Ведьма
Она что-то пела и жалась ко мне,
И мчались мы долго в санях расписных,
На башенной тройке коней вороных
Серебряным лесом при ясной луне.
Морозило крепко и пыль из-под ног
Колола лицо и пушила ковер,
Вдруг в сумрачных елях сквозь белый узор
Призывным намеком блеснул огонек.
И кони свернули и вынесли нас
На малое поле к избушке кривой.
За тусклым стеклом огонек золотой,
Как будто кто дунул, мигнул и погас.
«Что ж это» — смущенно промолвил я ей.
«Поди, постучи», засмеялась она.
И только успел я дойти до окна,
Гляжу и уж нет ни ее, ни коней.
Стал звать я, никто не ответил на зов,
Прислушался, робко доносится л бег.
Лежит, как алмазы, сверкающей снег,
Ни звука вокруг и не видно следов.
Царевна
Над синим морем дуб зеленый,
Под дубом терем златоверхий,
А в терему краса — царевна,
И день и ночь глядит царевна
На перстень с камнем самоцветным,
Глядит и горько, горько плачет.
Принес ей перстень воронь черный,
Взмахнул, вещун, крылом широким,
Взмахнул и скрылся в поднебесьи.
Царевна плачет, причитает:
«Зачем ты, солнце-ведро, всходишь,
Зачем ты, ветер, тучи гонишь?
От слез не вижу бела-света,
И как в ненастье цветик вянет,
От слез краса моя завяла.
Очнись, мой любый, мой голубый.
Во чистом поле конь твой рыщет,
Лихого посвиста не слышит.
Очнись, мой любый, мой голубый.
Очнись и встань на резвы ноги,
Сядь на коня; скачи быстрей.
Уж я раскину черны косы,
Возьму тебя на жарки груди
И замилую-зацелую».
Царевна плачет у оконца,
Шумит над нею дуб зеленый,
Внизу о камни море плещет.
* * *
Ночной порой по темным волнам,
Раскинув бороду седую,
Плыл царь морской, считая звезды;
Он из-за шума слышал голос
И видел, старый, как царевна
Метнулась с берега крутого.
Рукой чешуйчатой ударил,
До дна буруном вспенил волны,
Увлек на дно красу царевну.
Вставало солнце из-за тучи,
В царевнин терем заглянуло,
Был тих и пуст царевнин терем.
Царевна дверь не притворила,
Пролетом ветер скрипнул дверью.
Был тих и пуст царевнин терем.
Дуб прошумел зеленым шумом
И стукнул веткой над оконцем.
Был тих и пуст царевнин терем.
* * *
На дне морском дворец хрустальный,
А во дворце краса царевна,
И царь морской у ног царевны.
Вверху то прозелень, то просинь,
Вокруг все чудища, да рыбы,
Да девы с рыбьими хвостами.
Царевна спит, царевне снится:
«Опять он с нею, сокол ясный»… —
Все в серебре смеется море.
Но лишь пробудится царевна,
На перстень взглянет, сон свой вспомнит,
Слезами жгучими зальется.
И в гневе царь скликает ветры,
Вздымает волны словно горы
И корабли за днища ловит.
«Далеко в пустыне моря…»
Далеко в пустыне моря
Спят глухие острова,
Там поет он, волнам вторя,
И душа его мертва.
В ночи ясных новолуний,
В ночи пьяной тишины
Он, созвав морских колдуний,
Славить девственность луны.
Совершает омовенье,
Шлет заклятные слова,
Правит чары и служенья,
Но душа его мертва.
Кругом в круг проходят смены,
Каждый облик нем и строг,
Волоса, белее пены,
Клочно падают до ног.
На рассвете девы моря
Покидают острова,
Вновь поет он, волнам вторя,
И душа его мертва.
Призыв
Навестите склеп старинный,
Приходите в лунный час,
Буду ждать и саван длинный
Расстелю для вас…
Прилетят седые совы,
Закачаются кресты,
Тихо встанут, сняв покровы,
Девы мертвой красоты.
Будем петь о светлых чарах
Первой страсти юных дней,
Будем виться в легких парах,
В полусумраке ветвей.
Приходите, только с вами
Я могу быть до зари,
Чтоб взглянуть, как за холмами
Загорятся янтари.
Навестите склеп старинный,
Приходите в лунный час,
Буду ждать и саван длинный
Расстелю для вас.