Миледи взяла сына за руку.

— Чарлз! — сказала она, удивив его нежностью, прозвучавшей в ее голосе.

Но уже в следующее мгновение ее светлость стала сама собой.

— Как он умер? — спросила она доктора; быстрота, с которой к ней вернулись обычные жесткие манеры, испугала его больше, чем все то, что ему доводилось видеть в подобных случаях.

— Это произошло так неожиданно, мадам, — ответил сэр Джеймс. — У меня были все основания надеяться на лучшее. Я как раз пытался уверить милорда в том, что мы вылечим его, когда он внезапно скончался. Он лишь вздохнул и умер. Я с трудом поверил своим глазам, ваша светлость.

Доктор пустился в рассказ о своих чувствах и переживаниях, так как был одним из тех людей, которые полагают, будто бы их впечатление от происходящего и есть самое точное и верное, но повелительный жест леди Остермор заставил его умолкнуть.

Всплеснув руками, сэр Джеймс отпрянул назад, сохраняя на лице выражение вежливого участия.

— Что еще я могу сделать для вашей светлости? — заботливо спросил он.

— Что еще? — воскликнула она, окончательно придя в себя. — Вы его убили. Что еще вы можете сделать?

— Ах! Мадам… Нет, мадам! Я глубоко опечален тем, что мой… мой…

— Его светлость проводит вас до дверей, — сказала графиня, указывая на сына.

Именитый эскулап молча повиновался. Он гордился своей способностью понимать с полуслова, а намек ее светлости был более чем красноречив.

Сэр Джеймс взял свой цилиндр и трость с золотым набалдашником — неотъемлемые атрибуты профессии — и быстро вышел, не сказав ни слова.

Ротерби закрыл за ним дверь и, повесив голову, медленно вернулся к окну, подле которого сидела его мать. Они мрачно посмотрели друг на друга.

— Это упрощает твою задачу, — сказала наконец графиня.

— И намного. Теперь не имеет значения, насколько далеко можно зайти в разоблачении его измены. Я рад, что вы сумели преодолеть свою слабость, мадам.

Ее светлость вздрогнула, уязвленная скорее тоном, которым он это сказал, чем хладнокровием Ротерби.

— Ты такой бессердечный, Чарльз.

Он спокойно посмотрел на мать и слегка пожал плечами.

— Какой смысл притворяться? Разве он дал мне повод печалиться о нем? Матушка, если у меня будет сын, то я уж постараюсь сделать все, чтобы он любил меня.

— Тебе трудно будет это сделать, с твоим-то характером, Чарлз — ответила она и поднялась на ноги. — Ты пойдешь к нему?

— Нет, — сказал он с гримасой отвращения. — Не сейчас.

Раздался быстрый, настойчивый стук в дверь. Обрадованный тем, что их прервали, Ротерби подошел к двери и открыл ее.

В комнату вошел мистер Грин. Его глаза опухли, на лице читалась ярость и что-то еще, чего Ротерби не смог понять.

— Сэр! — громко и злобно воскликнул вошедший.

Ротерби схватил его за руку и заставил умолкнуть.

— Помолчите, сэр, — серьезным тоном сказал он. — Не здесь, — и вытолкал сыщика из комнаты. Ее светлость вышла следом.

В галерее, проходящей над холлом, в котором все еще толпились слуги, мистер Грин рассказал о том, что произошло в библиотеке.

Ротерби встряхнул его, словно крысу.

— Проклятый болван! — крикнул он. — И ты оставил его там, у стола?

— А что я мог сделать? — с горячностью ответил Грин. — Табак попал мне в глаза, я ничего не видел, а боль сделала меня совсем беспомощным.

— Так почему же ты не послал за мной, дурень ты этакий?

— В тот момент я думал только о том, как унять эту страшную боль, — ответил мистер Грин, разозленный тем, что получил выговор вместо сочувствия. — Я пришел к вам сразу, как только смог, черт бы вас побрал! — закричал он, окончательно рассвирепев. — Извольте обращаться со мной любезно, иначе не пришлось бы вашей светлости пожалеть!

Ротерби смотрел на Грина, и его глаза застилала пелена гнева. Ничтожный шпик позволяет себе говорить таким тоном! Будь они наедине, Ротерби, несомненно, спустил бы наглеца с лестницы, хотя это и поставило бы под удар его будущее. Однако графиня удержала сына от опрометчивого поступка. Вероятно, она заметила гнев, пылающий в его глазах, и решила вмешаться.

Она взяла сына за рукав.

— Чарлз! — сказала она холодным, предостерегающим тоном.

Услышав ее голос, Ротерби опомнился. Он смерил мистера Грина взглядом.

— Клянусь, я проявляю к вам бездну терпения, — сказал он, и мистер Грин благоразумно прикусил язык. — Идемте. Мы тут болтаем, а этот мошенник, может быть, как раз уничтожает ценные доказательства.

Его светлость торопливо спустился по лестнице. Следом за ним мистер Грин и графиня.

У двери библиотеки Ротерби остановился и повернул ручку. Замок был заперт. Его светлость кликнул слуг и велел им ломать дверь.

Глава 20

Настоящее имя мистера Кэрилла

— Я должен поговорить с лордом Остермором! — крикнул мистер Кэрилл и ринулся к двери.

В коридоре послышались шаги и голоса. Кто-то повернул ручку.

Гортензия схватила Кэрилла за рукав.

— А как же письма? — воскликнула она, указывая на компрометирующие документы, которые лежали, забытые, на столе.

Кэрилл мгновение смотрел на девушку, и наконец к нему вернулась память. Уняв охватившее его волнение, он сунул в карман бумаги, которые держал в руке, и вернулся к письмам.

— Огня! — крикнул он. Погасшая свеча стояла на полу — Что же делать?

Раздался тяжелый удар в дверь. Мистер Кэрилл молча стоял, оглядываясь через плечо.

— Быстрее! Поторопитесь! — возбужденно говорила Гортензия. — Берите письма! Если мы не можем сжечь бумаги, то хоть спрячьте их!

Послышался второй удар, третий… Дверь распахнулась, и в комнату ворвались Грин и Ротерби, за ними — толпа слуг. Потом неторопливо вошла графиня, за ее спиной показались еще слуги: они застыли на пороге, не желая пропустить столь захватывающее зрелище.

Мистер Кэрилл выругался сквозь сжатые зубы и кинулся к столу. Но было поздно. Как только его пальцы схватили письма, он сам оказался пойманным. Ротерби и Грин подбежали к мистеру Кэриллу с двух сторон и схватили его за руки. Кэрилл беспомощно стоял между ними, даже не пытаясь вырваться. Пальцы его правой руки все еще крепко сжимали злополучные документы.

Ротерби подозвал слугу.

— Возьмите у этого вора бумаги, — распорядился он.

— Ни с места! — крикнул мистер Кэрилл. — Лорд Ротерби, я хотел бы поговорить с вами наедине, прежде чем вы сделаете то, о чем вам придется пожалеть.

— Забирай бумаги, — повторил Ротерби.

Слуга повиновался, но Кэрилл внезапно выдернул руку из пальцев Ротерби.

— Минутку, сэр. Если вам дорога ваша честь и ваше имущество, позвольте мне сначала поговорить с лордом Остермором. Отведите меня к нему.

— Он уже здесь, — ответил Ротерби. — Давайте, говорите.

— Но мне нужен лорд Остермор!

— Я лорд Остермор, — сказал Ротерби.

— Вы? С каких это пор? — спросил мистер Кэрилл.

— Уже десять минут, — был ответ.

Слуги зашевелились и зашептались, только теперь они узнали о кончине графа. Из кучки стоявших у двери людей вышел старый Хамфриз. Его отвисшие щеки были бледны и тряслись. Испуганная Гортензия повернулась к ее светлости, чтобы спросить, правда ли это. Графиня молча кивнула. Гортензия вскрикнула и упала в кресло, пораженная страшной вестью, а старик слуга отступил назад, заламывая руки и всхлипывая. В его глазах стояли слезы — единственные слезы по скончавшемуся Джону Кэриллу, пятому лорду Остермору.

Мрачное известие, казалось, поразило мистера Кэрилла в самое сердце. Он молча стоял, оцепенев и лишившись дара речи. Надо же было случиться так, что отец умер в такой момент!

— Умер? — спросил он. — Умер? А мне сказали, что он поправляется.

— Вам сказали неправду, — отозвался Ротерби. — А теперь — давайте-ка бумаги!

Мистер Кэрилл отдал письма.

— Берите, — сказал он. — Если все так обернулось — берите.

Ротерби сам взял бумаги.

— Заберите у него шпагу, — велел он слуге.