– Видите?

Уитни наклонилась, свесив свои роскошные волосы. До Адама донесся аромат свежести, запомнившийся ему с прошлого раза, когда он наткнулся на нее. Пульс сбился. Ой–ей–ей. Адам старался изо всех сил сосредоточить взгляд – и разум – на собаке.

Уитни осторожно обследовала выпуклую, похожую на рубец шишку, потом снова прислонилась к стойке.

– Похоже на какое–то раздражение. Поскольку китайские хохлатые почти без волос, у них легко возникают раздражения, в отличие от большинства собак. Думаю, мы понаблюдаем за шишкой. Если она не исчезнет, тогда свозим к ветеринару.

– Ладно. Давайте понаблюдаем.

Она спокойно поглядывала на него. Как она надеялась, без выказывания внутренней сумятицы. Уитни не ожидала, что Адам окажется дома, в темном здании. Будь осторожна, предупреждал ее внутренний голос. Не отталкивай его. Просто уходи отсюда. Он объяснил, почему принял ее за вора, но она все никак не могла решиться доверять ему. Возможно, это инстинкт. Или последствия того, что наслушалась историй Триш.

– Как ваши царапины?

– Заживают. А как ваша голова?

Она несмело улыбнулась ему:

– Небольшая шишка. Не очень серьезная.

Джаспер наконец соизволил схрумкать несколько гранул. Пока он ел, Уитни пыталась придумать, о чем вести разговор.

– Похоже, это все, что он собирается съесть. Вам бы посмотреть на Лекси. Она бы это умяла в два счета. Она сейчас на заднем дворе с еще тремя собаками, как раз ждет ужин.

Адам заглянул в кладовую и снял поводок с крючка:

– Видно, Джаспер уже совершил налет на жратву. Давайте его прогуляем.

«Откажись», – говорила себе Уитни. Не оставайся с этим человеком наедине больше, чем необходимо.

– Давайте, покажу вам, где гулять. Эту дорогу показала Миранда, – услышала она свой голос. – Там можно спускать собак с поводка, чтобы они побегали. Вдоль обрыва. Когда светло, то видно океан.

Адам пошел за ней, заметив, что Уитни вынула из кармана небольшой фонарик. И запихала в шорты синие пластиковые мешки для сбора собачьих экскрементов.

– Лунного света хватает, чтобы видеть тропинку, но я держу фонарик и освещаю дорогу перед собой, чтобы собаки легко меня нашли. У собак невероятный нюх, но в темноте они видят хуже, чем кошки.

Тропинка начиналась – или заканчивалась – на краю розария, в зависимости от того, откуда смотреть на нее. Здесь явно часто ходили соседи, поскольку тропинка была утоптанной. Адам подумал, не этим ли путем приходили воры. Если так, то можно понять, почему взяли так мало вещей. Много не унесешь по этой извилистой узкой дорожке, да еще второпях.

Тропа оказалась достаточно широкой для двоих, и Адам шагал рядом с Уитни.

– Вы здесь много людей видели?

– Несколько человек, но вспомните, я ведь здесь недолго живу. – Уитни посмотрела на него, но в темноте трудно было определить выражение ее лица. – Миранда показала мне тропу, и мы прогулялись по ней. До теннисного корта, который вы можете увидеть у подножия холма. Думаю, что эта дорожка тянется еще с милю, но не уверена. Дальше мы не ходили. Зачем вам?

– Помните, я рассказывал, что какая–то женщина позвонила в службу спасения в тот вечер, когда умер дядя. Не думаю, что она увидела или услышала его с улицы. Может, кто–то прогуливался по этой тропе.

Уитни вспомнила, что Адам спрашивал, не звонила ли Миранда в полицию. Потом, остановившись, осветила фонариком тропинку:

– Видите? Ею часто пользуются. Кто–нибудь мог выйти на прогулку и услышать, как зовет ваш дядя или еще что–нибудь. Полиция проверяла?

Помедлив, Адам сказал:

– Сегодня я заходил к следователю. Я с ним знаком. Не очень близко, но знаю со времен своей службы в полиции.

– Правда? – Она не смогла скрыть изумление: – Вы полицейский?

– Я детектив. Работал в отделе особо тяжких преступлений.

– Интересно, – все, что она смогла придумать и сказать.

Как же она ошибалась. Уитни мысленно отнесла его к категории головорезов или того хуже. Что–то опасное проглядывало в нем и все еще беспокоило ее, но у нее не хватило времени проанализировать свои ощущения.

– Следователю не показалось необычным, что позвонившая женщина исчезла. Такое происходит сплошь и рядом. Люди не хотят ни во что ввязываться. Раз уж нет признаков, что совершено убийство, их не призовешь к ответу.

Что–то в его тоне подсказало Уитни, что он относится с недоверием к ситуации, или, возможно, просто проступила горечь.

– Ваш дядя ведь умер от сердечного приступа?

– Внешне вроде так и было. Коронер провел еще несколько дополнительных тестов. Когда придут результаты, мы будем знать точнее.

Казалось, он охвачен мыслями, но Уитни попробовала задать еще один вопрос:

– Вы больше не служите в полиции?

Несколько шагов Адам прошел молча, потом сказал:

– Нет. Слишком много преступлений происходило из–за передела сфер влияния между наркодилерами. Я устал от них. Половина свидетелей была запугана и потому молчала. Когда мы схватывали подозреваемых, они тут же возвращались на улицы благодаря паршивой системе и скользким адвокатам. Мы с другом ушли из полиции и основали охранную фирму. Потом меня призвали в ополчение в Ирак.

Ирак? Какой кошмар. В ее голове пронеслись кадры из новостей и то, что она читала об этих ужасах. Неудивительно, что Адам так неуравновешен. Учитывая, через что он прошел.

– На что это похоже?

– Вам это не понравится.

По тому, как он это сказал, Уитни поняла, что тема закрыта. Он наклонился и отцепил Джаспера с поводка. Песик стремглав кинулся в темноту.

– Вы уверены, что стоит отпускать Джаспера? Он не идет, когда я зову. Я все время отпускаю Лекси, но она не упускает меня из виду. Джаспер другой. Я не рискнула бы отпускать его с поводка, если бы гуляла с ним.

Адам остановился, взглянул на смутную тень Джаспера, исчезнувшего в кустах.

– Он приходит, когда я зову.

– Должно быть, из мужской солидарности.

Адам засмеялся. Хрипло, по–мужски.

– Когда ваша Миранда возвращается из свадебного путешествия? Может, она знает соседей, которые пользуются этой тропинкой? Я бы хотел поспрашивать, не вызывал ли кто из них службу спасения.

– Думаю, дней через двадцать. Она говорила, что две недели, но не сказала точную дату и время.

– Где она остановилась? Я мог бы ей позвонить. Две недели слишком долгий срок.

– Не знаю.

Ее откровенность была встречена молчанием. В темноте она не могла прочесть выражение лица Адама, но догадывалась, что он мог подумать.

– Мы с кузиной на самом деле не очень–то близки, – почувствовала Уитни потребность оправдаться. – Я вышла замуж и жила в другом штате до прошлого года, когда мой бывший муж вернулся сюда, чтобы открыть практику. Он не очень ладил с Мирандой. Мы с ней мало виделись.

Это преувеличение, отметила про себя Уитни. Она позвонила кузине, чтобы дать знать о своем возвращении в город, но не пригласила к себе и сама с ней не повидалась. Непростительный поступок. Можно, конечно, сваливать вину на Райана, но, по правде говоря, Уитни сама виновата, что Миранда перестала быть частью ее жизни.

– Как и с моим дядей, – откликнулся Адам, понизив голос. – Я знал его, но до недавнего времени почти не имел с ним дел. И вдруг он скончался.

Она расслышала нотку искреннего сожаления в его голосе, созвучную ее собственным чувствам. Ей не хотелось верить, что у нее есть что–то общее с этим мужчиной, мужчиной, который так грубо с ней обошелся, но она ошибалась. Они оба понимали, что упустили возможность близко сойтись с родственниками. У нее–то есть второй шанс, что касается Миранды, а вот ему уже никогда не увидеть дядю.

– Мне очень жаль, что я не общалась с кузиной. Но я постараюсь исправиться. Когда я ушла от мужа, то Миранда тут же приютила меня. Но сейчас, думаю, она будет занята собственной жизнью. Сомневаюсь, что я смогу видеть ее часто.

– Как знать, – сказал Адам, но звучало неубедительно.

Они молча прошли еще немного. Уитни не видела Джаспера, но слышала, как он шарит где–то под кустами.