Лао Йон побежал к расселине. В этот момент от зеленой стены зарослей, метрах в ста перед ним, отделились человеческие фигуры. Лао Йон остановился. Вглядевшись, он увидел, что это его соотечественники — на них была форма Патет Лао. Он помахал им рукой и крикнул:

— Братья, это я, Лао Йон!

Они ответили на приветствие. С двух сторон одновременно подошли они к расселине, в которой лежал мертвый американец. Пантера-мать не обращала больше внимания на человека. Когда он остался лежать на земле, она унесла из расселины в лес живого детеныша. Теперь она, рыча, стояла перед своим убежищем, зажав в зубах малыша, убитого Шютом. Так продолжалось всего лишь одно мгновение. Кто-то из солдат Патет Лао поднял было винтовку, но другие удержали его. Бойцы застыли на месте и ждали. Не двигался и Лао Йон. Тогда пантера-мать повернулась и медленно, с величайшей осторожностью понесла мертвого малыша в лес.

А еще через несколько минут Лао Йон и Шанти уже сжимали друг друга в объятиях.

— Ты жив!

— Жив, брат!

— Я все еще не могу этому поверить!

Лао Йон засмеялся.

— Я жив, — сказал он, — а полковник мертв.

Из долины пришли солдаты. Они сердечно приветствовали Лао иона, которого все считали погибшим. Перед тем как снова спуститься в долину, они услышали все, что с ним произошло. Шанти описал другу ход сражения за Шангри-Ла. Вечером они двинулись в Сепон и через сутки благополучно прибыли в город.

Над Сепоном опустилась ночь, но здесь никто и не думал о сне. Мужчины в военной форме и в крестьянской одежде, женщины в пестрых синха — длинных платьях, доходивших до щиколоток, спешили навстречу солдатам Шанти. Они смеялись и осыпали солдат цветами.

— Победа! Победа! Пала крепость Кхесань! — радостно кричали люди. — Американцы сдали Кхесань! Победа, братья, победа!

Лишь тогда, когда они спустились в подвал, который служил Шанти штабом, и Лао Йон прилег на циновку, — лишь тогда он почувствовал смертельную усталость. Шанти протянул ему чашку риса, и Лао Йон с трудом съел несколько горстей. Он был голоден, но не мог есть — от усталости. Он так и уснул — лежа на спине и держа обеими руками у себя на груди чашку с рисом.

Через неделю они простились. Лао Йон выпил небольшую чашечку водки. Крепкий напиток обжег горло, на глазах выступили слезы.

— Это от водки, — сказал Лао Йон смущенно и вытер глаза.

Шанти лишь улыбнулся и кивнул.

— Наш солдат проводит тебя до окраин Донгхена. Будь, однако, осторожен, когда пойдешь по городу. Вьентьянские генералы забирают в армию каждого молодого лаосца, который попадает к ним в лапы.

— Не бойся, меня им не взять.

Лао Йон приподнял свой мешок, проверяя его тяжесть. Там было продовольствие и табак. Теперь лаосец одел тот же костюм, в котором уехал из Бангкока.

— Я был лейтенантом Сухатом. На этот раз я стану тенью, которая проскользнет через район, занятый войсками Вьентьяна.

— Еще год? — спросил его Шанти.

Лао Йон кивнул.

— В будущем году, после дождей я опять буду с вами.

— Как зовут твою девушку? — спросил Шанти.

— Ками.

Лао Йон видел ее сейчас перед собой, видел такой, какой она была, когда дни расставались в Бангкоке.

— Вы будете не первыми, кто снова поселится в Наке, — сказал Шанти.

— Я отправлюсь в обратный путь на следующий же день после экзаменов.

— Вместе с Ками?

— Да.

— А ты уверен, что достанешь деньги на учебу теперь, когда отец…

— Не беспокойся, — сказал Лао Йон. — Я снова стану водителем такси. Буду по воскресеньям немного меньше уделять времени боксу, сниму более дешевую квартиру, тогда денег хватит. Не беспокойся за меня.

— А сейчас тебе пора идти, — сказал Шанти. — Ты должен достигнуть леса, пока не появятся американские самолеты.

Когда Лао Йон садился на велосипед, Шанти приложил руку к козырьку. «Он преодолеет все препятствия, — думал Шанти, — и вернется на родину. Он умен и мужествен. Этот человек, собственно, и есть частица нашего будущего».

Шанти увидел: Лао Йон еще раз поднял руку в прощальном приветствии, перед тем как исчезнуть за изгибом дороги. Шанти повернулся и в глубокой задумчивости вернулся к себе.

Лао Йон ехал так быстро, что сопровождавшему его солдату стоило большого труда не отстать. За Сепоном шоссе номер 9 было пустынно и местами поросло травой. Дождь снова усилился. Далеко впереди дорога пропадала среди деревьев. Там начинался лес. Где-то впереди, за лесами катила свои воды на юг среди плодородных зеленых полей великая желтая река — Меконг. А еще дальше за ней были Бангкок, университет, Ками…

— Нажимай на педали, брат, — подгонял солдата Лао Йон. — Мы молоды, и нам надо спешить!

Валерий Мигицко[20]

ОКРУЖНОЕ ШОССЕ

Приключенческая повесть

В дверях его остановил молоденький сержант и спросил документ.

«Спокойствие, — сказал себе Зенич. — Во-первых, вы в штатском. А во-вторых, ваша популярность не так велика, как вы сами об этом думаете. Этот паренек вас, например, не знает».

Он показал удостоверение.

Дежурный козырнул:

— Проходите, товарищ капитан.

— Прошу прощения, что потревожил вас в законный выходной, — приветствовал Зенича оперативный дежурный майор Бузницкий.

Он мог бы и не извиняться, но это было приятно.

— Сейчас приедут из ГАИ. Они вам расскажут обо всем лучше меня, — еще сказал майор.

Через несколько минут в кабинет к Зеничу вошел старший лейтенант Мехтиев. Это тоже было приятно, потому что Зеничу хотелось, чтобы приехал именно он. Впрочем, капитан тут же помрачнел. Он не любил, когда с самого начала все складывалось, как хотелось.

— Здравствуй, — глухо сказал Мехтиев. В одной руке он держал фуражку, во второй планшетку. Сапоги его были в грязи, и галифе, и куртка.

— Здравствуй, — сказал Зенич. — Садись, пожалуйста.

Мехтиев посмотрел на диван, на стул, на батарею центрального отопления и остановил свой выбор на стуле. Положил на стул фуражку с планшеткой. Расстегнул молнию куртки. Сел. Обхватил лицо руками. Спросил:

— Когда ты последний раз там был?

— Месяца три назад, — подумав, ответил Зенич.

— Лето… — сказал Мехтиев. — Река. Девушки… — Он помолчал. — Сейчас там болото. Видишь, в каком я виде?

Зенич не перебивал его — слушал.

— На тридцать шестом километре Окружного шоссе это случилось, — продолжал старший лейтенант. — Часа полтора назад. Двое на «Жигулях» ехали… Скорость на повороте не сбросили и прямо в автобус. Оба пассажира ранены. Без сознания.

— Кто они? — спросил капитан.

— Главный инженер механического завода Платников и его сын. Слушай дальше. Этот автобус — рейсовый. Шел в Приморск из Южного. А внутри — никого. Ни пассажиров, ни водителя. Их там не было, понимаешь?

— Не понимаю.

Мехтиев внимательно посмотрел на капитана и покачал головой.

— Не понимаешь? — повторил он, оживляясь. — Ну, хорошо. Я на КП у «клеверного листа» дежурил. «Жигули» эти видел — машины в такое время редко ходят. Проехали они, а минут через двадцать «газон» подскакивает. Водитель — сумасшедший весь. — Псих! Авария, кричит, на тридцать шестом километре. Они вдвоем — он и экспедитор. Рыбхозяйства машина. Рыбу на завод везли. На месте аварии первыми были. Я посчитал — минут через десять. Не видели они ни пассажиров, ни водителя! Теперь тебе понятно?