— Господин президент, Китай является доминантной проблемой для Москвы и по идеологическим соображениям. Я не исключаю, что русские, вслед за Китаем, постараются укрепить свои позиции в Индии. Это будет наглядный пример следования известной ленинской догме о том, что именно эти страны вкупе с Россией будут решать в будущем судьбы мира.
— А как же Америка, Джеймс? Ее нет в приведенном вами перечне? По каким критериям он формировался?
— Критерий, видимо, учитывался один — людская масса, господин президент. Все на земле, и хорошее и плохое, делают люди, массы людей.
На следующий день после уничтожения Нагасаки, 9 августа, Трумэн, с одобрения Бирнса и Стимсона, передал для опубликования документ, известный как «Доклад Смита», подготовленный группой виднейших ученых, участвующих в создании атомной бомбы. Доклад частично приподнял пелену военной секретности, окутывающей это важнейшее научное достижение. Популярным языком в нем объяснялись процессы, с помощью которых было достигнуто использование атомной энергии в военных целях.
Атомные удары американцев уничтожили Хиросиму и Нагасаки. Народы мира обсуждали и осуждали эти действия руководства Соединенных Штатов. Но загадочно продолжало молчать Японское правительство. Что же, и атомное варварство американцев оно не желало признавать концом войны? Похоже, что именно так все и было на самом деле.
Казалось, ничто не предвещало рокового исхода. Утром 5 августа, как это случалось уже не один раз, американские самолеты разбросали над одиннадцатью крупнейшими городами Великой Империи десятки тысяч предупредительных листовок об усиленных бомбардировках с воздуха. Но четыре из них — Хиросима, Кокура, Наигата и Нагасаки, — также получившие «воздушные предупреждения», бомбардировкам не подверглись. «Летающие крепости» беспощадно расправлялись с жилыми кварталами столицы, Йокогамы, Нагои и Осаки, но раз за разом обходили стороной «обреченные города».
Во второй половине дня военному министру Анами позвонил Главком японских вооруженных сил в районе Южных морей генерал Тэраути и доложил, что воздушная разведка отмечает необычайную активизацию действий противника на военных объектах Марианских островов. При этом он уточнил, что пролет и фотографирование с воздуха авиабаз на Тиниане и Аганье оказались невозможными ввиду их сильного истребительного и зенитного прикрытия. Несколько разведывательных самолетов было потеряно на дальних подступах к Тиниану. Такого раньше просто не наблюдалось.
Первые донесения о необычайно сильном взрыве над Хиросимой поступили в Токио около девяти часов 6 августа. Очевидцы атомного удара панически сообщали, что в городе продолжаются сильные пожары, он погружен во мрак, закрыт с воздуха непроницаемым колпаком из дыма и пыли. Премьер-министр Судзуки тотчас распорядился направить в район Хиросимы два разведывательных самолета, снять на пленку результаты взрыва, чтобы обсудить на заседании кабинета министров сложившуюся ситуацию.
Столица быстро наполнялась волной слухов о происшедшем в Хиросиме. Ровно в десять премьер-министру позвонил император. Судзуки сдержанно пересказал Хирохито поступившую информацию без всяких комментариев, пообещал попозже созвать Высший совет по руководству войной и доложить ему результаты обсуждения сложившейся обстановки.
Одновременно с этим телефонным разговором состоялась личная встреча военного министра генерала Анами с военно-морским министром адмиралом Ионаи. И здесь главным вопросом была Хиросима. «Министры-оборонцы» сошлись во мнении: до выяснения обстановки никаких совещаний не созывать, войска и флот в метрополии привести в повышенную боевую готовность, в Хиросиму направить представительную специальную комиссию для выяснения всех обстоятельств.
Начальник Генштаба армии генерал Умэдзу тем временем «тормошил» разведывательные структуры всех уровней, требуя в кратчайшие сроки установить места дислокации тех авиачастей противника, которые оснащены «опасным оружием», поразившим Хиросиму. Он позвонил генералу Тэраути и поручил направить в район Марианских островов, находящихся в зоне действия его войск, два-три отряда «камикадзе» с целью проведения диверсий на базах бомбардировочной авиации противника.
До конца дня ничего вразумительного по поводу происшедшего в Хиросиме ни военным спецам, ни правительственным чиновникам выяснить не удалось. Только в ночь на 7 августа появилась возможность начать работы по спасению уцелевших в завалах людей. Город был практически уничтожен, жертвы исчислялись десятками тысяч человек. Едкий дым, стлавшийся над «пустыней погребения», затруднял поиски и спасение несчастных. Увиденное потрясало, даже переживших многое медиков. Больницы, близлежащих Куре и Окаямы быстро заполнялись искалеченными и обгоревшими людьми. Вставал вопрос: война продолжается, и вдруг завтра такой же удар будет нанесен американцами по другому городу?
Наступили вторые сутки после удара по Хиросиме, а премьер-министр Судзуки никак не мог созвать на заседание ни Высший совет по руководству войной, ни кабинет министров. Противились военные чины. Предложение отклонялось под предлогом, что еще ничего не ясно в обстановке и поспешные решения могут только ухудшить ситуацию. Ссылки премьер-министра на недопустимость молчания с его стороны, также не возымели должного эффекта.
К полудню члены правительства ознакомились с данными о результатах атомной бомбардировки Хиросимы и заявлением президента Соединенных Штатов. Министр иностранных дел Того заявил председателю Высшего совета, что угрозы противника носят демонстративный характер, но они реальны. На заседании кабинета министров он готов открыто предложить всему составу правительства принять «Потсдамский ультиматум» от 26 июля, и спасти японский народ от дальнейших бессмысленных жертв.
Император Хирохито настойчиво предлагал премьер-министру Судзуки созвать 7 или 8 августа Высший совет по руководству войной для всестороннего анализа сложившейся обстановки, но этого не удалось сделать по причине обструкции заседания военными членами. На этот раз адмирала Ионаи и генерала Анами активно поддержал член Высшего совета Доихара. К прежнему основному аргументу — отсутствие исчерпывающих выводов специальной комиссии военного и военно-морского министерств, исследующей страшную трагедию Хиросимы, добавилось не менее важное обстоятельство — отсутствие телеграммы из Москвы о встрече посла Сато с наркомом Молотовым.
В середине дня 8 августа над Хоккайдо пронеслись тайфунные ветры с океана и устремились на огромные пространства материка. Они знаменовали начало периода неустойчивой погоды в Восточной Сибири, Приморье и Маньчжурии, с характерными сильными ветрами и муссонными ливнями. Командующий Квантунской армией доложил генералу Умэдзу. что передислокация свежих пополнений из метрополии и Центрального Китая в угрожаемые районы Северной и Восточной Маньчжурии временно приостановлена ввиду крайне неблагоприятных погодных условий. Эта задержка будет непременно восполнена с наступлением устойчивой погоды в конце августа или в начале сентября. Начальник Генштаба армии согласился с убедительными доводами генерал-лейтенанта Ямады.
Машина японского посла двигалась по «предвоенной Москве» ни шатко, ни валко. Только, за пределами Садового кольца Сато попросил шофера увеличить скорость. Далее он действовал по разработанному в пути плану. Созвал весь персонал посольства, сообщил подчиненным страшную весть о войне, приказал немедленно уничтожить важнейшие документы, содержащие государственные секреты и разведданные о Советском Союзе. Через час после возвращения Сато направил в Токио текст «Заявления Советского правительства» с короткой сопроводительной телеграммой. Что будет дальше с ним, с другими членами посольства он не знал, и чем отныне все они будут заниматься — тоже. По опыту других стран посол знал, что члены дипломатических представительств в таких случаях, как правило, интернируются. Но как поступит с ними Советское правительство?