Дэнни Кэрнс, третий радист «Форт Стайкина», ехал на втором этаже автобуса из бассейна в Брич-Кенди в сторону доков, когда прогрохотал второй взрыв. Все стекла в автобусе вылетели, Кэрнса швырнуло на пол. Водитель остановил машину, чтобы все пассажиры вышли, а сам развернулся и погнал обратно в город.
Пришлось пойти к докам пешком, где, как подозревал Кэрнс, и произошел взрыв. Он знал о характере груза на своем судне и чувствовал, что без «Форт Стайкина» дело не обошлось.
Повернув на Фрере-роуд, радист обнаружил сотни людей, бежавших ему навстречу. Какой-то солдат остановился:
— Уматывай отсюда! Весь город сейчас взорвется, — возбужденно проговорил он.
Но Кэрнс пошел дальше, пока не наткнулся на полицейский кордон. Он попытался выяснить у полицейского, что случилось, но тот лишь знал, что взорвался какой-то корабль, и посоветовал обратиться в ближайшую контору порта.
Около конторы Кэрнс застал группу клерков, обсуждавших взрыв. Кэрнс спросил, не знают ли они, какое судно взорвалось, и объяснил, что сам с судна, которое стоит в этой части дока.
— С какого ты судна, парень? — спросили его.
— С «Форт Стайкина», — ответил Кэрнс.
Парень, ты сегодня — один из счастливейших людей в Бомбее, — сказал человек, и направил Кэрнса в клуб моряков, находящийся за ближай шим поворотом.
Идя туда, Кэрнс подумал, что в живых остались, видимо, лишь трое: он и еще двое, ушедших в увольнение на берег во время перерыва на ленч. Но, войдя в клуб, первыми, кого он увидел, были Эдвард Уэлч, третий помощник капитана, и трое матросов с «Форт Стайкина». Грязные, оборванные, измученные, сидели они на полу у лестницы, ведущей в зал.
— Слава богу, кто-то еще жив, — произнес Кэрнс, и сел на пол рядом с Уэлчем, который сообщил, что в другой комнате есть еще моряки с их судна. Через десять минут пришли Джеймс Патерсон, второй радист, и несколько моряков.
К восьми часам вечера налицо была вся команда, кроме капитана Найсмита, старпома Хендерсона и второго кока Александра Джоппа…
Вскоре после первого взрыва Бурджорджи Мотивала, семидесятилетний парс, гражданский инженер в отставке, работавший в бомбейской красильной компании, разрешил членам своей семьи поглядеть на столб дыма с балкона квартиры, находящейся на четвертом этаже дома на Гиргаум-роуд. Но затем, опасаясь за них, он велел всем уйти в дальнюю часть дома.
Когда прогремел второй взрыв, он попросил всех спуститься на первый этаж, и сам помог своему управляющему, пожилому человеку, сойти с четвертого этажа вниз. Уходя, Мотивала заметил, что каменная кладка балкона была повреждена, и решил, что это — от взрыва.
Спустя некоторое время около своего дома он увидел четырех рабочих с огромным обломком железа:
— Откуда это? — спросил Мотивала у них.
— Взрывом выбросило на улицу, — ответили рабочие.
Мотивала подумал, что летевший осколок повредил его балкон, и решил взглянуть.
Он медленно поднялся на четвертый этаж и, точно, увидел в углу балкона кусок металла. Около него валялись обломки кирпичной кладки и дерева. Он взглянул наверх и понял, что кусок этот сначала пробил железную гофрированную крышу, затем балкон на шестом этаже, повредил пол гостиной, а уж потом отскочил на его балкон.
Мотивала взял этот обломок металла. На нем были выбиты номер Z-13256 и клеймо английского банка. Это был золотой слиток, из тех, что везли в заваренном стальном ящике на «Форт Стайкине». Мотивала отнес это сокровище в полицию, где сказали, что ему положена награда. Как оказалось, весил он 12, 6 кг, цена его составила 90 тыс. рупий, или 6750 фт. ст. — Я отдам по меньшей мере половину денег тем, кто пострадал в катастрофе, — сказал он.
К тому времени, когда мистер Мотивала получил награду в 999 рупий, он изменил свое решение и отдал все деньги в фонд помощи.
Глава 10. БОРЬБА С ПОЖАРАМИ
Хаос в организации борьбы с пожаром на борту «Форт Стайкина» привел к катастрофе. Подобный же хаос царил впоследствии и при решении задач, которые возникали повсюду. Не существовало даже какого-либо заранее разработанного плана на случай трагедии, подобной той, которая обрушилась на Бомбей 14 апреля 1944 г. Из-за отсутствия такого плана взявшие на себя руководство и понимавшие его необходимость не могли твердо овладеть ситуацией и скоординировать действия тысяч добровольцев. В итоге многие задачи были решены, но решены грубо, нерационально. Поодиночке или группами люди брались за инструменты, оказавшиеся под рукой, и неутомимо, подчас героически, работали там, где оказались.
Позднее, комментируя это, журнал «Бомбей фри пресс джорнел» писал: «Символом того, как город встретил катастрофу, представляется одинокая фигура человека, который держит в руках пожарный ствол, но который толком не знает, как им пользоваться».
Зачастую эта «одинокая фигура» выполняла очень нужную работу. Однако зачастую же, не в силах оценить относительную важность тысяч происшествий, происходивших одновременно, человек даром растрачивал свою энергию, орудуя пожарным стволом, который был крайне необходим в другом месте.
А шестьдесят восемь опытных пожарных остались фактически без насосов после того, как в пожарных частях побывали армейские офицеры и «реквизировали» запасные насосы, передав их солдатам, которые едва знали, как с ними управляться.
Многие из пожарных-добровольцев были озадачены тем, что в насосах после кратковременного пользования давление воды вдруг падало. Почти все они брали воду из доков, опуская всасывающий патрубок прямо с причала. Но очень быстро напор воды ослабевал, и вода текла струйкой. Люди посчитали, что это происходит из-за того, что им приходится сосать воду со слишком большой глубины. На самом деле насосы без труда могли качать воду с глубины до 6 м, а в аварийных случаях и более. В действительности даже при низшей точке отлива расстояние между поверхностью воды и уровнем причала составляло меньше 4 м.
Опытный пожарный у насоса мог бы без труда определить причину неожиданного падения давления. Вода в доке была сплошь покрыта плававшим хлопком. Его пряди проходили через фильтры всасывающего патрубка, и в конце концов он засорялся. Результат был трагическим. Пожар бушевал в нескольких метрах от неиссякаемого водохранилища. Между огнем и водой стояли люди, которые хотели работать, у них было оборудование, предназначенное для того, чтобы залить огонь водой, не хватало только знаний и опыта. Зато знания и опыт были у шестидесяти восьми пожарных, которые ломали голову над тем, где начать поиски отнятых у них насосов.
Мистер Йенгар, секретарь министерства внутренних дел, впоследствии докладывал комиссии по расследованию катастрофы: «Фактически не оказалось ни одного ответственного лица, которое законным образом могло бы собрать все имеющиеся в Бомбее силы — пожарную бригаду, армию, флот, гражданскую полицию и т. д. — и сказать им: „Делайте то-то и то-то“. Вот если бы взрыв был делом рук врага, офицер гражданской обороны действовал бы по заранее разработанному плану, известному под названием „Кодекс мер предосторожности при воздушных налетах“». Как оказалось в действительности, ответственный за осуществление этого кода, удовлетворившись тем, что взрыв был вызван не вражескими действиями, не предпринял никаких мер по собственной инициативе, хотя и был готов оказать помощь, когда понадобится.
Вокруг того места, где стоял «Форт Стайкин», бушующее пламя образовало огненное кольцо радиусом 900 м, в котором оказались док Виктория и Принсес-док. В нем же находился западный район порта по другую сторону Фрере-роуд, где в сотнях складов горели всевозможные товары стоимостью в миллионы фунтов стерлингов. В северном конце порта огненная полоса захватила часть нефтехранилищ компании «Барма шелл ойл». С южной стороны огонь поглотил Рисовый рынок и распространился на открытое пространство, разделяющее доки Виктория и Александра-док. С западной стороны, там, где начинался город, огонь прорвался в глубь улиц, на которых теснились жилые дома местных жителей.