Около двух недель я проживаю в Ницце и нахожу, что здешний юг и русский — это небо и земля. Сравнительно с Ялтой здесь изумительно хорошо, даже сравнивать нельзя. Виделся уже раза три с M. M. Ковалевским, говорили о Вас. Он здоров, здоровее и моложе, чем был 3 года назад, и вообще живется ему недурно.

Что нового в Питере? Что нового в Академии? Боборыкина выбрали-таки — и я очень рад.

Шлю новогоднее поздравление и привет Вашей семье, желаю счастья. Были на праздниках в Москве? А в Художественном театре? Кланяюсь Вам низко.

Искренно преданный

А. Чехов.

Вчера был в Монте-Карло. Там все то же, что было и раньше, нет ни малейшей перемены, даже скучно.

3230. В. M. ЛАВРОВУ

26 декабря 1900 г. (8 января 1901 г.) Ницца.

26 дек. 1900.

Милый Вукол, вчера я был в Монте-Карло, поставил 5 франков на 13, согласно воле твоей, — и, само собою разумеется, проиграл. Не желаешь ли еще поиграть?

Поздравляю тебя с новым годом, с новым счастьем и желаю полного благополучия. Будь здоров, милый мой, и весел. Поклонись Виктору Александровичу и, если есть время, черкни мне строчки две по адресу: 9 rue Gounod, Nice. Здесь после совершенно летнего тепла вдруг наступил мороз. Неслыханное дело!

Твой А. Чехов.

На обороте:

Вуколу Михайловичу Лаврову.

Москва, Шереметевский пер., ред. "Русской мысли", Moscou. Russie.

3231. Л. В. СРЕДИНУ

26 декабря 1900 г. (8 января 1901 г.) Ницца.

26 дек. 1900.

Милый Леонид Валентинович, поздравляю Вас с новым годом, с новым счастьем и желаю здравия и побольше денег. Уже идет вторая неделя, как я в Ницце и около Ниццы и — что сказать Вам? Прожить в Ялте целую зиму полезно, даже очень, потому что здешние места после Ялты кажутся просто раем. Ялта — это Сибирь! В первые два дня после приезда, когда я гулял в летнем пальто или сидел у себя в комнате перед открытою на балкон дверью, то с непривычки мне было даже смешно. А на улицах народ веселый, шумный, смеющийся, не видно ни исправника, ни марксистов с надутыми физиономиями… Но дня два назад вдруг неожиданно пристукнул мороз, и всё поблекло. Никогда здесь морозов не бывает, и откуда взялся этот мороз, совершенно непонятно.

Не знаете ли, где в настоящее время мои мать и сестра? Если они в Ялте, то напишите, здоровы ли они и как себя чувствуют. Я писал им, но ответа не получал.

Передайте мой привет и поклон Софье Петровне, Надежде Ивановне, детям. Напишите, как себя чувствует в Ялте Надежда Ивановна, не скучает ли без театра. Напишите обо всем поподробнее, если можно. Все-таки как ни хорошо на Ривьере, а без писем скучно. Не обвалился ли мой дом?

Крепко жму Вам руку и обнимаю Вас. Будьте здоровы и счастливы.

Ваш А. Чехов.

Поклонитесь Ярцевым.

3232. О. Л. КНИППЕР

26 декабря 1900 г. (8 января 1901 г.) Ницца.

26 дек. 1900, вечер.

Актриска, что ты беспокоишься? Я получил сегодня твою телеграмму и долго не знал, что тебе ответить. Здоров, как бык, — ответить так? Но это совестно. А вот как твое здоровье? Все еще сидишь дома или уже бываешь и в театре? Дуся моя хорошая, не болеть, конечно, нельзя, но лучше не болеть. Когда ты далеко от меня, то чёрт знает какие мысли приходят в голову, и становится даже страшно. Не хворай, милая, без меня, будь умницей.

Сегодня был в Монте-Карло, выиграл 295 франков. Получил из Ментоны телеграмму от Немировича; завтра увидимся. Купил себе новую шляпу. Что еще? Получила роль в новом виде?

Ты пишешь, что послала мне каких-то два письма, — очевидно, полученных в Москве на мое имя. Если ты послала, то знай: я не получал. Суля по газетам, в Ялте теперь холодная, бурная погода, мороз; матери покажется там очень скучно и нудно.

Твое последнее письмо очень трогает, оно написано так поэтично. Умница ты моя, нам бы с тобой хоть пять годочков пожить, а там пускай сцапает старость; все-таки в самом деле были бы воспоминания. У тебя хорошее настроение, такое и нужно, только не мельчай, моя девочка.

Крепко тебя целую, хотя, по-видимому, тебе это уже надоело. Или не надоело? В таком случае обнимаю тебя крепко, держу так, обнявши, 20 минут и целую наикрепчайшим образом. Напиши, как идут репетиции, какое идет уже действие и т. д. Вообще, как идет дело, не лучше ли отложить пьесу до будущего сезона.

Как писать адрес на телеграммах? Mechtcherinoff — c'est long et incommode*. Нельзя ли просто: Olga Knipper, Mersliakovsky, Moscou. Ведь почтальоны знают, где ты живешь. Ну, однако, до свиданья! Пиши, а то расшибу.

Твой Antoine.

* Мещеринова — это длинно и неудобно. (франц.)

3233. О. Л. КНИППЕР

26 декабря 1900 г. (8 января 1901 г.) Монте-Карло.

Salue ma belle*.

Antoine.

На бланке:

Olga Knipper.

Mersliakowsk.

Mecherinow.

Moscou.

* приветствую мою прекрасную. (франц.)

3234. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ

27 декабря 1900 г. (9 января 1901 г.) Ницца.

27 дек. 1900.

Милый Франц Осипович, и вчера и третьего дня я был в Монте-Карло, а вчера даже играл — и в оба раза Вас там почему-то не было, к великой моей досаде. А сегодня я получил телеграмму от Вл. Немировича-Данченко; будет у меня утром, т. е., вероятно, около 12 или часа, затем придется беседовать с ним и т. д. и т. д. А вечером не будете ли в Monte-Carlo? Если будете, то напишите, я поеду. А завтра в каком часу уезжаете?

Будьте здоровы!!

Ваш А. Чехов.

Быть может, с Немировичем я поеду в М<онте>-К<арло> теперь же, т. е. после полудня. Что Вы на это скажете?

3235. О. Л. КНИППЕР

28 декабря 1900 г. (10 января 1901 г.) Ницца.

28 дек. 1900.

Представь, милая моя собака, какой ужас! Сейчас докладывают, что какой-то господин внизу спрашивает меня. Иду, гляжу — старик, рекомендуется так: Чертков. В руках у него куча писем, и оказывается, что все эти письма, адресованные ко мне, получал он, потому что его фамилия похожа на мою. Одно твое письмо (а всех было три — три первые письма) было распечатано. Каково? Впредь, очевидно, писать на конвертах надо так: Monsieur Antoine Tchekhoff, 9 rue Gounod (или Pension Russe), Nice. Ho непременно — Antoine, иначе письма твои я буду получать через 10—15 дней по их отправлении.

Твоя нотация насчет Вены, где ты называешь меня "славянским кисельком", пришла очень поздно; 15 лет назад я, правда, как-то терялся за границей и не попадал, куда нужно, теперь же я был в Вене, где только можно было быть; заходил и в театр, но билеты там были все распроданы. Потом уж, впрочем, выехав из Вены, я вспомнил, что забыл посмотреть на афишу, — это вышло по-русски. В Вене купил себе у Клейна чудесный портмоне. На второй день, оказалось, он отпер свой магазин. Купил у него ремни для багажа. Видишь, дуся моя, какой я хозяйственный.

Ты читаешь мне нагоняй за то, что я не пишу матери. Милая, я писал и матери и Маше, много раз, но ответа не получил и, вероятно, не получу. И я махнул рукой. До сих пор не было от них ни одной строчки, а я всегда — правда твоя — был кисель и буду киселем, всегда буду виноват, хотя и не знаю, в чем.

За слова насчет Толстого спасибо. Здесь Шехтель из Москвы. Выиграл чёртову гибель в рулетку и завтра уезжает. Здесь Вл<адимир> Немирович со своей супругой. Здесь она, около других женщин, кажется такой банальной, точно серпуховская купчиха. Покупает чёрт знает что и все как бы подешевле. Мне жаль, что он с ней. А он, по обыкновению, хороший человек, и с ним нескучно.

Было холодно, но теперь тепло, ходим в летних пальто. Выиграл в рулетку 500 франков. Можно мне играть, дуся?

А я так спешил с последним актом, думал, что он нужен вам. Оказывается, что вы не начнете репетировать его раньше, чем возвратится Немирович. А если бы сей акт побыл у меня еще дня 2—3, то вышел бы, пожалуй, сочней. "Трое" — хорошая вещь, но написана по-старому и потому читается нелегко людьми, привыкшими к литературе. И я тоже еле дочитал до конца.