— Язык у тебя без костей, Борода, — приставив палец к губам и указав глазами на стену, сказал Василий.

— А я вот думаю, правильно ли мы поступили, решив доверить свои жизни лейтенанту? Надо было бы сперва через посредника почву прозондировать, условия свои выставить, — произнес Ерема.

— Эх-хе-хе! — зевнул Аркадий. — Как говорится, потерявши голову, по волосам не плачут.

Понимая, что их могут подслушивать, бандиты говорили нарочито громко, осуждали Краковского, высказывали желание сменить образ жизни и даже раскаяться в своих заблуждениях и поступках.

Вошел Буслаев. На его цвета хаки гимнастерке и полевых погонах с синей полосой посередине виднелись лейтенантские звездочки. Портупея поддерживала широкий кожаный ремень, отягченный кобурой с пистолетом «ТТ». Он и в самом деле слышал «беседу» бандитов, понял ее нарочитость и психологически был готов ко всему.

Бандиты повскакивали.

Лейтенант поздоровался со всеми кивком головы. Боковым зрением наблюдая за каждым из них, открыл форточку, чтобы проветрить помещение. Встал у стола. Провел рукой по копне волос на голове. Поправил очки на носу. Движения его были четкими, уверенными. Ничто не выдавало внутренней тревоги.

— Автоматы и гранаты сложите в угол комнаты, — тоном, не терпящим возражений, приказал он. — Холодное оружие можете оставить себе. — Шутливо добавил: — На случай, если стану нападать на вас.

Хотя лейтенант не показался им таким грозным, каким представляли себе до встречи с ним, бандиты суетливо, будто дошколята, выполнили его приказание. Шутка чекиста сняла напряжение, в котором они пребывали.

— Давайте знакомиться. Я — лейтенант Буслаев. А вы кто такие?

— Василий. До войны работал счетоводом в совхозе. Попав в окружение вместе с подразделением, был захвачен немцами в плен. Использовался ими на железнодорожных работах.

— Аркадий. По профессии — печник, жестянщик, плотник. У немцев работал в мастерских железнодорожного депо. В Красную Армию не призвали и в Германию не вывезли по причине слабого зрения.

— Еремей. Механик я. Могу автомобили ремонтировать, трактора. От призыва в Красную Армию был освобожден ввиду болезни почек. Во время оккупации Постав трудился в хозяйстве бургомистра.

— Работяги, значит, — заключил Буслаев. — А как в банду попали?

— Затянули, — с горечью ответил Ерема. — И не только меня. Кому сулили райскую жизнь на земле, а кого запугивали небесными карами. Грозились убить жену и детишек, ежели не соглашусь пойти к ним.

— А ко мне чего пожаловали?

— Сдаться с повинной решили. Ты же — власть. Принимай!

— Сами дошли до этого?

— Неужто Краковский прислал, — ответил за всех Василий.

— Это ты надоумил патера и православного священника проповеди прочитать в костеле и церкви, чтобы мы выходили на свет Божий? — полюбопытствовал Ерема.

— Каюсь, было, — слегка улыбнулся Буслаев вопросу.

— И листовки сочинял ты?

— Сочинял.

— Скажи, лейтенант, это правда, тому, кто явится с повинной и сдаст оружие, будет дана полная свобода?

— Я же обещал. Значит, так и будет. На ветер слов не бросаю.

— Ну, что я говорил! — обратился к друзьям Аркадий.

— Правда. Если, конечно, не убивали, не истязали невинных людей. У кого руки испачканы кровью партизан, подпольщиков, активистов, будут иметь дело с правосудием. Тут власти моей мало. Но это же лучше, нежели быть убитым при разгроме банды! А она все равно будет уничтожена, и в самое ближайшее время.

— Если закон велит, арестуйте нас, — сказал Василий. — Согласны отсидеть срок, чтобы потом жить, как люди.

— На ваши вопросы я ответил. Теперь вы скажите, — обратился Буслаев к бандитам. — Что с Иваном Лихановым?

— Профессор сказал, он во всем признался и теперь с атаманом друг, товарищ и брат. Самогон вместе пьют и кабанятиной закусывают. А вот где упрятан он, так я и не дознался, — объяснил Василий.

Однако Антон не поверил ни одному его слову.

— Профессор, говорите?..

— Это — адъютант атамана, — пояснил Василий.

— Атаман… Атаман… Звучные звания… В банде много таких, кто против Краковского настроен? Или там все его единомышленники?

— Кто карателем служил у немцев, тот с ним. Таких там большинство, — сказал Ерема. — Вот только Баронессу не пойму: что у нее на уме, к чему склонна?

— Баронесса? Это вы о ком говорите?

— Так, бабенка одна. Такая занудистая немка! Переводчицей работала в Службе безопасности. Говорят, ее отец, не то дядя — немецкий барон, а жених — аж принц Люксембургский! Краковский дышит на нее. Пылинки сдувает. Лучший кусок отдает.

— Понятно… А как обстоит в банде с оружием и боеприпасами?

— Хватает, лейтенант, — сказал Василий.

Однако Буслаев не поверил и этому. И вообще Василий показался ему человеком неискренним.

— Ну что же, спасибо за информацию, — поблагодарил он. — Хотя она кое в чем и расходится с моими данными. Ну да пусть это будет на вашей совести. — Бандиты неловко перетаптывались на месте. — А теперь возвращайтесь в семьи. Помогайте женам по хозяйству, воспитывайте детей…

Бандиты продолжали стоять.

— Поверят ли дома? Да и твои люди могут схватить… — высказал опасение Ерема.

— Может быть, справку нам дашь, лейтенант? Укажи в ней, что мы были у тебя и ты отпустил нам грехи, — попросил Аркадий.

— Свободы боитесь! — рассмеялся Буслаев. — Отпускаю, разумеется, не просто так, а с условием, что с бандой Краковского рвете навсегда, — предупредил он.

— Будь уверен, лейтенант, — заверил его Ерема.

— Можешь не сомневаться, — подтвердил Аркадий.

— Ладно, время у человека отнимать зазря! — одернул приятелей Василий и обратился к лейтенанту: — На тебе и холодное оружие. — Друзьям бросил: — Пошли в парикмахерскую! — Выразительно провел ладонью по волосам, по бороде.

Полетел в угол финский нож и Аркадия.

— А я свой оставлю себе, — сказал Ерема. — На случай, если от Краковского кто прибудет по мою душу.

Буслаев подумал: первые ласточки… Для Краковского один покинувший его соучастник стоит десятерых, ибо это может послужить заразительным примером для остальных. Но не будем слишком полагаться на разложение банды, на дезертирство из нее. И вывод этот — далеко не случайный. Настороженность не только не покидала его, но даже усиливалась.

— Ну, хватит лясы точить, не за тем приехали! — сказав это, Василий вдруг рванулся к оружию, схватил автомат.

Интуитивно почувствовав опасность, Буслаев опередил намерение бандита, направив на него пистолет:

— Бросай оружие! Руки за голову! Все! Все! — приказал он.

— Попрощаться нельзя, что ли? — Василий поцеловал ствол автомата и положил его на прежнее место. Встал у стены, заложив руки за голову. — Не понял ты наших чистых намерений, лейтенант…

— Вы забыли, зачем пришли, — сказал Буслаев, держа «ТТ» со взведенным курком наготове.

— Ладно пугать своей пушкой. Мы люди стреляные. И при Сталине, и при Гитлере. Собирайся, пойдем с нами, лейтенант! — потребовал Василий.

— Это куда же? В парикмахерскую? — спросил Антон иронически.

— Развезешь нас по семьям. Мы будем уверены и жить спокойно, зная, что лихановские осодмильцы не перебьют нас поодиночке, как куропаток. А заодно и женам нашим подтвердишь нашу безгрешность. Сани за углом. Лошадка резвая. К вечеру возвратишься.

— А я подумал, в банду повезете, чтобы убедить Краковского тоже сложить оружие… — Буслаев оглядел каждого. — Но со мной не надо хитрить и играть в прятки! Сдача с повинной — лишь предлог. На уме же вы имели совсем другое… Смелые, смотрю, вы мужики. Хотя и бездумные. Дураки, я же защищаться стану! На выстрелы подмога придет. А значит, и вам отсюда живыми не уйти. — Он говорил, а перед глазами маячил телеграфный столб и на нем — серый гусак, истекающий кровью.

— Борода, Мелахольный, хватай его! — скомандовал Василий в надежде, что Аркадий и Ерема бросятся на Буслаева. Но они продолжали недвижно стоять. — Сдрейфили, сволочи?! — Тогда он сам решил действовать. И уже ринулся на Антона.