Нужно бы Вам подтянуть художественный отдел. Всё хорошо в "Осколках", но художеств<енный> отдел критикуется даже в мещанском училище. Рисунки почти лубочны. Например, что это за паровые машины, рисуемые Пор<фирье>вым? Фантазии - ни-ни…, изящества тоже… Поневоле "Стрекоза" будет идти и иметь успех… Самосекальная машина, например, тема не плохая, если изобразить ее как следует, в лубочном же виде она пустяковая, мелочная… Все рисунки дают впечатление такого рода, что будто бы их рисовали для того только, чтобы отделаться: наотмашь, спустя рукава… Нам, прозаикам, и бог простит наши грехи, но художникам следует по-божески работать… Роскошью рисунка искупается и подпись… по рисункам публика привыкла судить и о всем журнале, а бывают ли в "Осколках" рисунки? Есть краски и фигуры, но типов, движений и рисунка нет…
Вообще худож<ественный> отдел у Вас в каком-то загоне… Не помещаете портретов в карикатуре, как это делают другие, не даете карикатур… Номер "Пчелки", в котором был помещен Вальяно, разошелся на юге в тысячах экземпляров… "Стрекоза", наверное, тоже… Номер "Пчелки" с портретом Пастухова был в Москве продан нарасхват… Сам Пастухов купил 200 экземпл<яров>.
Подтяните художников! К несчастью, их так мало и так они все избалованы, что с ними каши не сваришь…
Прощайте. К юбилею Кир<илла> и Мефодия изображу что-нибудь. Правда ли, что в Кронштадте был случай холеры? Рад, что Александр угодил Вам… Он малый трудящий и с большим толком… Юмористика его порок врожденный… Если станет на настоящий путь и бросит лирику, то будет иметь большущий успех…
Ваш А. Чехов.
Письмо Н. А. ЛЕЙКИНУ, 1 апреля 1885 г.
1 апреля 1885 г. Москва.
85, IV, 1.
Уважаемый
Николай Александрович!
Шлю Вам обозрение. Понащипал с разных сторон событий и, связав, даю… Беда мне с этим фельетоном! Написать его для меня труднее, чем вставить буж в застарелую стриктуру или приготовить препарат из половых органов блохи… Миллион терзаний! Москва точно замерла и не дает ничего оку наблюдателя. Желал бы я посмотреть кого-нибудь другого на моем месте…
Спешу Вас порадовать… Вы состоите сотрудником "Новостей дня". Ваши рассказы перепечатываются из "Пет<ербургской> газ<еты>", и так ловко, что Вам обижаться нельзя, а читателю трудно догадаться, что это перепечатка… Ваше имя встречаю я чуть ли не в каждом №.
Синий кафтан посмотрел на буфетчика и крикнул:
- Дядя Елизар Трифоныч, что ж ты мне за победу стаканчик-то? Цеди!
Буфетчик налил.
"П. Г."
Н. Лейкин.
В другом же месте была поставлена около заглавия микроскопическая звездочка, а внизу петитом "П. Г.". Надо быть специалистом газетчиком, чтобы понять, в чем дело, публика же тонкостей этих не понимает и радуется за "Новости дня"…
Как зовут редактора "Русской старины" Семевского?
Пропагандирую среди врачей послать ему коллективное письмо с просьбой напечатать отдельным изданием записки Пирогова, когда они кончатся печатанием в "Русской старине". Он сделает это, вероятно, и без просьбы, но поощрение никогда не мешает… Поздравляю Вас с "Цветами лазоревыми"… Дай бог, чтоб Вы продали и нажили… Когда-то я издам свои рассказики? Проклятое безденежье всю механику портит… В Москве находятся издатели-типографы, но в Москве цензура книги не пустит, ибо все мои отборные рассказы, по московским понятиям, подрывают основы… Когда-то, сидя у Тестова, Вы обещали мне издать мою прозу… Если Вы не раздумали, то Исайя ликуй, если же Вам некогда со мной возиться и планы Ваши изменились, то возьму весь свой литературный хлам и продам оптом на Никольскую… Чего ему валяться под тюфяком? На случай, ежели бы Вы когда-либо, хотя бы даже в отдаленном будущем, пожелали препроводить меня на эмпиреи, то ведайте, что я соглашусь на любые условия, хотя бы даже на ежедневный прием унца касторового масла или на переход в магометанскую веру. Если отбросить всё хламовидное и худшее, то лучших рассказов, годных для употребления, наберется листов на 10 — 15… Тут я разумею одни только юмористические вещи, за исключением мелочей… Что книжка моя разойдется, видно из того, что даже такая дрянь, как "Сказки Мельпомены", разошлась.
Каждый день порываюсь на Никольскую, и всё какой-то глас с небесе удерживает…
Рассказ по части Кирилла и Мефодия пришлю к след<ующему> №.
Трактует он у меня о прошедшем, уже случившемся, и неловко печатать его в день юбилея.
На этой неделе, очень может быть, нелегкая унесет меня во Владимирскую губ<ернию> на охоту. Дал слово, что поеду. А посему на всякий случай гонорар вышлите по моему адресу, на имя сестры Марьи Павловны Чеховой, дабы домашние вовремя расплатились с лавочником. Сгодились ли мои подписи к рисункам? Поедете в мае в Финляндию любоваться белыми ночами? Пальмин живет на новой квартире и такой же плохой, как прежняя… Осенью и я думаю перебраться… Хочется взять квартиру попросторнее…
Выбраны Вы в гласные?
А за сим кланяюсь Вам и пребываю
А. Чехов.
Письмо П. Г. РОЗАНОВУ, 2 апреля 1885 г.
2 апреля 1885 г. Москва.
85, IV, 2.
D-r!
Как-то летом, помнится мне, Вы показывали Вашему покорнейшему слуге диссертацию Грязнова с присовокуплением, что оный Грязнов, благодаря своему труду, оценен и даже приглашен одесситами в главные доктора городской больницы. Кажется, так?
Ныне посылаю Вам вырезку из одесской газеты. Читайте и казнитесь… Не всегда Одесса лучше Череповецкого уезда!
Обещал я Вам присылать всё выдающееся и попадающееся на глаза… Шлю… А Вы слыхали, какой скандал случился с Вашим Икавицем? С бедняги взята подписка о невыезде из Тамбова.
Истину "хорошо там, где нас нет" пора уже перефразировать таким образом: "Скверно и там, где нас нет".
Шлю привет Вашей шипучести и кланяюсь Вам и всем, яже с Вами… Сергею Павловичу реверанс… С Вашей землячкой Гамбурчихой на ножах… Надоела баба! Что у Вас нового?
Ваш А. Чехов.
Письмо Н. А. ЛЕЙКИНУ, 28 апреля 1885 г.
28 апреля 1885 г. Москва.
85, IV, 28.
Уважаемый
Николай Александрович!
Неужели у Вас один только мой рассказ? В воскресенье 21 апреля я послал Вам заказным большой рассказ "Упразднили!". Разве не получили? Если не получили, то уведомьте 2 — 3 строчками… Или адрес я перепутал по рассеянности, или же почта утеряла… Послал, повторяю, заказным… Всех моих рассказов у Вас имеется два: "Всяк злак" и "Упразднили!".
Насчет "Петерб<ургской> газеты" отвечаю согласием и благодарственным молебном по Вашему адресу. Буду доставлять туда рассказы аккуратнее аккуратного… В "Будильник" нельзя не писать… Взял оттуда сторублевый аванс дачных ради расходов… За четыре летних месяца нужно будет отработать… Ну, да ведь я не дам туда того, что годится для "Осколков"… Божие - богови, кесарево - кесареви… В "Развлечении" я не работал с Нового года…
Вас удивляет мой ранний переезд на дачу? Мороза, которым Вы меня пугаете, я не боюсь. В Москве, во-первых, уже 15° в тени… Дожди теплые, гремит гром, зеленеет поле… Во-вторых, я буду жить в помещичьей усадьбе, где можно жить и зимой. Дача моя находится в 3-х верстах от Воскресенска (Нового Иерусалима) в имении Киселева, брата вашего петербургского Киселева-гофмейстера и еще чего-то… Буду жить в комнатах, в к<ото>рых прошлым летом жил Б. Маркевич. Тень его будет являться мне по ночам! Нанял я дачу с мебелью, овощами, молоком и проч. … Усадьба, очень красивая, стоит на крутом берегу. Внизу река, богатая рыбой, за рекой громадный лес, по сю сторону реки тоже лес… Около дачи оранжереи, клумбы et caetera… Я люблю начало мая в деревне… Весело следить за тем, как распускается зелень, как начинают петь соловьи… Вокруг усадьбы никто не живет, и мы будем одиноки… Киселев с женой, Бегичев, отставной тенор Владиславлев, тень Маркевича, моя семья - вот и все дачники… В мае отлично рыба ловится, в особенности караси и лини, сиречь прудовая рыба, а в усадьбе есть и пруды…