Хотя обычные зрители Лидии стремились достигнуть последней стадии опьянения, Тамсин же была гораздо трезвее, и, тем не менее, она хохотала не меньше, чем обыкновенно это проделывали мужчины.

«По крайней мере, девочка развлеклась», – кланяясь напоследок, подумала Лидия. И ей, Лидии, тоже бы следовало, но ее привычная беспристрастность изменила ей. Словно душа ее стала неким обиталищем, в котором неожиданно из деревянных щелей повыползали отвратительные вещи.

Неловкая и беспокойная, Лидия подошла к туалетному столику, села и стала вынимать шпильки из волос.

Несколько минут Тамсин наблюдала за ней. Затем…

– Мужчины такие странные создания, – произнесла она. – И я начинаю думать, что герцог Эйнсвуд самый странный из них. Я совсем не могу понять, чем он занимается.

– Он из тех людей, которые не могут жить тихо и мирно, – пояснила Лидия. – Если поблизости нет переполоха, то он считает своим долгом его устроить. Он вечно ввязывается в драки, даже со своими хорошими друзьями. Я-то думала, что люди преувеличивают его стремление устраивать неприятности. Но теперь убедилась сама. Он не может ничего оставить в покое. Недостаточно было просто сунуть меня в экипаж и отправить своей дорогой. Ему потребовалось досаждать мне всю дорогу до дома. Я совсем не удивляюсь, что Дейн в отместку поколотил его. Эйнсвуд и святого выведет из себя.

– Я и не слышала, что лорд Дейн святой, – сказала, издав смешок, Тамсин. – Насколько я могу заключить, они с герцогом – два сапога пара.

– Очень может быть, но именно Эйнсвуд не придумал ничего лучшего, как затеять с Дейном драку в брачную ночь последнего.

Лидия бросила сердитый взгляд в маленькое зеркальце.

– Этот мужлан мог бы, по крайней мере, принять во внимание чувства леди Дейн.

Она не понимала, почему ее так возмущает тот кулачный бой в Эймсбери.

Дейн приходился ей никем иным, как очень дальней родней. Ее мать происходила из скромной младшей ветви рода Баллистеров, и к тому же они перестали признавать существование ее мамы с тех пор, как та вышла замуж за Джона Гренвилла. Насколько знала Лидия, ни одна на свете личность не была осведомлена о ее связи с Баллистерами, и она решила придерживаться такого положения вещей. Беда в том, что она не могла удержаться от внимания к персоне Дейна, хотя по части грехов, как сказала Тамсин, Дейн с Эйнсвудом друг друга стоили.

В день свадьбы Дейна Лидия стояла снаружи церкви Святого Георга на Ганновер-сквер. Как и ее братия, журналисты, она пришла сюда только в поисках сюжета для статьи. Но когда Дейн появился из церкви с невестой, его эбеновые глаза сияли самым недьявольским образом, пока его леди с любовью вглядывалась в его смуглое суровое лицо… Ладно, как бы то ни было, Лидия подошла опасно близко к тому, чтобы завопить во всю глотку – открыто, прямо посреди толпы своих собратьев репортеров.

Нелепо, но с той поры она почувствовала к Дейну болезненную привязанность, и даже еще более несуразное желание защитить.

Эйнсвуд довел Лидию до бешенства, когда она услышала, как он испортил Дейну брачную ночь тем глупым скандалом, и вопреки здравому смыслу это гнев не затихал.

Голос Тамсин прервал ее мысли:

– Но герцог был сильно пьян, так ведь?

– Если он мог держаться на ногах и излагать связные предложения, то не был настолько пьян, как верят, видимо, люди, – заявила Лидия. – Ты не имеешь представления, сколько выпивки способны вместить в себя такие типы, особенно такие переростки мужланы, как Эйнсвуд. – Ее глаза сузились. – Он только притворялся невменяемым пьяницей. Точно так же, как он строит из себя тупицу.

– Да, именно это я имела в виду, говоря, что нахожу его поведение весьма странным, – подтвердила Тамсин. – Он ведь не был ни в малейшей степени невразумительным. Явно требуется очень быстро соображать, чтобы поддержать с вами, Лидия, словесную перепалку. Если бы в том экипаже сидел глупый человек, я уверена, что вы бы завязали его язык в узелки. А вместо того… – она замолчала на миг, нахмурившись. – Ну, трудно сказать, кто победил сегодня в словесной баталии.

– Это была ничья.

Лидия взяла щетку и начала сердито расчесывать волосы.

– За ним осталось последнее слово, но только потому, что он толкнул меня, прежде чем я успела ответить. Это было так по-детски: пихать меня, что мне с трудом удалось удержать строгое выражение лица. Уж не говоря о том, что я боялась вымолвить что-нибудь без того, чтобы не разразиться восклицаниями.

– Ой, взгляните, что вы делаете, – закричала Тамсин. – Вы так себе все волосы выдерите, да и красные следы оставляете на коже. – Приговаривая, она слезла с кровати и подошла к туалетному столику. – Позвольте мне.

– Ты не моя горничная.

Тамсин отобрала у Лидии щетку.

– Если вы злитесь на его светлость, то не стоит отыгрываться на собственной голове.

– Он позволил Креншоу удрать… – упрямо продолжила Лидия. – И теперь эта свинья затаится, а Мэри отправят домой, и будут обращаться с ней, как с грязью. Она не похожа на других…

– Я знаю, вы мне говорили, – напомнила Тамсин.

– Она не привыкла к плохому обращению, – сердито продолжала Лидия, несмотря на успокаивающие движения щетки. – Мужчины так ничтожны. Он удрал, и пальцем, черт возьми, не пошевелив для бедной девочки.

– Может, герцог побеседует с ним, – предположила Тамсин.

Лидия резко оттолкнула щетку.

– Да какого дьявола его заботит? – вскричала она. – Я рассказывала тебе, что он произнес, прочтя записку Мэри. Он просто-напросто стал снова досаждать мне.

– Возможно, его мужская гордость не позволила ему…

– Я знаю все о его мужской гордости.

Лидия встала со стула и стала вышагивать туда-сюда перед камином.

– Он просто увидел возможность свести со мной счеты за то, что случилось на Винегар-Ярде. К этому времени он уже, наверно, выдул дюжину бутылок шампанского, празднуя великую победу над «Леди Грендель». Все, что его заботило, это показать своим друзьям, дескать, не такая уж я большая для него, чтобы не справиться: подхватил меня прямо с тротуара и пронес полпути к другой улице, словно я пушинка. Я всю дорогу до экипажа сражалась с ним, а этот человек даже не шелохнулся, проклятье на его голову.

А ее глупое сердечко растаяло, а вслед за ним и мозги, потому что он был таким огромным и сильным. Боже, только от одного этого затошнит. Она не могла взять в толк, что за вздор пришел ей в голову.

– Итак, после того, как он опустошит винные погреба «Крокфордза» и потеряет несколько тысяч фунтов за игорным столом, – горячилась она, – он вывалится из клуба и направится в самый дорогой бордель по соседству.

И там заключит в свои сильные объятия проститутку и ткнется носом ей в шею…

«Неважно», – сказала себе Лидия.

– Он забудет о моем существовании, какой бы большой и несносной я не была, – бушевала она, вышагивая перед камином. – И также, как с готовностью забыл о клочке бумаги от девочки, про которую, наверно, решил, что она сама напрашивалась на то, чтобы ее погубили. Хотя это дитя не имело представления, насколько вероломными могут быть мужчины.

– Воистину несправедливо, что женщина терпит наказание, а мужчина восторгается своей отвагой и мужественностью, – добавила Тамсин. – Но мы не позволим ее наказать. Я знаю, что вы завтра должны присутствовать на дознании, но я могу отправиться в Брайдуэлл…

Лидия прервала ее:

– Совершенно точно не можешь.

– Я возьму Сьюзен. Все, что мне требуется, ваши указания, как вызволить оттуда Мэри и ее малыша. Если нужно заплатить штраф, вы должны вычесть его из моего заработка. – Тамсин подошла, взяла за руку потрясенную Лидию и подвела ее к туалетному столику. – Они могут делить со мной комнату, пока мы не решим, что с ними делать. Но первым делом нужно вызволить их оттуда. Ее неделя истекает в среду, верно? А ведь завтра среда. – Тамсин усадила Лидию на стул. – Напишите, что я должна делать, и завтра поутру я отправлюсь. Где ваша тетрадь?