Советское военное искусство имело вполне сложившиеся взгляды по вопросам использования танков. Считалось, например, что для осуществления фронтовой наступательной операции необходимо иметь над противником двойное превосходство в силах и средствах и включать, кроме того, подвижную группу, состоящую из танков, механизированных соединений и конницы. При этом танковые войска должны обеспечивать возможность наносить удар на глубину до 100–120 километров и обладать соответствующим запасом хода. Уже в тот период большое значение придавалось завоеванию господства в воздухе, применению авиадесантов, которые во взаимодействии с танками и конницей должны были отрезать пути отхода противника, способствуя его окружению и последующему уничтожению. На направлении главного удара предусматривалось иметь 50–100 танков на один километр фронта[4]. Исходя из этих расчетов ставились задачи перед конструкторами танков и молодой танковой промышленностью.
Начало 30-х годов характеризовалось появлением многих образцов советской бронетанковой техники. В постановлении РВС СССР о системе танкоавтоброневооружения РККА, исходившем из возрастающей роли танков в современной войне, ставилась задача создать такой бронетанковый парк, который включал бы танкетки, легкие и средние танки, самоходные пушки и бронеавтомобили. В кратчайший срок молодые советские конструкторские коллективы под руководством и при участии Н. В. Барыкова, С. А. Гинзбурга, Н. Н. Козырева, К. Н. Тоскина, А. О. Фирсова и других создали танки, по тактико-техническим данным не уступавшие соответствующим заграничным образцам[5].
«Во время учебы в Военно-технической академии в Ленинграде, — вспоминал Ж. Я. Котин, — я слушал выступления С. М. Кирова, К. Е. Ворошилова, В. К. Блюхера, М. Н. Тухачевского. Нам было прочитано немало интересных докладов и лекций по разным вопросам в самых различных областях знаний». С особым вниманием будущий конструктор слушал лекции по истории танков, тогда еще совершенно нового, фактически только зарождающегося оружия. Его конспекты лекций содержали подробные данные о развитии броневых машин и долго служили ему справочным материалом для защиты своих идей, способствовали иной раз нахождению нового решения среди «давно забытого старого». Особенно выделялись в конспектах иллюстрации, которые слушатель Котин зарисовывал с большим умением.
Русские изобретатели, хорошо понимая значение механизации для развития военной техники, упорно искали пути создания машин, оптимально сочетающих в себе огневую мощь, подвижность и бронезащиту. Немало одаренных патриотов-конструкторов настойчиво предлагали правительству оригинальные отечественные конструкции. Среди них выделяются законченные проекты самоходных артиллерийских гусеничных машин, созданные в 1911–1915 гг. известным русским инженером В. Д. Менделеевым, работавшим главным конструктором проектов подводных лодок.
Расчеты и чертежи, сделанные безукоризненно, не породили у специалистов никаких сомнений в реальности постройки предлагаемых В. Д. Менделеевым «бронеходов». Особый интерес вызывает то обстоятельство, что каждый из проектов имел все компоновочные элементы танка: корпус, башню, гусеничный ход, двигатель внутреннего сгорания, установленный в корме, бензобаки в изолированных отсеках, сервоприводы для облегчения управления. Кроме того, обеспечивалась возможность изменения клиренса, механизации подачи снарядов, дифференцированного противоснарядного бронирования. Все это нашло применение 10–20 лет спустя, а многое и для современных танков считается новинкой. К сожалению, ни один из проектов талантливого изобретателя тогда не был осуществлен в металле.
В самом начале первой мировой войны, в августе 1914 г., от русского изобретателя А. А. Пороховщикова поступило предложение построить быстроходную гусеничную боевую машину. Проект одобрили, и в мае 1915 г. машина, названная «вездеходом», вышла на первые испытания. Вскоре автор значительно усовершенствовал ее, предложив фактически новую конструкцию, которая получила название «вездеход-2». Изобретение А. А. Пороховщикова справедливо считается прототипом широко распространившихся вскоре во всех армиях мира танкеток, легких гусеничных бронированных машин, предназначавшихся для разведки и связи. Но тогда, к сожалению, эти проекты не пошли дальше опытных образцов.
В июле 1915 г., когда на Западе еще не было танков, полковник русской армии Гулькевич подал рапорт начальнику Главного артиллерийского управления, в котором доказал необходимость создания бронированной боевой гусеничной машины, вооруженной пушками и пулеметами. «Бронированные автомобили, — писал он, — имеют тот недостаток, что не могут проходить по всяким дорогам и тем более через проволочные заграждения и их уничтожать; между тем имеется… „гусеничный трактор“, который специально предназначен для передвижения по всякому грунту, даже по вспаханным полям». Эту машину полковник Гулькевич назвал «самодвигателем», считая, что «необходимо приступить немедленно к массовому производству предложенных мною бронированных и вооруженных самодвигателей по расчету не менее 40 экземпляров на армейский корпус, дабы ни под каким видом не допускать в действующую армию только один или два аппарата, так как противник может воспользоваться и изготовить их в еще большем числе и размере, чем мы…»[6].
Не получившие признания и поддержки многочисленные проекты боевых машин высокой проходимости свидетельствуют не только о косности царского правительства, но и о широко развернувшемся в России творчестве в деле создания отечественных образцов нового вида вооружения. Боевую машину, получившую, по инициативе англичан, наименование «танк», русские изобретатели называли «земным броненосцем», «бронеходом», «вездеходом», «самоходом», «самодвигателем», «бронированным трактором» и надеялись, что разработанная ими вездеходная боевая машина окажет немалую помощь армии, ведущей тяжелую и изнурительную войну, а созданные на базе новой техники специальные войска станут поистине сухопутным флотом, который и обеспечит победу.
Но, как известно, в первую мировую войну своих танков Россия так и не построила и от союзников их не получила.
В годы гражданской войны и иностранной интервенции Красная Армия захватила в числе трофеев несколько десятков английских и французских танков. Красноармейцы называли их танками «Рикардо», «Тейлор», «Рено» — своих российских названий им не присваивали. Из трофейных машин создали несколько тяжелых танковых отрядов, каждый по четыре машины — по два пушечных и по два пулеметных танка. Танковый отряд считался отдельной воинской частью, приравненной к полку, поэтому имел штаб, номер и боевое знамя. Среди командиров, начинавших свою службу в первых танковых отрядах Красной Армии, были известные в будущем танковые генералы В. Н. Кашуба, И. Д. Черняховский, П. П. Полубояров и др.
Буржуазные милитаристы и окопавшиеся у границ молодой Советской республики недобитые белогвардейцы угрожали ее безопасности. Коммунистическая партия, преодолевая разруху, царившую в промышленности и на транспорте после войн и военной интервенции, принимала все необходимые меры к оснащению Красной Армии вооружением, в том числе и бронетанковой техникой. Трофейные танки, которые имелись в частях, были разнотипные и ненадежные. Нужно было создавать свои, отечественные машины.
В 1919 г. был объявлен конкурс на проект танка для Красной Армии. По условиям конкурса к танку предъявлялись очень высокие требования — машина должна была преодолевать подъем 15 градусов, иметь клиренс 300 мм, башня должна была поворачиваться на 360 градусов. Организаторы конкурса подумали и о снижении пожароопасности танка — двигатель должен был работать на керосине.
Итоги конкурса подвели в 1920 г. Первую премию получил проект плавающего танка, предложенный инженером Ижорского завода в Петрограде Г. В. Кондратьевым.