Капитан-лейтенант Хардеген поднял U-123 на поверхность. Он двигался в сторону больших глубин и подальше от плотного авиаприкрытия вдоль побережья. Он находился в 27 милях от горящего «Галф Америка». Теперь на горизонте виднелось только красное зарево. Внешне Хардеген был спокоен, но голову тяготили тревожные мысли.

А «Эвелин» в полночь на пятницу 10 апреля 1942 года находилась примерно в 7 милях от берега и в 12 милях юго-восточнее от маяка Сент-Августин и шла истинным курсом 342°. Это направление должно было привести судно-ловушку к плавучему маяку Сент-Джонс. Сопровождавший его танкер шел по левому борту, тем же курсом и с той же скоростью. До него было около 15 сотен метров со стороны того борта «Эвелин», который был обращен в сторону берега. В 00:32 лейтенант Дач Шванер заметил красное сияние от большого пожара на горизонте. Он вызвал командира и объявил боевую тревогу. Легуен освободил Шванера от вахты, и мы с Нэвиллом заняли свои посты на мостике. В 00:50 самолет с высоты примерно 3000 футов бросил парашютную осветительную бомбу перед кораблем на небольшом расстоянии. Темнота превратилась в дневной свет, заливающий окружающую поверхность моря. Самолет продолжал лететь курсом на юг, снизившись на несколько сотен футов и прошел со стороны нашего левого борта между нами и танкером. В этот момент я опустил пониже бинокль, чтобы рассмотреть танкер, и тут же увидел идущую по поверхности подлодку. Прочистив горло, я сказал лейтенанту Нэвиллу, стоявшему в нескольких футах от меня:

— Мистер Нэвилл, посмотрите на корму танкера — на двух третях расстояния до нее всплывшая подлодка.

— Да, я вижу ее. Гленн, посмотрите сюда, вот ваша подлодка.

Легуен отреагировал немедленно. Он приказал рулевому, квартермейстеру третьего класса Артуру Масчеру, взять влево 5°. Затем повернулся к Нэвиллу и сказал, что повернул влево в сторону танкера, чтобы Шванер смог бы произвести выстрел, не попав в танкер. Затем он приказал мне взять телефон и передать Шванеру указание опустить загородку левого борта и нацелить орудия на подлодку, не захватывая правый борт танкера и не открывать огня, пока линия прицела не станет свободной от танкера. Я взял телефон у писаря первого класса Каррика Эндрью и устно передал приказание старшему артиллерийскому офицеру. Лейтенант Шванер подтвердил прием приказа, и я передал его подтверждение капитану. Когда я вернулся на крыло мостика, подлодка уже погружалась. Боцманмат Роджер Мец, который помогал боцману Куку в штурманском деле при прибрежном плавании, спешно взял компасный пеленг на лодку. Орудийные расчеты Шванера так и не смогли открыть огонь. Тогда Нэвилл сказал Легуену, что следует передать стандартное сообщение об обнаружении подводной лодки. Эндрью передал указание в радиорубку мичману Луковичу.[146]

Теперь у Легуена был достойный противник в смертельной игре «обмани сбей с толку — удиви!». Он мечтал со временем сравниться со своим кумиром «Каменной стеной» — генералом Джексоном.

Он сказал Нэвиллу, что решился атаковать. Он направил «Эвелин» право на борт и уменьшил ход до 4 узлов. Танкер теперь на своем курсе на север не мешал маневрам. Легуен приказал Масчеру держать курс по компасному пеленгу к точке, где была замечена подлодка. Затем капитан приказал Эндрью передать мичману Рэю в машинное отделение остановить главную машину и немедленно подняться на мостик. Нэвилл не стал задавать вопросов, потому что знал, каким будет следующий ход командира. Это должна быть его игра — по его правилам, с его стратагемой и его ходами. Он будет судьей, тренером и полусредним игроком, только игра не будет футболом. Легуен собрал на мостике всех своих офицеров и телефониста Эндрью и объяснил свои намерения:

— Мы видели подлодку, двигавшуюся за кормой этого танкера. Теперь она погрузилась. Она может уйти в любом направлении. Мы остановили машины, чтобы можно было слушать. Скорее всего, она пойдет в одном из двух направлений: или пойдет за танкером, или в сторону больших глубин. Полагаю, что она будет следовать за танкером в погруженном состоянии, пока с самолета сбрасывают осветительные бомбы, затем она всплывет и начнет свою атаку. Мы должны поймать ее до того, как она всплывет, или она переиграет нас.

Он отправил мичмана Луковича к гидроакустику с приказом начать пассивный поиск. Шванеру он приказал опустить загородки, держать орудийные расчеты в полной готовности и подготовить глубинные бомбы на глубину взрыва 50 футов — их должны были сбрасывать с мостика. Далее Легуен планировал идти сразу за танкером. Если лодка не обнаружится, повернуть назад и двинуться курсом на восток в сторону больших глубин. Ги Брауну он приказал находиться с телефоном в руках наготове в машинном отделении, чтобы дать полный ход сразу, как только это понадобится. В заключение он обратился к нам с Нэвиллом, попросив нас оставаться на мостике.[147]

Легуен приступил к выполнению своего плана. Пятнадцать минут он шел за танкером, стараясь услышать шум медленно вращающихся винтов подлодки. Ничего не было слышно, кроме шума единственного винта танкера. Легуен повернул «Эвелин» направо по широкой кривой наподобие буквы S, сначала на восток, затем на юго-запад, затем на восток и снова на север. Этот маневр он закончил около 01:45. Затем он остановился и прислушался. Самолет по-прежнему время от времени бросал осветительные бомбы, но теперь дальше к югу. Легуен был уверен, что именно это удерживало подлодку от всплытия. Люк доложил о шуме двух комплектов винтов на юго-востоке. Легуен повернул и двинулся половинным ходом. Было 02:15 субботы. Самолет бросил осветительную бомбу по направлению зюйд-зюйд-ост, там, где находился источник шума одного из винтов. Легуен рванулся вперед. И тут мы с Нэвиллом увидели, как на краю освещенного пространства появился сероватый призрачный объект. Мы воскликнули одновременно: «Это четырехтрубник!» — имея в виду низкопалубный четырехтрубный эсминец. Легуен повернул на северо-восток в сторону другого источника шума. Он появился с малой интенсивностью по истинному курсу 95°. В 02:25 самолет бросил осветительную бомбу точно по пеленгу на расстоянии примерно двух миль.

Похоже, что летало несколько самолетов, но они не бомбили. Легуен засек цель, изменил курс на 95° и приготовился к действиям. Нэвилл спросил:

— Гленн, как насчет этого эсминца?

Легуен ответил:

— У него может быть своя игра. Пока он не помешает, я буду игнорировать его.

Эсминец таки вторгся в игровое поле Легуена. Между ним и самолетом с южной стороны происходил обмен нерасшифровываемыми мигающими световыми сигналами. Затем эсминец начал гидролокацию, несомненно обследуя подозрительное затемненное таинственное судно, которое, казалось, маневрировало необычным образом. Эсминец, двигаясь курсом на север, обогнал «Эвелин», затем повернул на восток широкой дугой и поймал звуковую цель примерно по истинному пеленгу 150°. Его «писк» и эхо были четко различимы гидроакустиком «Эвелин». К ней он, похоже, интерес потерял, сконцентрировавшись на новом контакте — с противником Легуена.

— Дерьмо! — вырвалось у него.

Чтобы снять напряжение, находчивый Нэвилл отреагировал:

— Черт возьми, бьюсь об заклад, Гленн, вы наверняка имеете более высокий ранг, чем командир этого эсминца. Сыграем на этом Сообщите ему, что вы — SOPА[148] и берете на себя тактическое командование атакой.