Мистер Террапт сидел за своим столом и улыбался. Он напомнил мне профессора из «Льва, Колдуньи и Платяного шкафа»[15]. Неужели он все знал?

Люк

Двадцать семь звеньев. Именно столько их было в цепочке, когда она коснулась пола. Я ошибся. По моим расчетам, хватило бы и двадцати шести. Мистер Террапт попросил нас оценить окончательное количество, когда повесил пятое колечко (долларовое слово). Почти все мои одноклассники быстро написали на бумажках какие-то случайные числа, но я взял линейку, измерил длину имеющейся цепи и расстояние, оставшееся до пола. Настоящие трудности вызывало то, что все звенья были разного размера. Эту переменную я не мог контролировать. Я усреднил длины висящих звеньев и использовал полученную величину для расчета окончательного количества, которое оказалось равным двадцати шести.

— Ну что, — сказал мистер Террапт, — двадцать семь звеньев. Посмотрим, есть ли у нас победители.

Наши варианты хранились в пустой банке из-под кофе. Я надеялся, что моя оценка будет самой близкой. Может быть, правильных ответов вообще не было. Мистер Террапт начал вытаскивать бумажки одну за другой.

— Двадцать одно. Тридцать. Пятьдесят! — Все, кроме меня, засмеялись. — Двадцать три. Ага! Вот оно. Двадцать семь.

Я проиграл. Я не мог поверить в то, что ошибся.

— И победителем становится… Анна!

Она, должно быть, просто угадала. Ну никак она не могла это рассчитать. Анна подошла к мистеру Террапту с высоко поднятой головой. По крайней мере, победил не Питер и не Алексия.

— Анна, поздравляю! — сказал мистер Террапт и протянул ей освобождение от домашнего задания.

Анна улыбалась во весь рот. Мне в любом случае эта бумажка ни к чему.

— Здорово, Анна! — воскликнула Джессика. — Молодец!

— Погодите-ка, — пробормотал мистер Террапт. — Тут, кажется, есть еще один правильный ответ.

— Наверное, Люка, — услышал я чей-то шепот.

— Барабанную дробь, пожалуйста, — попросил мистер Террапт.

Тра-та-та-та-та!

— И вторым победителем становится… Питер!

Не может быть! Питер, разумеется, из короткого пути от парты к доске устроил целое шоу с театральными поклонами.

— Благодарю вас. Благодарю покорно! Мне выпала высокая честь, — приговаривал он.

Мистер Террапт вручил освобождение и ему.

— А теперь долой с глаз моих, — сказал он.

Все, кроме меня, засмеялись.

Питер помахал своей бумажкой прямо у меня перед носом. Кроссовки, вымазанные клеем, меня не беспокоили, но вот этого я перенести не мог. Мне стало жарко. Я почувствовал, что лицо и уши запылали, и я покраснел как рак. Я решил, что сравняю счет.

— Итак, цепь коснулась пола, — объявил мистер Террапт. — Пора устроить выходной.

Мы действительно заслужили отдых. Мистер Террапт сказал, что мы пойдем гулять. Отлично, подумал я. Но в чем тут подвох? Попросит ли он нас взять с собой лопаты, чтобы узнать, за сколько махов мы очистим парковку (долларовое слово)? Нет. Только зимние штаны, шапки, ботинки и варежки. Миссис Уильямс дала добро на прогулку по сугробам при условии, что каждый из нас будет надлежащим образом экипирован.

Неожиданную задачу задала нам Джессика. Непростую, надо сказать. Оказалось, что у нее нет зимних штанов. Да уж, гладко у нас ничего не может пройти.

И кто же всех спас? Я. Я должен был это сделать. Кроме того, мне нравится Джессика, она серьезно относится к школе. Мне же не терпелось наградить Питера снежной прививкой (долларовое слово) от зазнайства.

Джеффри

«Ты не виноват», — сказала Джессика, и я снова и снова повторял про себя ее слова. Еще мне это говорил Майкл — перед самой смертью. Я не особо ему поверил, но все-таки мне немного полегчало.

Мне нужны были эти слова и тогда, и сейчас, потому что я знаю: отец с матерью считают меня виноватым. Они меня не любят, это уж точно. Иначе почему они все время молчат? Родители никогда не говорят со мной (вернее, говорят, но очень редко) — и никогда не разговаривают друг с другом. Отец снова начал ходить на работу, но мама только слоняется по дому. Она не вылезает из пижамы с того дня, как похоронили Майкла.

Рождества опять, считай, не было. Уже второй раз. С тех пор как Майкла не стало, мы его не празднуем. Но отец все-таки купил елку. Как-то утром она появилась в гостиной, и я повесил на нее несколько игрушек. Мама елки не заметила.

Февраль

Питер

Я влетел в класс и заорал:

— Ну что, штаны у всех с собой?

Тер поднял на меня глаза.

— Успокойся, Питер, — сказал он.

— Панталоны все захватили? — не сдавался я.

— Успокойся, пожалуйста, — повторил Тер. — Вдох-выдох.

Я глубоко вдохнул и уже нормальным тоном задал свой вопрос в третий раз:

— Все принесли зимние брюки?

— Полагаю, да, — ответил Тер.

— Тогда пошли! Скорей! — крикнул я.

— Питер, мы пойдем гулять позже. Кроме того, нам надо провести перекличку, узнать, кто будет обедать, и выслушать утренние объявления.

Очевидно, Тер решил, что, если мы немедленно отправимся на улицу и промокнем до трусов, остаток дня пройдет безрадостно. Это он здраво рассудил, но мне все равно не терпелось отправиться гулять.

Мы разбрелись по кабинету и долго-долго играли в разные игры. Тер, Люк, Джеффри и я уселись за «скатегории»[16]. На кубике выпала буква «т». Мы бросились записывать все, что приходит в голову, а когда время кончилось, один за другим зачитали свои слова. Пришла очередь категории «пляж». Начал Джеффри, продолжили Люк и Тер — и вот, наконец, вступил я. Наклонился вперед и произнес:

— Телки.

— Ну кто же приводит коров на пляж? — спросил Люк.

— Не коров — телок, — пояснил Джеффри.

Я чуть не помер от хохота. А наш главный ботаник Люк уставился на нас, наблюдая, как мы ржем, и, наконец, спросил:

— Вы о чем?

Можете в это поверить? Он не знал, что такое «телка». Охренеть. Я давился от смеха.

— Люк, ты вообще по сторонам смотришь?

Тут вмешался Тер:

— Питер, угомонись. Многим девушкам не нравится, когда их так называют. В этом слове есть пренебрежительный оттенок, а мужчина, в числе прочего, должен с уважением относиться к женщине.

— А-а-а! — промычал Люк. — Девушки! Наконец-то до него дошло.

Тер посмотрел на меня и улыбнулся, покачивая головой.

Он самый лучший, подумал я. Мы тусовались вместе в последний раз.

Люк

Питер ни с того ни с сего стал считать себя очень умным. Получил освобождение от домашней работы, везунчик наш, и запутал меня во время игры в «скатегории». Подумаешь. Я ему еще покажу.

Джеффри

Вот уж не думал, что мне доведется во что-нибудь резаться с учителем. Однако довелось. Мы сыграли в «скатегории» с Терраптом, Люком и Питером, и оказалось, что кое в чем я соображаю даже лучше Люка. Но это не значит, что с ним что-то не так, — просто Люк ботаник, и все. А еще, хоть он и очень умный, он никому в глаза этим не тычет. Поэтому Люк мне нравится.

Но Питер! Иногда он меня по-настоящему бесит. Он все время что-то выделывает, и ему никогда за это не попадает. Я знал, что ему просто не терпится выскочить на улицу. Так что я приготовил для него сюрприз.

Хотя было бы лучше, если бы я вообще ни во что не вмешивался. Если бы я просто продолжал себе тихо ненавидеть школу, ничего бы и не случилось.