— Только у меня нет льда, — крикнула она оттуда. — Холодильник отключен.
— Не имеет значения, малышка.
Она принесла два стакана, один из которых был доверху наполнен.
— И это все мне?
— Да, я не слишком люблю виски. На здоровье!
Она произнесла это певуче. Мы чокнулись, и я попробовал напиток. Скотч был не из лучших, да это и не важно: сама она была достаточно хороша, чтобы не обращать на это внимания. Я сделал второй глоток и поставил стакан на столик...
— Присаживайтесь!
Я упал на диван. Она прижалась ко мне, и мы поцеловались. По мне прошел электрический ток... Я больше не был мужчиной — я превратился в трансформатор... Рука моя ласкала сверхтонкий чулок, обтягивающий совершенную ногу.
Ласка моя была нежной и возбуждающей. Я завелся... Она, понятно, слабо сопротивляется, как и полагается по правилам... Моя рука поднималась все выше и выше и вдруг отяжелела... Я весь налился свинцом. Я весил тонну! Десять тонн! У меня был вес дохлого кита или телеги с дерьмом! Улыбка исчезла с лица Греты... Послышался отдаленный колокольный звон... Потом я перестал функционировать и медленно полетел в небытие...
Поверьте, недавнее мое утреннее похмелье было просто забавой по сравнению с теперешним. Голова превратилась в клетку с голодными хищниками, к тому же рвавшимися наружу... Внутри все бренчало, бурлило, булькало. Я получил по заслугам!
Вокруг полный мрак. Я попытался исследовать окрестности. С трудом чиркнул спичкой. Слабый огонек осветил пустой погреб с железной дверью. Отдушина была зацементирована. Пожалуй, отсюда не выбраться... Я оказался в могиле...
Спичка погасла, и темнота поглотила безрадостные декорации. Несмотря на тошноту, разъедавшую мои внутренности, я пытался соображать. Спазмы ежеминутно схватывали желудок, и приходилось облегчаться. По лбу текли струйки холодного пота, на зубах скрипел песок, сердце билось как-то болезненно...
До меня дошло — куколка подсыпала мне яд, а не снотворное. И выжил я лишь потому что ограничился двумя маленькими глотками. Если бы я проглотил побольше, то спешил бы сейчас к заоблачным владениям Святого Петра.
Если я хочу выжить, надо избавиться от этой дряни в желудке. Я запустил два пальца в рот и постарался основательно прочистить внутренности «маленького шалунишки».
После процедуры я немного ослаб... Поднял воротник плаща, забился в угол... Надо было малость подождать, пока силы вернутся ко мне. У меня было коматозное состояние, сердце едва билось. Вдруг одна мысль пронзила мне мозг, и я встрепенулся.
Я вспомнил о Матиасе... Если к одиннадцати часам я его не предупрежу и не смогу ликвидировать албанца, он пойдет на собрание и провалится! Часы показывали шесть... Значит, самолет прилетает через четыре часа! Необходимо срочно выбираться из проклятой дыры! Эта чертова сучка решила, что я сдох, и затащила меня сюда. На кого она работала? Кто хотел избавиться от меня? Вот загадка, которую надо было решить как можно быстрее.
Я попытался подняться, но меня качнуло, и я ударился о железную дверь. От толчка плечом она даже не шелохнулась. Не обнаружив никакого замка, я догадался, что дверь закрыта снаружи на засов.
Это весьма неприятно! Видимо, мне суждено умереть в этом подвале. Умением и настойчивостью можно совладать с замком, но ничего нельзя поделать с засовом, когда находишься по другую сторону от него.
Я упал духом. Чем больше я думал, тем больше было уверенности, что эту хату сняли в каком-нибудь агентстве, чтобы свести со мной счеты... Когда меня найдут здесь, я буду сухой и маленький, будто изъеденный молью кусочек байонской ветчины.
Я мучился не в стенаниях, — нет, это не мой стиль, — а в догадках, силясь понять, кто же распорядился о моих срочных похоронах? Может быть, организация Мохари? В таком случае эти господа были осведомлены о моем задании.
Но ведь только Старик и я знали, какая работенка ждет меня в Берне... Может быть какая-нибудь другая бандитская группа заметила меня на выходе из самолета? Не исключено! У меня много врагов в подлунном мире, Ребятки могли подумать, что я прибыл поздравить их с праздником, и решили меня опередить. Что-то в этом роде вполне возможно. А покуда «маленький шалунишка» Сан Антонио попал в ловушку.
Мой ангел-хранитель посоветовал мне сохранять спокойствие и как следует разобраться в ситуации... Хороший совет... Я приступил к инвентаризации своего имущества. К счастью, прекрасная блондинка решила, что я в полном ауте, и пренебрегла осмотром моих карманов. Посмотрим, что мы имеем: пушка, запасная обойма, ручка, коробка спичек, карманный нож, связка ключей, носовой платок... Затем бумажник с документами и деньгами...
Итак, у меня есть куча всякой всячины, которая может мне пригодиться. Хорошо бы кто-нибудь пришел выдать мне пропуск на кладбище! Уж я бы взял его в оборот и отнял бы ключи от райских кущ! Впрочем, чего предаваться пустым мечтаниям!
Тишина, долгая, тяжелая и угнетающая, как отчет палаты депутатов, царила в доме. Я был погребен заживо...
Истратив несколько спичек, я подобрался к двери и успешно определил местонахождение запора, потом открыл ножик и принялся скрести цемент у притолоки. Он поддавался тяжело, и мне с трудом удалось проковырять небольшую дырочку между двух камней... Дырочку? Нет, скорее луночку. Но и этого было вполне достаточно для осуществления моего проекта. Я достал патроны из запасной обоймы, с помощью ножа разжал гильзы и вытащил пули.
После окончания этой операции у меня оказалось шесть маленьких медных капсул, содержащих порох. Я развинтил ручку, вытащил цилиндрик для чернил и заполнил корпус ручки шестью дозами пороха. Затем, оторвав полоску материи от платка, скрутил ее, засунул кончик в наполненный порохом корпус ручки, который вновь завинтил. Корпус ручки я укрепил в лунке, которую проковырял, и поджег полоску платка. Мне хватило времени, чтобы прижаться к стене слева от двери. Мой заряд взорвался. Противный запах пороха и гари заполнил подвал. Я подошел к двери и с чувством большого удовлетворения имел удовольствие убедиться, что взрыв отколол большой кусок цемента от косяка... Я нажал на дверь. Она по-прежнему держалась, но я ощутил в ней дрожание. Еще один удар посильнее — и дверь сдвинулась. Скобы, держащие засов, подались под моим натиском. Нужно только неустанно продолжать это упражнение... Я получал удовольствие от каждого удара, чувствуя, как подается дверь... После восьмого удара малыш Сан Антонио сменил декорации, оказавшись в темном коридоре.
Немного отдохнув, я зажег последнюю спичку. Передо мной была лестница... Я взбежал по ней... Наверху путь к свободе преграждала новая дверь. Она была деревянная, и я легко справился с ней. А вот и выложенный плитками холл, салон, где соблазнительная Грета опоила меня таким обольстительным способом. Стаканы так и стояли на низком столике. Я понюхал свой, от него исходил неприятный горьковатый запах. Стакан же Греты пах только скотчем... Я обошел комнаты и убедился — это был дом, сдаваемый внаем. В других комнатах мебель была покрыта чехлами, и, кроме пресловутой бутылки скотча не было никаких припасов... Здесь давно никто не жил.
На часах было восемь... Я вышел... Снаружи безразличное солнце посыпало мир беловатым светом, как пудрой. Я полной грудью вдыхал лучший в мире швейцарский воздух, основное богатство этой доблестной маленькой нации. Тот воздух, который Швейцарская конфедерация экспортирует во все четыре части света. Господи Боже, благодарю тебя, что вытащил меня из этой передряги! (На меня иногда накатывают вспышки религиозности).
На остановке я впрыгнул в чистый, как игрушка, трамвай. Верьте не верьте (если не верите, то мне наплевать!), но физически я чувствовал себя превосходно, несмотря на принятый давеча яд. Для меня это обернулось своеобразной прочисткой! Я был голоден!
Я вышел в центре у разноцветного фонтана и направился в почтовое отделение. Заказал Париж. Через пять минут я уже разговаривал со Стариком.