В верхних слоях раздались голоса. Начал дворецкий:

– Доброе утро, милорд. Не хотите ли бекона с яйцами?

Престарелый пэр задрожал так, что стол дернулся.

– Не шутите, Гаскойн! Есть время говорить о яйцах и время не говорить о яйцах. Сейчас я хотел бы забыть, что они бывают. Принесите мне, и поскорей, очень крепкого кофе с бренди и очень сухим тостом.

Дворецкий неприятно, укоризненно кашлянул.

– Должен ли я понять, что вы, ваша милость, перешли меру?

– Не должен.

– Быть может, вы, ваша милость, пили шампанское?

– Так, капельку.

– Бутылку?

– Возможно, бутылку.

– Или две?

– Да. Возможно, две.

Дворецкий снова кашлянул.

– Я свяжусь с доктором Спелвином.

– Не мучайте меня, Гаскойн!

– Он настоятельно запретил вашей милости шампанское.

– Ха!

– Стоит ли напоминать, что от него ваша милость идет пятнами?

Уивелском сердито залаял.

– Сколько можно! – воскликнул он. – Я слышать не хочу о шампанском.

– Прекрасно, милорд. Вот ваш кофе, милорд. Сухой тост у локтя вашей милости.

Они помолчали. Судя по звукам, граф пил кофе. Гипотезу подкрепило то, что заговорил он более твердым голосом:

– Что вы на меня вылупились? Ну, перепил немного. Только трус бежит удовольствий.

– В вашем возрасте, милорд, перепивать опасно.

– Что значит «в вашем возрасте»? Человеку столько лет, сколько он чувствует.

– Прекрасно, милорд.

– Знаете, в чем вы не правы? Вам кажется, что у меня похмелье. Ничего подобного. Я свеж как огурчик. Посмотрите на мою руку. Каково? Скала!

На пол мягко упала салфетка.

– Вы ослабели, милорд.

– Кто, я?! Я уронил ее нарочно, чтобы показать, как легко я ее подниму. Вот, глядите.

Однако он ее не поднял. Да, он наклонился, тронул ее пальцем и увидел глаза Стиффи. Нависло тягостное молчание. Потом его лицо исчезло, и послышался крик:

– Гаскойн!

– Да, милорд?

– Под столом призрак.

– Прекрасно, милорд.

– То есть как, «прекрасно»? Прекрасно! Ха-ха! Сделайте что-нибудь!

– Простите, милорд, но я не совсем понимаю, что делать.

– Скажите: «Брысь!»

– Помилуйте, милорд!

Граф явно рассердился:

– Сказано, тут кишат призраки!

– Да, милорд?

– Вы что, не видите?

– Нет, милорд.

– Посмотрите сами. Он меня преследует все утро. Поднимите скатерть, он там.

– Хорошо, милорд, подниму. Но крайне сомнительно, что я увижу призрака, о котором говорит ваша милость.

Тем не менее он его увидел. Стиффи, при всей своей глупости, способен действовать быстро, а потому прижал к губам палец. Другой рукой он протянул пять фунтов.

Дворецкий взял их и выпрямился.

– Ну что? – спросил граф.

– Там не очень светло, милорд. Посмотрю еще раз.

Стиффи повторил трюк.

– Нет, милорд. Под столом пусто.

– Ни одного призрака?

– Ни единого, милорд.

Старый Уивелском глухо взвыл и, судя по звукам, отодвинул кресло.

– Пойду прогуляюсь, Гаскойн.

– Прекрасно, милорд.

– Вы точно ничего не видели?

– Точно, милорд.

– Там нет покойного Адольфуса?

– Нету, милорд.

Дверь закрылась, и Стиффи вылез из-под стола.

– Доброе утро, – сказал он.

– Доброе утро, сэр.

– Удивил я вас, а?

– Я испытал некоторую растерянность. Мне казалось, сэр, что вы – в Соединенных Штатах.

– Долго рассказывать, но суть в том, что мне надо видеть леди Джеральдину. Она у себя?

– Точно не знаю, сэр, но смею предположить, что миледи еще не спустилась. Сообщить ей о вашем присутствии?

– Нет, спасибо. Сам справлюсь.

Стиффи побежал наверх и вскоре сидел на ее постели, глядя ей в глаза и лаская маленькую ручку. Разговора он мне не пересказывал, но я полагаю, что для начала он быстро объяснил, почему он здесь, а потом они говорили то, что говорят влюбленные после долгой разлуки. Во всяком случае, они не заметили, что дверная ручка повернулась. Стиффи быстро пришел в себя и юркнул в ближайший шкаф. Правда, он встретился взглядом с лордом Уивелскомом и тут же погрузился в летние платья.

Граф несколько задыхался.

– Джеральдина, – сказал он, – меня преследуют духи.

– Вот как?

– Именно так. Когда я вышел к завтраку, под столом сидел призрак этого… замечательного юноши. Он глядел на меня с той идиот… прости, честной улыбкой, которую я хорошо помню.

– Что же ты сделал?

– Попросил Гаскойна взглянуть под стол. Он взглянул, но призрака не увидел.

– Да?

– Да. Вероятно, не увидишь и ты. Но, клянусь тебе именем Вустерширских Уивелскомов, когда я входил, он юркнул в шкаф.

– Какая чепуха!

– Нет, не чепуха.

– В этот шкаф?

– В этот самый.

– Пойду взгляну.

– Осторожней! Он может укусить.

Джеральдина приоткрыла дверцу и заглянула внутрь.

– Там ничего нет, – сказала она.

Граф снова тихо застонал:

– Я знал, что ты его не увидишь. Он мучает меня. Хорошенькое дело, бегать по усадьбе от какого-то призрака! Пропал мой покой!

Джеральдина положила руку на трепещущее плечо:

– Ну, папа, не огорчайся! Я знаю, что случилось. Это – предупреждение.

– Предупреждение?

– Да. Я о таких вещах читала. Иногда призрак… скажем, А. Или Б.?

– Как тебе удобней.

– Призрак А. или Б. появляется не после, а до смерти, чтобы поразить, скажем так, В. Скажем?

– Да, пожалуйста.

– Понимаешь, он посылает издалека свой облик.

Граф поднял голову, которую было охватил руками.

– Ты думаешь, этот кре… прекрасный юноша, в котором я видел сына, еще жив?

– Видимо, да.

– Что же с ним делать?

Джеральдина помолчала.

– По-моему, лучше всего послать ему телеграмму, чтобы он немедленно возвращался, поскольку ты согласен на наш брак.

– Лучше всего?

– Да.

– А если сделать немножко хуже?

– Другого выхода нет.

– Значит, или он ходит за мной всю жизнь, или становится моим зятем?

– Вот именно.

Лорд снова посмотрел на шкаф и произнес с немного излишней сердечностью:– Очень хорошо! Прекрасно! Дивно! В жизни не был так счастлив.

– Вот (заключил Трутень) правда о том, как поженились Стиффи и Джеральдина. Потому мы и были у Св. Георгия, на Ганновер-сквер. Теперь вы поймете, почему я считаю, что в этом мире нужны не добродетель, не мудрость, не знатность, а только удача. Иначе и я бы преуспел. Вера в удачу побудила Мартышку биться об заклад с Пуффи. Я уважаю его за это и радуюсь, что он выиграл.

© Перевод. Н.Л. Трауберг, наследники, 2011.

Noblesse oblige

Непорочное чело вошедшего в курилку Трутня прорезала морщина. Он задумчиво зашел в угол и обратился к собравшимся там членам клуба.

– Вы, часом, не знаете, – осведомился он, – что такое с Фредди? Может, он свихнулся?

Другой Трутень спросил, почему он так думает.

– Ну, сидит в баре, пьет коктейль «Вздох ящерки».

– Не вижу ничего странного.

– Да-да, но он сам странный. Понимаешь, в нашей старой школе собирают деньги на новый корт. Я ему сказал, а он ответил, что ему плевать на старые школы, жизни от них нет.

– М-да… – согласился второй Трутень. – Что-то не то.

– Потом он мерзко засмеялся и прибавил, что, если кому интересно, он собирается вступить в Иностранный легион, это пристанище проклятых, где можно умереть, а умерев – забыть.

– Кто, Виджен? – удивился Трутень-2. – Ну, знаешь!

Трутень-3 покачал головой:

– Ни в какой легион он не пойдет, там не дают утром чаю. А вообще-то понять его можно. Жизнь его сломала трагедия. Он потерял любимую девушку.

– Мог бы и привыкнуть.

– Это верно. Но он к тому же лишился последней десятки, а его дядя, лорд Блистер, уменьшил вдвое дотацию.

– А!.. – сказал непонятливый Трутень.

– Случилось это в Каннах. Старого Блистера загнали туда врачи, и он предложил Фредди с ним поехать. Неплохо, а? Место – лучше некуда, юг Франции, лето, все оплачивает дядя. Однако я посоветовал воздержаться. Я сказал, что за шесть недель на чужеземном курорте можно наделать глупостей и рассердить старика. Фредди приятно покраснел и объяснил, что все понимает, но поехать должен, ибо там она.