– Доброе утро, Борис Иванович, – подавив смешок, произнес Женя, окидывая взглядом директора.
– Доброе утро, – немного растерянно отозвался тот, машинально поправляя пиджак и воротничок белой рубашки под ним. Галстук остался в комнате Марго на стуле.
– Что вы предпочитаете на завтрак? – продолжал Женька, лукаво поглядывая на директора. – Кофе?
Тосты? Яичницу?
– Женька! – раздался голос Марго из комнаты, – не умничай!.. Иди, умывайся и не задерживайся в ванной!
– Жень, – вслед ему неуверенно проговорил директор, – мы собирались сегодня с Маргаритой Николаевной за город ко мне на дачу на шашлыки, пока не выпал снег. Поедешь с нами?
– Нет уж, Борис Иванович! Мне вашего общества достаточно шесть дней в неделю в школе!
– И то верно, – промычал директор в закрывшуюся дверь ванной.
– Совсем распустился этот оболтус, – сердито сказала Марго, выйдя из своей комнаты, – позволяет себе разговаривать со старшими в таком тоне! Но хоть в школе прекратил мне действовать на нервы.
– Перестали с Васильевым наскакивать друг на друга?
– Ну, как я поняла, Женька мне пообещал … – неопределенно пожала плечами Марго. – Надеюсь, мир и покой восстановятся.
Но Женя вовсе не собирался ничего Егору прощать и забывать. Его программа мщения отнюдь не была исчерпана. Только на время он затаился и наблюдал, и кое-что ему стало вдруг очень не нравиться. На уроках матери он не находил себе места, вился ужом за партой и несколько раз получал предложение от Маргариты Николаевны выйти из класса или успокоиться.
– Ты можешь сидеть спокойно? – недовольно спрашивала Ксюша, – я и так ничего не понимаю, а еще ты тут возишься!
– Нет, ты погляди, как он на нее пялится!!! – возмущенно шептал ей в ответ Женя. – Откровенно и нагло! Сволочь!
– Кто? Егор? Ну и пусть себе пялится, всем давно известно, что он неравнодушен к Маргарите Николаевне… Успокойся, ты только повод ищешь, чтобы снова с ним сцепиться.
– А ты думаешь, поводов мало?… Просто я как бы ей пообещал, что не трону больше этого гада. А он расслабился, ты посмотри, глаз не сводит, даже не пишет ничего!
– Ты тоже не пишешь и мне мешаешь.
– Потерпишь! – отрезал Женька и покосился на Ксюшу, – А может, мне тебя ему подсунуть, отвлечешь его от Марго немного… Он обрадуется, подумает, что мне насолил…А?
– Хватит, Женя. Я понимаю, что ты обо мне невысокого мнения, но в твои дурацкие жестокие игры я играть не буду.
– Ой, бедная овечка… Ладно, я уже почти простил… Да и Васильеву не больно-то ты нужна. Он использовал тебя, дурочку, чтобы повыпендриваться, героем-любовником прикинуться и меня разозлить.
Теперь о тебе в классе мнение соответственное, благодаря нашему отличнику. Знаешь, что народ думает? Не то, что я тебя у Васильева отбил, а то, что подобрал из жалости.
– Сколько в тебе злости, Женя…
– Столько же, сколько в тебе подлости!
Они оба напряженно замолчали. Женьке нисколько не доставляло удовольствия мучить Ксюшу, иногда он чувствовал перед ней вину, но еще не был готов к тому, чтобы забыть обиду. А вот Ксюша, кажется, его простила. Очень быстро простила, это не нравилось Женьке. Или она прикидывалась такой чистенькой и непорочной, а на самом деле только и мечтала скорее с кем-нибудь трахнуться? Попонтовалась немного для порядка и снова заглядывает ему в глаза. И Женя не мог теперь относиться к ней, как относился раньше. Он мог относиться к ней только так же, как к папашиной Алиске. Женька был почти уверен, что, затяни он Ксюшу в укромное место, и она сама снимет трусики. И он бы уже давно провел этот эксперимент, но его внимание целиком переключилось на Васильева, не отрывающего своих похотливых глазок от Марго.
На геометрии, Васильев, доказав вперед всех теорему подошел с тетрадью к учительскому столу.
Маргарита Николаевна указала ему, видимо, какую-то неточность и Егор склонился к ней так низко, что Женька едва усидел за партой.
– Ну, мразь!! – прошипел он, – видишь, куда он запустил свои зенки? Это похоже, что он смотрит в тетрадь?! Он всю ее своим взглядом ощупал!
– А ты запрети ему вообще смотреть на свою учительницу! – не выдержала и раздраженно ответила Ксюша, – Вот будет смешно!
– А ты думаешь, я так всю оставлю? – зло ответил Женя.
– Ну, Марго-то до лампочки его взгляды. Она даже не смотрит на него!
– А вот это особенно интересно! – возмущенно, громко сказал Женька, так что Маргарита Николаевна направила на него недовольный взгляд.
– Раньше-то она чуть не облизывала его – поглядит ласково, похвалит, едва по головке не погладит… А теперь практически стоит к нему спиной!
– Мне кажется, у тебя навязчивая идея какая-то! Кто на кого смотрит, как смотрит, как стоит, как сидит…
– Хочешь сказать, крыша у меня поехала?
– Очень похоже! Если ты додумался до того, что Марго каким-то образом небезразличны взгляды Егора…
– Никитин, Наумова – последнее замечание! – вдруг прервал их разговор сердитый возглас Марго.
Женя и Оксана подняли головы:
– А когда было первое? – не удержался и спросил Женя.
– Если не закроете немедленно рты, – проигнорировала его вопрос Марго, – Никитин отправится заниматься в мой кабинет, а Наумова за родителями.
Женька хотел было еще что-то брякнуть в ответ, но Ксюша взмолилась:
– Хватит, перестань! Ты не представляешь, что со мной отец сделает!
Женя примолк и до конца урока не раскрывал больше рта. Он снова углубился в наблюдение за Васильевым и Марго. И чем дольше он следил за ними, тем больше убеждался, что поведение обоих было более чем странным. Васильев, казалось, гипнотизировал взглядом Марго, а она слишком уж демонстративно глядела в противоположную сторону. Это не было похоже на игнорирование, ее поведение было сродни страху лишний раз выдать своим вниманием к Егору какое-то особое чувство.
Еще через день Женя был абсолютно уверен, что между матерью и Васильевым что-то происходит.
Пока на расстоянии, будто телепатически, но есть нить, связующая их. И она никак не рвется, потому что настойчивые взгляды Васильева оказываются сильнее невнимания к нему Марго. Что все это значит? Не наговорил ли Васильев Марго чего-то лишнего?
И это «что-то лишнее» очень ее задело.
– Она к нему неравнодушна, – заявил Женька Ксюше, когда они шли из школы, – она просто от него тащится…
– Кто? Марго? От Егора?
– От него самого… то-то она мне все уши прожужжала: Егор, славный мальчик, замечательный, умный…. Даже меня самого умудрилась выставить виноватым в том, что он меня третировал, прикинь?…
Только бы я не трогал ее замечательного Егора! Она в него влюбилась!
– Ну, ты точно тронулся! – с усталым вздохом резюмировала Ксюша, – Чтобы нашей красавице Марго какой-то Васильев… Он просто ее любимчик и все! Может быть, она специально сейчас с ним строжится, чтобы он не расслаблялся, учился на всю катушку, не рассчитывая на ее снисхождение. Ему ведь медаль получить надо. К тому же ты сам мне говорил, что у нее с директором роман…
– Ага! Роман! Все это для отвода глаз! Ей наш директор на фиг не нужен!
– Знаешь что? У тебя пунктик! Ты просто новых врагов ищешь! Придумал, что Марго неравнодушна к Васильеву, чтобы снова приняться кому-нибудь мстить! Я представляю, что ты можешь устроить Маргарите Николаевне, если тебе покажется, что и она тоже переметнулсь в лагерь врага! Наверное, школу спалишь!
– Нет, я Васильева убью, – так спокойно и серьезно ответил Женя, что Ксюшу передернуло.
– Опять он во всем у тебя виноват? И чем он так провинился – тем, что влюблен в свою учительницу, по которой каждый второй старшеклассник сохнет? Но ты ведь и на ее чувства не имеешь права! Кого хочет, того пусть и любит!
– Так, да? – прищурился Женька.
– Так, да! – ответила решительно Ксюша. – И ты помешать не сможешь! Если даже я …тебя не смогла разлюбить, после всего… а уж ты постарался, чтобы я тебя возненавидела!