Короче, расположившись между двумя путями на Москву, Мамай мог внезапно избрать любой из них. Ясно, что значила тогда для Дмитрия разведка.

Но Мамай обеспечил себе и политическую поддержку. Он получил прямое содействие литовского князя Ягайлы и склонил к союзу князя Рязанского, Олега, соперника Москвы. Соединение всех войск эти трое назначили на 1 сентября у слияния Дона и Непрядвы (Крымский шлях), так как идти сюда было всем почти одинаково — 130–140 верст.

По соединении у Мамая было бы 380 тысяч человек, да и охватывающее Москву с трех сторон положение могло быть всегда использовано. Однако были у союза и слабые стороны: различие стремлений, разность войск, трудность подчинения их единоначалию, — что и сказалось позднее сильно.

Узнав о сборах Мамая и Ягайлы, но не подозревая пока об измене князя Олега, Дмитрий объявил о сборе ратей дружественным и покорным князьям. Одновременно указано было привести в готовность пограничные крепости (Коломну, Тулу и др.). «Людны, конны и оружны» спешили радостно все «под высокую руку» великого князя. Князь Нижегородский, тесть Дмитрия, хотя и не явился сам, но прислал своих дворян.

Решение великого князя было необычайно простым и ясным: действовать всегда по примеру наших предков — идти навстречу врагам, где бы они ни были, и нанести им уничтожающий удар. Но кого же бить первым?

Для такого вождя, как Дмитрий Донской, было ясно: бить надо опаснейшего врага, Мамая, и притом решительно и быстро, до соединения его с другими. Это природа так называемых внутренних операционных линий.

Решимость свою великий князь подкрепил силой и духом войск, личным начальством и выбором доблестных, опытных помощников; мобильность обеспечил конным составом ратей, искусным выбором направления и быстрым движением, образцовую разведку — «крепкой сторожей» Родиона Ржевского, Андрея Волосатого и Василия Тупикова, двинутых на юг — до встречи с татарами. Ей указано «добывать языка»; вспомним правило Наполеона: «Главное, побольше пленных». Сторожа уходит более чем на 200 верст от Москвы, но донесения обеспечены в кратчайший срок, а вскоре выдвигается и мощная поддержка — отборная конница Семена Мелика. В то же время ведется разведка в направлениях к Литве и Рязани.

^{Сергий Радонежский благословляет Дмитрия Донского на Куликовскую битву (с картины Нестерова)}

Наконец, быстрота сосредоточения. Великий князь не теряет времени на подход всех сил. Точным расчетом сосредоточение идет одновременно с движением вперед — высокий образец в истории военного искусства! Припомним, кстати, тактику Александра Невского в битве против шведов…

20 августа великий князь, получив личное благословение Сергия Радонежского, идет на Коломну — обычный «перевоз» татар на Оке по Ногайскому шляху. Поразительная скорость движения — за три дня 90–115 верст, — достигнута отчасти выбором трех дорог.

В Коломне два дня уходит на смотры ратей (согласно летописям, 150–200 тысяч человек). С утвердившейся гордостью взирал князь на них, а они были полны счастья видеть во главе молодого непобедимого вождя, образец красоты, силы и смелости.

Но здесь же князя настигает и удар: известие об измене Олега Рязанского. Меняет ли Дмитрий решение? Нет, он лишь с удвоенным напряжением бросается на важнейшего врага, Мамая. Но так как через Рязань идти нельзя — это задержит главные действия, — то избран другой, ближайший доступ, Крымский шлях, с переправой на Оке у устьев Лопасни. 26-го великий князь идет спешно дальше, даже не ожидая отставших ратей. Так действовал впоследствии Суворов: «Атакуй, с чем Бог послал…»

Для обеспечения безопасности и скрытности своей тактики от Олега великий князь ведет все силы по западному берегу Оки. Быстрота все та же — 30 верст в сутки, хотя вся рать идет по одному пути.

Замечателен также указ: довольствие возложить на 10 подрядчиков (гостей), а в Рязани — «ни един волос не тронуть».

27-го вечером великий Князь у «четырех церквей» и Сенькиного брода. Ягайло — в Одоеве, Олег — у Старой Рязани, Мамай — на пути к устью Непрядвы. Расстояния до них 130–140 верст… Какой выбор места!..

И вот отсюда-то и выслан на поддержку «крепкой сторожи» лучший конник, Мелик, с его конницей: образцовая замена, а не смена разведки… Часто ли видим это теперь?..

Мелику тоже указано добыть языка. Успех в этом Мелика открывает Дмитрию замыслы союзников.

28 августа рать начала переправу. Еще не подошли братья Ягайлы, Андрей и Дмитрий. Но великий князь снова не ждет, а, двинув против Мамая всю конницу, отставших (до 40 тысяч) присоединяет к пехоте на ходу.

Дальше движение идет вдоль Дона, от его истоков у Иван-озера. И оно уже осторожнее и медленнее. Только к 5 сентября конница достигает устьев Непрядвы (130 верст — около 20 верст в сутки), а к 7-му — пехота (около 15 верст). Мамай 5-го — в трех переходах (у Кузьминой гати). Ягайло идет медленно, равняясь на Мамая. Олег недвижен у Рязани.

Стратегическое положение великого князя выясняется 5 сентября. Оно легче, чем думалось, но все же князь между двух огней — Ягайлой и Мамаем — с их полуторным перевесом сил.

Но решение великого князя неизменно: он справедливо говорит, что победа над Мамаем (главный враг) заставит уйти Ягайлу (второстепенный враг), — даже если бы у Ягайлы и были свои частные успехи!..

Князь созывает 7 сентября военный совет, но не с целью искать решения, а дабы вдохновить сподвижников и сообщить им свою железную волю.

Вот слова Дмитрия на совете:

Здесь в каждое слово вложен глубочайший тактический смысл. А как велик и возвышен конец: жертвуем собой «за веру и Отечество»!..

Мудрено ли, что 30-летний, «взором дивен зело», дотоле непобедимый вождь увлек всех за собой, особенно когда подошло вторичное благословение на бой от Сергия через двух иноков-богатырей, Пересвета и Ослябю, а для боя избран день Рождества Пресвятой Богородицы, покровительницы «крестьян» (христиан).

Историки трепетно следят уже за тактикой перехода Дмитрия через Оку. Переход же за Дон — это то же, что движение Суворова на Макдональда или удар Бонапарта от Мантуи на австрийцев, — но еще и с наступательной переправой ввиду превосходящего по силе врага, — и все это во имя его уничтожения, хотя бы и ценою собственной гибели, но только непременно со славой…

Три моста и несколько бродов остались связью с Родиной после смелой переправы на рассвете 8 сентября, всего верстах в восьми от Мамая. Сначала положение тылом к Непрядве открывало мосты, крутой овраг западнее реки Н. Дубяка разрезал наши силы, и татары могли охватить нас. Но лишь сошел туман, Дмитрий перевел войска восточнее, между верховьями Н. Дубяка и Смолки[10]. Здесь пологий склон в направлении к противнику давал выгоды конному удару. Однако другой край лощины — «Красный Холм» с его обширным обзором — был уже во власти татар, и положение их тактически было более выгодно, а река в тылу была для нас все же огромной опасностью.

Но вот Засадный полк наш идет в Зеленую Дубраву. Вся обстановка изменилась сразу. Мосты охранены, и татарам создана ужасная ловушка на их уничтожение.