Америке, а значит, и независимых поставок табака, излагались самыми разными военными и государственными деятелями, но совершенно безрезультатно. В конце концов им пришлось прибегнуть к рекламе. В 1587 году сэр Уолтер Рэли поручил Томасу Хэрриоту, топографу поселения на Восточном побережье Америки, названного Вирджинией в честь предполагаемой невинности королевы Елизаветы, обновить представление о Новом Свете. Так в продаже появилась брошюра «Краткое и правдивое сообщение о новой земле Вирджинии», предназначенная для привлечения англичан за океан. Брошюра давала картину изобилующего природными богатствами рая, где всего было в избытке — и обычного, и экзотического. Климат Нового Света был идеальным, леса полны фруктов и дичи, реки — рыбы. Не в последнюю очередь было важно, что его обитатели были дружелюбным и внимательным народом. Короче говоря. Вирджиния была землей возможностей. Сообщение Хэрриота содержало панегирик табаку, который дружественные индейцы использовали для прояснения головы, очищения кожи и освобождения «от запоров», благодаря чему были «совершенно здоровы и почти не знали тех мучительных болезней, которыми мы в Англии часто страдаем».

Хэрриот коснулся и непростой темы духовных функций табака у дикарей, но вместо того чтобы изобразить их сатанистами∙ которых курение связывало с князем тьмы, он придал особое значение детской наивности индейцев и тому удовольствию, которое они получали от любимого табака: