«Ранним утром у сырой опушки…»
Ранним утром у сырой опушки,
Где роса курчавит зеленя,
Обманула милую кукушка.
Обманула милая меня.
Задразнила и не пожалела —
Колдовала мне не долгий час.
Холодом русалочьего тела,
Несытью зеленоватых глаз.
А когда упругую дорогу
Пыльный запад тихо золотил,
Я шагал с котомкою убогой
И не знал, любил иль не любил.
И к кому ушла моя подружка
По вечерней тропке на межу…
Ты скажи мне, вещая кукушка,
Сколько песен про нее сложу?..
КУПАЛЬСКАЯ НОЧЬ
За нами город вдалеке
Вертел ночные карусели,
В овражном дымном молоке
Костры веселые блестели;
Звенели песни, и подчас
Рождалось эхо, кликам вторя,
И, опоясывая нас,
Текли негаснущие зори.
Над туманными росными влагами,
Над дымящимися оврагами,
Над костром стоим на горе,
В полуночной горим заре.
Вот ножами-мечами высокими
Голубой поднялся огонь,
Облизал серебристые локти.
Укусил золотую ладонь.
Я тебе говорю, земля:
«Эту ночь меня взять нельзя, —
Весь я — влаги и тьмы игра.
Эту ночь ты — моя сестра».
И тебе говорю, огонь:
«Эту ночь ты меня не тронь, —
Я от светов и зноя взят.
Эту ночь ты — мой милый брат».
Узловат и черен,
Роет землю корень,
Светел и лучист,
Ищет солнца лист;
Ночи середина —
Жизни половина.
Я построил для сестры
Великанские костры.
Ты приди, сестра, ко мне —
Встало пламя, как во сне.
Воздух тепел, тих и мглист,
Пахнет тленьем старый лист.
На дыбах мой верный конь,
Я склоняюсь — как сквозь сон,
То же делает и он;
Вправо, влево, вслед за мной;
Я вскочил, и он — прямой.
Я кружусь — и в тот же миг
Мечет искры мой двойник,
Весь пылая. И по мхам
Белки скачут здесь и там.
Прячут в кочки и кусты
Ярко-рыжие хвосты.
Ты не примешь ли, сестрица, от меня
Золотого, вороженного коня!
Свой облачный невод
Колышет белок,
И дышит сквозь плеву
Лучистый желток;
И плывет, плывет яйцо,
Плоское, сквозистое.
В темноте зовет лицо,
Жаркое и близкое.
Благослови, Господь,
Светлую плоть
На радость, на справу —
Одол над отравой
Зрачка косого
И ждущего.
Соска стерегуще
Тугого.
Смолкли игры и зовы,
И свершилися краткие ловы;
Только прозрачные моря
В розоватом пару горят.
И шумят, шумят дожди
Рдяно-солнечные,
И растут хвощи
До подоблачья;
Золотит их слизь,
И ползущая
Шевелит их жизнь.
ЗИМНЯЯ
И еще ресницы в нитях сна
Путались. Над черными домами.
Испита колючими снегами.
Индевела мерзлая луна.
Утренело… но взыграли тени
Жемчугом и хрупкой бирюзой,
И, сверкнув сапфирною звездой,
Из страны недавних сновидений
Куколка фарфоровая тонким,
Ласковым скользнула башмачком.
Хрустнуло крылечко, и смычком
Повела далекая поземка.
У калитки, скрипнувшей едва.
Звякнуло кольцо, и все умолкло;
Только, охорашиваясь, елка
Отряхнула иней с рукава.
Бубенец поет. Во льдистой стуже,
В бельмах наплывающего дня,
Лебединой жалобой звеня,
Девушка коней ласкает вьюжных.
И взметнулись на полях белесых
Пряжи кос и сгибы горьких рук.
И бормочут быстрые полозья
Песенку о вечности разлук.
ОСЕННЯЯ
Маленький я, маленький
По ельнику хожу,
В моховых проталинках
На рыжики гляжу;
Хрупенькие крышечки
Чутеньки торчат,
Закрывают рыжики
Деток и внучат.
Сойки оголтелые,
Споря, пронеслись.
Хвойка отлетела
На брусничный лист…
Стану сам я крошечным,
Тихий и простой.
Сяду у лукошечка
Под березой той;
Тонкой паутинкою
Обовьюсь, и пусть
Ладаном полынным
Льется с поля грусть,
Схимою целительной
Никнет тишина,
Светлые обители
Выросли со дна.
Вон, гляди — узорами
Хрупко истонясь,
Веет над озерами
Рощ иконостас;
Сны золотодремные
Ронит, рогозя,
Темные, огромные,
Скорбные глаза.