— Ключ от двери, — произнесла Кэролайн, — и черное пятно на покрывале.

— Картина начинает проясняться, — продолжил я. — Это сотрудник отеля. Тот, кто мог поселить Карен Кассенмайер в номер без официальной регистрации. Тот, кто знает, в какой комнате она находится и имеет возможность входить и выходить из номера. Тот, у кого такие же черные волосы, как пятно на покрывале, и не потому, что его ими наградила мать-природа. Карл, вы много лет работаете в «Паддингтоне». Вы не знаете никого, кто бы соответствовал описанию?

Глава 21

Все уставились на Карла Пилсбери. Должен отдать ему должное — он остался холоден и невозмутим. Размышляя, он нахмурил брови, взял себя за подбородок большим и указательным пальцами, поджал губы и чуть слышно присвистнул.

— Тот, кто работает в «Паддингтоне» и красит волосы, — задумчиво произнес он. — Пару лет назад у нас работал один парень, который носил парик, но это не то же самое. Однако я не припомню никого, кто пользуется краской.

— В таком случае, кто-то должен был перевернуть вас вверх ногами, — потерял терпение Рэй, — и макнуть головой в чернильницу, потому что ваши космы смотрятся так же натурально, как лунный грунт.

— Меня? — округлив глаза, переспросил Пилсбери. — Вы считаете, что я крашу волосы?

— Это же всем известно, — подала голос Айзис.

— Всем?

— Всем в радиусе трех штатов.

— Это так заметно?

— Боюсь, что да.

— Я очень хорошо представляю, как все произошло, — заговорил я, — хотя вопросы пока остаются. Я знаю, что вы, как и Карен Кассенмайер, откуда-то со Среднего Запада. И вы почти ровесники. Полагаю, вы уже были знакомы раньше или познакомились в Нью-Йорке.

— Это просто смешно.

— Не исключено, что она случайно обратилась к вам, когда появилась в отеле, но в это трудно поверить. Она должна была знать вас прежде.

— Вот это хоть что-то объясняет, — заметил Хильярд Моффет. — Когда я встречался с этой женщиной в Сиэтле, я, разумеется, не предлагал ей ничего криминального.

— Предлагали или нет, — вмешался Рэй, — сейчас нас это не интересует. У нас есть дела поважнее. Если вы что и делали, то это было в Сиэтле, а здесь — Нью-Йорк. И я здесь что-то не вижу ни одного копа из Сиэтла. Так что лучше просто говорите то, что хотите сказать.

— Хорошо, — согласился Моффет и выпятил челюсть. — Когда я упомянул название отеля, я кое-что заметил. До этого момента она вела себя уклончиво и не проявляла особого интереса, а тут вдруг оживилась. «„Паддингтон“! — воскликнула она. — Интересно, там ли он еще». Я спросил, что она имеет в виду, но она отмахнулась и стала выспрашивать подробности.

— Это ничего не доказывает, — заявил Карл. — Ну, когда-то она знала кого-то, кто работал или жил в этом отеле. Что с того?

— Вы удивитесь, как хорошо может работать полиция, — заметил Рэй. — Если мы как следует покопаемся в вашем прошлом, то непременно накопаем доказательства того, что вас с ней что-то связывает. Лучше расскажите обо всем, признание избавит всех нас от лишних проблем.

— Даже если я и был с ней знаком, — упирался Карл, — это еще ничего не доказывает.

— Думаю, дело было так, — взял я инициативу в свои руки. — Она появилась в отеле и сказала вам, что хотела бы поселиться под вымышленным именем. Но вы ей предложили вариант получше: она вообще не будет регистрироваться, вы тайком поселите ее в какой-нибудь номер. Так она сэкономит свыше ста пятидесяти долларов в сутки.

— Почему вы решили, что я предложил ей нечто подобное?

— Ну, в гостиничном бизнесе это не самое неслыханное дело, — ответил я. — Для портье неплохой способ подработать. Так же поступает бармен, якобы забывая взять деньги за выпивку, но зная, что посетитель отблагодарит его щедрыми чаевыми. Однако Карен Кассенмайер предложила вам нечто большее, чем просто способ положить в карман несколько неучтенных долларов, не так ли? Ведь вы могли предложить ей нечто большее, чем ночлег. Вы могли дать ей возможность попасть в номер Антеи Ландау.

— Зачем ей для этого я? Вы же сказали, что она была профессиональной воровкой.

— Была, — вмешался Рэй, — но в ее досье не упоминается, чтобы она когда-либо открывала двери, от которых не имела ключа.

— Вы могли впустить ее, — продолжил я. — Для нее это имело большое значение. Вы могли ее впустить в номер Ландау или одолжить ей свой универсальный ключ. Кроме того, вы могли подсказать ей, когда Ландау покидает отель, чтобы она вошла и вышла из номера, не рискуя столкнуться с этой женщиной.

— Пару лет назад у нас было подобное дело, — опять заговорил Рэй. — В большом отеле в центре города. К нам поступили сообщения о кражах в номерах. Никаких признаков взлома, почти всегда пропадали только наличные, и еще одно — почти все пострадавшие были японскими бизнесменами.

— В больших отелях в центре города, — сказала Эрика, — вам редко удается выяснить больше.

— Там их проживало довольно много, — продолжал Рэй, — но все равно было ясно, что их выслеживают. Покопавшись, мы обнаружили, что все хуже, чем казалось на первый взгляд. Большинство японцев, которых обчистили, не стали сообщать об этом. Мы предположили, что орудует кто-то из персонала, и постепенно сузили круг подозреваемых до одного портье, однако довести дело до конца так и не удалось.

— Что же вам помешало?

— Судите сами. Одного японца нам удалось разговорить. Его ограбили, и он знал нескольких человек, которых тоже обчистили, и мы намекнули, кого из служащих подозреваем. — Рэй поглядел вдаль, словно припоминая прошлое. — Забавный парень, — продолжил он. — Ему бы в покер играть, по лицу ничего не поймешь. Когда он вытянул руки, на запястьях показались татуировки, а когда распустил галстук и расстегнул воротник — на теле тоже были татуировки. И еще кое-что. В общем, будь он американцем, у него обязательно было бы еще и кольцо на мизинце. Только этого у него просто быть не могло.

Кто-то спросил почему.

— Просто не на что надевать. У него не хватало обоих мизинцев. Забавно, правда?

— Якудза, — сказал я. — Японские гангстеры. А что стало с портье?

— Ну, может, он сгреб деньги и смылся, — равнодушно ответил Рэй. — Потому что он исчез, и никто его больше не видел. — Он пожал плечами. — Но я на всякий случай около месяца обходил стороной все суши-бары.

У Карла был такой вид, словно он переел узбекской еды. Я решил, что он не любит рассказы, которые кончаются исчезновением гостиничных портье.

— Возможно, прежде у вас были с ней какие-то дела, — заговорил я, обращаясь к Карлу. — Так или иначе, она знала, что вы не святоша, она сделала вам предложение, и оно вам понравилось. Кроме того, у вас был свой замысел.

— Не понимаю, о чем вы…

— Люди всегда так говорят, и почти всегда это неправда. Вы прекрасно понимаете, о чем я. Вы рассказали ей о женщине, которая тоже живет здесь, в «Паддингтоне», о вашей коллеге по театру, у которой было драгоценное ожерелье с серьгами.

У Айзис отпала челюсть.

— Ах ты сукин сын! — взвилась она. — Я-то думала, мы друзья!

— Не верь ему, Айзис.

— Объясни-ка, Карл, почему я должна верить тебе?

— Да ты посмотри! Он же сам признался, что он вор!

— На самом деле, — вступилась Кэролайн, — слово «признанный» точнее характеризует Берни, чем «признался». Он совершенно не собирается признаваться в этом на каждом углу. Кроме того, он немного стесняется, что он вор.

— Так почему же он не прекратит воровать? — поинтересовалась Айзис.

— Только между нами. Думаю, у него это своего рода мания.

— А он не пытался лечиться? Обращаться к врачам или в какую-нибудь программу типа «Двенадцать шагов»?

— Видимо, ничего не помогает.

— Но я живу надеждой, — заговорил я. — Карл, вы с Айзис оба актеры. Но вы-то просиживали штаны за конторкой, а она получила работу и носила рубины. Может, вам стало обидно, может, вы увидели возможность поживиться. Вы дали своей подруге Карен ключ, назвали номер комнаты и сказали, что надо искать. Она, видимо, действительно была профессионалкой, потому что вернулась с украшениями, но никаких следов не оставила.