Барышня, у к<ото>рой я буду шаферствовать, отложила свою свадьбу до пятницы, В четверг я опять должен быть в Новочеркасске, а сегодня в 4 часа еду дальше. В Звереве придется ждать 9 часов. Пока прощевайте.

А. Чехов.

* В автографе строка перевернута.

17 апреля 1887 г. Таганрог.

Таганрог. 17 апр.

Мое Вам почтение, недугующий Николай Александрович! Извещаю Вас, что я тоже не ударил лицом в грязь и не отстаю от Вас по части недугов. У меня несколько болезней, весьма беспокойных и буквально отравляющих мое существование: 1) геморрой с шишками и зудом, 2) катарище кишок, ничем не побеждаемый и, вероятно, обусловливаемый качествами здешней воды, 3) бронхит с кашлем и, наконец, 4) воспаление вены на левой ноге - болезнь, задержавшая меня в Таганроге. Теперь и считайте: у кого больше всяких пакостей, у Вас или у меня?

Письмо Ваше получено сегодня. Если Вы оставили массаж, то почему бы заодно уж не бросить Вам валерьяну с ландышем? Я, хоть убейте, решительно не понимаю, для чего Вы принимаете ландыш и валерьяну. Вреда эти средства не принесут, но и пользы тоже никакой. Для людей мнительных, кстати сказать, средства безвредно-бесполезные, напрасно принимаемые, служат часто источником страха: "принимаю капли уже целый месяц, а они мне не помогают; стало быть, доктор меня не понял…"

Для меня странно соединение валерьяны с ландышем; странно, что такие веревочные невры, как у Вас, ищут успокоения в таких пустячках; странно, что ландыш принимается, когда нет показания на то. По-моему, Вам нужно:

1) Жить, как Вы хотите, на Тосне, работать на воздухе, но не утомляться. Пить молоко, хорошо питаться и следить, чтобы испражнения на низ производились добросовестно, т. е. не менее одного раза в сутки.

2) Забросить к <…> всю фармацию.

3) Не обращать внимания на сердцебиения, замирания и проч., памятуя, что от сердцебиений и замираний люди не умирают.

4) Вовсе не думать или думать пореже о недугах. Ведь стоит только обратить внимание на свое сердце, прислушаться к нему, чтобы пульс стал быстрее на 10 — 15 ударов.

5) В случае ипохондрии, страха смерти, тоски обращать внимание не столько на сердце, к<ото>рое у Вас здорово, сколько на желудок и кишки. Наверное, у Вас есть расширение желудка - болезнь, при к<ото>рой меланхолия - явление постоянное.

6) В течение 5 — 10 лет вовсе не помышлять о болезнях и не обращать на них серьезного внимания. Придет старость, тогда другое дело…

Таково мое мнение.

Завтра я непременно еду в Донщину. Одно письмо Вы можете мне послать по адресу: "Ст. Ивановка-Крестная Донецкой Каменноугольной дороги, Гавриилу Павловичу Кравцову", для передачи мне.

Одно письмо, но не больше. Следующее Вы опять напишите в Таганрог.

Я писал Билибину, чтобы гонорар выслан был мне на имя дяди Митр. Егор. Чехова, в Таганрог.

Ну, прощайте. Кланяйтесь Вашим. Погода у нас великолепная.

А. Чехов.

20 апреля 1887 г. Зверево.

20-го апр., 6 часов утра.

Еду из Зверева Ворон<ежской> д<ороги> по Донецкой дороге. В Звереве пришлось ждать с 9-го часа вечера до 5 часов утра: весело!!!

Голая степь: курганчики, коршуны, жаворонки, синяя даль…

В четверг буду в Новочеркасске, а в воскресенье опять ехать по Донецкой дор<оге>. Жалею, что езжу один. Всё очень курьезно.

Из Москвы получил письмо только от Ивана; остальные господа кудринцы почему-то не пишут.

А. Чехонте.

Поклоны всем.

На обороте:

Москва,

Кудринская Садовая, д. Корнеева

Марии Павловне Чеховой.

20 апреля 1887 г. По пути в Новочеркасск.

20-го апр.

Я жив и здрав. Сейчас еду (через час по столовой ложке) по Донецкой дороге.

Отчего не пишешь?

Пиши в Таганрог.

Поклон твоим.

А. Чехов.

На обороте:

Петербург,

Кавалергардская 20, кв. 42

Александру Павловичу Чехову.

23 апреля 1887 г. Зверево.

3 часа ночи. Опять сижу в Звереве, чтобы ехать в Новочеркасск на свадьбу. Считаю минуты и, томясь духом, вспоминаю о своем московском ложе. Считаю минуты, пью медленно чай, заговариваю с пассажирами, читаю "Календарь для врачей", но от этого время не кажется короче.

В субботу опять к Кравцову и опять ждать в Звереве 9 часов. Уф!!!

О житье у Кравцова буду писать длинно. Живется у него недурно: лес, степь в широких размерах, дудаки, дураки, кислое молоко и еда 8 раз в день. Живя у Кравцова, можно излечиться от 15 чахоток и 22-х ревматизмов. Впрочем, геморрой не поддается. Кланяюсь всем. Что поделывает М. Забелин?

А. Чехов.

На обороте:

Москва,

Кудринская Садовая, д. Корнеева

Марии Павловне Чеховой.

25 апреля 1887 г. Черкасск.

25 апрель.

Сейчас еду из Черкасска в Зверево, а оттуда по Донецкой дор<оге> к Кравцову. Вчера и третьего дня была свадьба, настоящая казацкая, с музыкой, бабьим козлогласием и возмутительной попойкой. Такая масса пестрых впечатлений, что нет возможности передать в письме, а приходится откладывать описание до возвращения в Москву. Невесте 16 лет. Венчали в местном соборе. Я шаферствовал в чужой фрачной паре, в широчайших штанах и без одной запонки, — в Москве такому шаферу дали бы по шее, но здесь я был эффектнее всех.

Видел богатых невест. Выбор громадный, но я всё время был так пьян, что бутылки принимал за девиц, а девиц за бутылки. Вероятно, благодаря моему пьяному состоянию здешние девицы нашли, что я остроумен и "насмешники". Девицы здесь - сплошная овца: если одна поднимется и выйдет из залы, то за ней потянутся и другие. Одна из них, самая смелая и вумная, желая показать, что и она не чужда тонкого обращения и политики, то и дело била меня веером по руке и говорила: "У, негодный!", причем не переставала сохранять испуганное выражение лица. Я научил ее говорить кавалерам: "Как ви наивны!"

Молодые, вероятно, в силу местного обычая, целовались каждую минуту, целовались взасос, так что их губы всякий раз издавали треск от сжатого воздуха, а у меня получался во рту вкус приторного изюма и делался спазм в левой икре. От их поцелуев воспаление на моей левой ноге стало сильнее.

Не могу выразить, сколько я съел свежей зернистой икры и выпил цимлянского! И как это я до сих пор не лопнул!

Скажите Я. А. Корнееву, что ему кланялся некий Похлебин - субъект с бакенами и с головой редькой хвостом вверх.

Катар кишок оставил меня с того самого момента, как я уехал от дяди. Очевидно, благочестивый воздух действует на кишки расслабляюще.

Вчера я послал в "Пет<ербургскую> газету" рассказ. Если 15-го мая у Вас не будет денег, то Вы можете получить гонорар из "Газеты", не дожидаясь конца месяца, а послав счет за 2 рассказа. Мне ужасно тяжело писать… Тем для "Нов<ого> времени" много. но такая жара, что даже письмо тяжело писать.

У меня деньги на исходе. Приходится жить альфонсом. Живя всюду на чужой счет, я начинаю походить на нижегородского шулера, который ест чужое, но сверкает апломбом.

Сию минуту хозяева мои уехали. Я обедал solo и вспоминал гончаровского Антона Ивановича: передо мной стояли горничные, а я милостиво кушал и снисходил до беседы с Ульяшами и Анютами.

В Звереве придется ждать от 9 вечера до 5 утра. В прошлый раз я там ночевал в вагоне II класса на запасном пути. Вышел ночью из вагона за малым делом, а на дворе сущие чудеса: луна, необозримая степь с курганами и пустыня; тишина гробовая, а вагоны и рельсы резко выделяются из сумерек - кажется, мир вымер… Картина такая, что во веки веков не забудешь. Жалею, что Мишке нельзя было поехать со мной. Он ошалел бы от впечатлений.