18 марта. Весь день в дороге: сначала в Умтали, затем семьдесят шесть миль на юг через горы и в середине дня спуск в пышущую жаром долину Саби, поворот на запад и, миновав мост Берчену, еще около ста миль по саванне до Зимбабве, куда мы попали перед самым закатом.

Я бывал здесь прежде, приезжая от Форт-Виктории, и досконально изучил эти знаменитые руины — самые знаменитые в Африке южнее Египта. Дафни и остальные были здесь впервые. Вечером мы успели разве что лишь бросить беглый взгляд на их красоту. Рано утром вся компания снова вернулась к руинам.

Некогда здесь был каменный город, от которого уцелело две группы построек, производящих глубокое впечатление. Их слишком часто фотографировали и описывали, чтобы сейчас рассказывать о них подробно. Их происхождение остается тайной и предметом ожесточенных споров. Им нет равных ни по размерам, ни по степени сохранности, но есть и другие «Зимбабве» — слово приблизительно переводится как «царский двор» или «каменная постройка». Но то, которое мы посетили, правильно называется Великим Зимбабве[238].

К тому времени, когда в 1868 году тут впервые появился белый человек, эллиптической формы строение, ныне широко известное как Храм, было заброшено и сплошь заросло травой и кустарником. Вершина горы, называемая Акрополем, использовалась соседним племенем в качестве крааля, загона для скота, и продолжала использоваться еще почти тридцать лет. Земельная компания в первые годы своей деятельности отдала эти постройки в концессию компании «Древние руины», имевшей капитал в двадцать пять тысяч фунтов и образованной для поисков золота в археологических памятниках в междуречье Лимпопо и Замбези. Компания действовала до 1903 года. Не сохранилось никаких записей о разграблениях раскопок. Нет сомнений, что было найдено и переплавлено множество древних изделий из золота. Теперь об ущербе, причиненном раскопками, глубоко, сожалеют, и власти прилагают усилия, чтобы как-то смягчить его.

Великое Зимбабве расчистили и содержат в образцовом порядке (правда, на части его территории соорудили площадки для гольфа); камни, выпавшие из стен, вернули на место, провели дорожки и, где нужно, устроили ступеньки. Теперь оно со своими валунами, расположенными повсюду, выходами скальных пород и рядами каменных кладок походит на парк в Девоне.

Акрополь — это крутая небольшая гора высотой футов в триста пятьдесят, подняться на которую изначально можно было по двум узким расщелинам в граните. Смотрители проложили более удобную и пологую тропу со скамеечками, чтобы пожилые экскурсанты могли сделать передышку. На вершине — масса укреплений и стен, возведенных между валунами и самой скалой. По всей видимости, когда-то здесь укрывались от врагов, а также занимались производством: плавили золото, хотя никаких копей поблизости не обнаружили. Вероятно, белые первопроходцы нашли здесь массу предметов, представляющих немалую историческую ценность, большая часть которых была уничтожена. Из того, что уцелело, кое-что хранится в музее в Булавайо, но основную массу предметов отправили в Кейптаун в те дни, когда казалось, что именно этот город станет столицей страны, входящей в великое Британское Содружество Наций.

До Храма отсюда более четверти мили. Это огромная сплошная стена, которая образует овал, возведенная из каменных блоков без применения раствора и украшенная по всей своей длине, составляющей двести шестьдесят пять футов, двойной зигзагообразной полосой. Входы перестроили, и теперь они иные, чем были прежде, и представляют собой сквозные проемы на всю высоту стены с закругленным верхним краем, напоминающим контрфорсы Котсуолда. Изначально верх был прямой и стена продолжалась над поперечной балкой. Внешняя стена имеет у подножия толщину в шестнадцать футов. Путеводитель умалчивает о ее высоте, но, думаю, она не выше двадцати футов. Стена должна была производить грозное впечатление. Даже в нынешнем своем виде многим впечатлительным душам — Дафни в их числе — это место кажется жутким. В нем, конечно, есть тайна. Большую часть внутреннего пространства занимает вторая стена, столь же высокая, как внешняя, между которыми остается узкий мрачный проход, который ведет к массивной башне конической формы, которую, разумеется, окрестили «фаллической». Я скептически отношусь к подобным модным атрибуциям. Разве детали некоторых лондонских станций пригородной железной дороги «фаллические»? Разве они служат соответствующему культу? Единственный откровенный символ фаллоса, какой я знаю, это обелиск, воздвигнутый Вигланном в предместьях Осло. Невозможно ошибиться, что именно вдохновило автора на эту торчащую вертикаль. Но у нее нет поклонников.

Внутри стен можно по оставшимся следам увидеть, какая часть пространства имела крышу, какая не имела, где совершался обряд, а где был коровник — конечно, предположительно. Общее название «храм» и лежащая на всем глубокая тень рождают в воображении картины кровавого и отвратительного ритуала, но, по сути, нет никакого основания предполагать, что это вообще было место отправления какого-то культа. Ручаюсь, самым изобретательным постановщикам фильмов не воссоздать того, что здесь происходило, и не поместить сюда жрецов и жриц так, чтобы это выглядело правдоподобно. Марсианин, который увидел бы католический храм в родезийском Солсбери, понял бы, что уже был в сооружении, построенном такими же людьми (жившими в несравненно худшую эпоху) и с той же целью в Солсбери английском. Но европеец покидает «Храм» в Зимбабве с ощущением, что его не с чем сравнить. Это пример того, что так часто возбуждало в Г. К. Честертоне отвращение. Извращенная форма. Нечто бесповоротно чуждое.

Но тут, похоже, нет соответствия и традиционным африканским святыням. Последние раскопки заставляют думать, что это был царский крааль, что внешняя стена — позднейшего происхождения, нежели внутренняя, что коническая башня выполняла роль сторожевой или же это просто грандиозный монумент во славу некой личности. Думают, что она построена совсем недавно племенем банту.

То есть недавно, если иметь в виду некоторые другие теории, имеющие хождение в Родезии. И, конечно, выдвигались предположения, что Храм построил царь Соломон; кроме него фигурировали некий доисторический исконный народ и таинственная белая раса, в которой все до единого были масоны, а еще индийцы, арабы, персы, даже китайцы; кто угодно, только не туземцы, ибо родезийцы, даже самые культурные из них, верят, как в церковный догмат, что банту на протяжении всей своей истории были такими же, как в тот момент, когда их открыли, примитивными дикарями, не знавшими никакого мирного искусства. Самое большее, на что местные готовы согласиться, это что чернокожие, возможно, способны построить каменную стену, но только будучи рабами и под руководством азиатов. Здесь предпочитают теорию об исчезнувшем племени белых людей. Она была поколеблена результатами «углеродного анализа» древесины балки над водостоком во внешней стене. Кроме того, существует, кажется, электрический прибор, позволяющий определить возраст древесины. Два независимых исследования показали, что этому образцу примерно семьсот лет. Я не утверждаю, что мне понятна технология подобных анализов. Эксперты говорят, что возможно большое расхождение в результатах в зависимости от того, откуда взят образец, из середины дерева или близко к поверхности. Датировка тринадцатым веком была охотно принята, поскольку к этому времени банту, по всей видимости, еще не появились в данном районе. Бушмены построить Зимбабве не могли. Значит, это сделала не африканская раса, обладавшая высокоразвитой культурой. Таков популярный аргумент. Но не нужно быть ученым, чтобы усомниться в значимости результатов анализа. Многие местные особняки имеют подлинные балки эпохи Тюдоров, то есть XV–XVII веков; во многих старинных домах балки заменяли новыми. Зимбабве давно испытывает недостаток дерева. Более чем вероятно, что строители, какой бы они ни были расы или какого века, использовали брусья с более ранних построек. «Углеродный анализ», по сути, ничего не добавил к нашим знаниям о времени возведения этого комплекса.