Г-н де Жюльен, отпрыск семьи еретиков, принадлежал к оранжской знати и в начале службы выступал против Франции, воюя на стороне Англии и Ирландии. Принц Оранский, чьим пажом он был, когда тот унаследовал трон Иакова II, в награду за верность в славной кампании 1688 года дал ему полк, который он повел на помощь герцогу Савойскому, просившему подкрепления у англичан и голландцев; г-н де Жюльен настолько отличился в этой войне, что оказался одним из тех, благодаря кому удалось снять осаду Кони, предпринятую французской армией.
Не то после этой кампании притязания полковника непомерно возросли, не то герцог Савойский и впрямь не воздал ему должное, но он удалился в Женеву, и там ему передали предложения Людовика XIV; они заключались в следующем: тот же чин во французской армии и содержание в три тысячи ливров. Г-н де Жюльен принял предложение и, понимая, что вера, по всей вероятности, окажется помехой его продвижению по службе, сменил не только хозяина, но и религию. Тогда король послал его командовать войсками в долине Барселонет, где он проделал немало вылазок против бородачей; далее он возглавил охрану дорог в княжестве Оранж, чтобы французские протестанты не могли добраться до храма, откуда распространялась ересь; наконец, спустя год службы он явился к королю, чтобы отдать отчет в своих действиях, и по счастливой случайности оказался в Версале, когда туда прибыл депутат из Жеводана. Людовик XIV, удовлетворенный его деятельностью на обоих постах, дал ему чин бригадного генерала, пожаловал кавалером военного ордена святого Людовика и назначил командующим войсками Виваре и Севенн.
Едва г-н де Жюльен прибыл, как в отличие от своих предшественников, всегда обнаруживавших глубочайшее презрение к еретикам, он, понимая, сколь серьезен мятеж, тотчас же собственной персоной изучил местности, где г-н де Брольи разместил перед этим полки Турнона и Марсильи. Правда, осмотр он производил при свете пожаров: в более чем тридцати деревнях пылали церкви.
Затем де Брольи, де Бавиль, де Жюльен и капитан Пуль встретились, чтобы переговорить и сообща обдумать, как покончить с беспорядками. Было условлено, что королевские войска разделятся на два отряда, один из которых под началом г-на де Жюльена двинется к Але, где, как поговаривали, собрались значительные силы мятежников, а другой под командованием г-на де Брольи усмирит окрестности Нима.
Соответственно, оба военачальника расстались. Граф де Брольи во главе шестидесяти двух драгун и нескольких рот пехоты, имея в подчинении капитана Пуля и г-на де Дурвиля, 12 января в два часа пополуночи вышел из Каверака, безуспешно прочесал виноградники Нима и Ла Гарриг де Мило и пошел по дороге на Люнельский мост. Там он узнал, что те, кого он ищет, пробыли сутки в замке Кодиак. Получив эти сведения, он пустился через лес, окружавший замок, не сомневаясь, что там засели мятежники, но, обнаружив, вопреки ожиданиям, что замок пуст, направился в Вовер, из Вовера в Бовуазен, а из Бовуазена в Женрак, где узнал, что отряды мятежников переночевали там и наутро двинулись по дороге на Обор. Решив не давать им передышки, г-н де Брольи немедля пустился по той же дороге.
Примерно на полпути кто-то из его окружения заметил, что в половине лье от них перед каким-то домом собралась толпа; г-н де Брольи немедля приказал де Жибертену, лейтенанту капитана Пуля, ехавшему вслед за ним в голове своей роты, взять восемь драгун и разузнать, кто эти люди, покуда сам г-н де Брольи с остальными силами будет ждать их на месте.
Маленький отряд пустился в путь, офицер ехал впереди; они пробрались через лесную чащу и приблизились к ферме, которую называли хутором Гафареля; с виду она казалась пустынной. Но когда от г-на де Жибертена до ее стен оставалось не более расстояния ружейного выстрела, он увидел, что оттуда вышел отряд и под барабанный бой направляется к нему; тогда он перевел взгляд вправо и заметил второй отряд, выходивший из соседнего дома; тут же обнаружил он и третий, который залег в рощице и прятался там, а теперь внезапно поднялся и направлялся к нему под пение псалмов. Бесполезно было сопротивляться столь превосходящим силам. Г-н де Жибертен велел дать два выстрела, кои должны были предупредить графа де Брольи, чтобы он шел навстречу авангарду, и стал отступать, пока не воссоединился с католиками. Мятежники преследовали его лишь до тех пор, пока не добрались до места, где можно было наилучшим образом укрепиться, что они и сделали.
Со своей стороны, г-н де Брольи, изучив обстановку через подзорную трубу, решил после короткого совещания с помощниками, что нужно идти в атаку. Едва решение было принято, отряд построился в одну линию и двинулся на мятежников; правым флангом командовал Пуль, левым г-н де Дурвиль, а центром граф де Брольи.
Чем ближе подходили они к бунтовщикам, тем очевиднее было, что те выбрали позицию с большим знанием стратегии, которым прежде не отличались. Искусством военного построения, по-видимому, они были обязаны своему новому военачальнику, которого не знал никто, даже капитан Пуль, хотя этого военачальника с карабином в руках можно было видеть во главе его людей.
Однако эти умелые приготовления отнюдь не остановили г-на де Брольи; он приказал атаковать и, сам подавая пример, пустил коня в галоп. Со своей стороны, рубашечники в первой шеренге опустились на одно колено, чтобы вторая шеренга могла целиться; благодаря стремительности драгун расстояние между двумя отрядами начало быстро сокращаться, но когда королевские солдаты были уже в тридцати шагах от мятежников, они неожиданно обнаружили, что местность пересекает глубокая лощина, нечто вроде рва, отделяющего их от рубашечников. Некоторые успели вовремя сдержать коней, но другие, несмотря на все усилия, не смогли остановиться, потому что сзади их теснили другие всадники, и таким образом многие, не удержавшись, скатились в лощину. В тот же миг послышался зычный голос: «Огонь!», сверкнул залп, и вокруг г-на де Брольи упали несколько драгун.
— Вперед! — крикнул капитан Пуль. — Вперед!
И, устремив коня к тому месту, где края рва были менее круты, вместе с несколькими драгунами стал штурмовать подъем.
— Смерть сыну Велиала! — произнес тот же голос, который прежде скомандовал: «Огонь!» Немедля грянул одиночный выстрел, и капитан Пуль распростер руки, выронил саблю и упал с коня, который, вместо того чтобы убежать, коснулся хозяина своими пышущими жаром ноздрями, а потом испустил долгое ржание. Драгуны отступили.
— Так погибают гонители Израиля! — вскричал начальник мятежников, потрясая своим карабином.
С этими словами спрыгнув в лощину, он схватил саблю капитана Пуля и вскочил на его коня. Животное, верное прежнему хозяину, попыталось было оказать сопротивление, но вскоре по тому, с какой силой колени всадника сжали его бока, почуяло, что сбросить наездника будет нелегко. Тем не менее конь взвился на дыбы и подпрыгнул, однако всадник сидел как влитой, и, признав свое бессилие, благородный испанский скакун помотал головой, еще раз заржал и покорился.
Тем временем драгуны с одной стороны, а с другой — часть рубашечников спустились в ров, где закипела схватка, а те, кто остался на краю рва, продолжали стрелять, имея преимущество видеть своих врагов сверху. Очень скоро драгуны г-на Дурвиля дрогнули и стали отступать несмотря на то, что их начальник в этот самый миг был тяжело ранен в голову. Напрасно пытался г-н де Брольи их собрать: покуда он, силясь поддержать своего лейтенанта, бросился к роте, которой тот командовал, его собственный отряд обратился в бегство; и вот, не надеясь выиграть битву, он в сопровождении нескольких смельчаков ринулся выручать г-на Дурвиля, который под прикрытием своего командира отступил, обливаясь кровью. Рубашечники же, завидя кавалеристов, спешивших на помощь королевским войскам, ограничились тем, что выпустили вслед неприятелю мощный ружейный залп, однако не покинули позицию, принесшую им быструю и легкую победу.
Едва королевские войска оказались вне пределов досягаемости, предводитель мятежников опустился на колени и затянул псалом, который пели евреи, когда, перебравшись через Красное море, увидали, что войско фараона поглотили волны; итак, едва затих свист пуль, преследовавших королевских солдат, как вслед им полетели победные песнопения. Затем, возблагодарив Господа, реформаты вернулись в лес вслед за своим предводителем, который только что в полной мере доказал свое умение, хладнокровие и отвагу.