— А это я сама его щёлкнула, неожиданно для него, — вспомнила Фелиция. — Еле успел отвернуться, потому и вышел размазанный.

Меланья торжествовала.

— Я, это я его опознала! Вы без меня и не сообразили бы. Значит, он там был, значит, Вандзя его знала. Надо это скрыть от Доротки.

Последнюю фразу услышала спускавшаяся с лестницы Доротка и замерла. Возмущённо подумала — ну что за люди! Опять что-то замышляют, опять стараются скрыть от неё вещи, наверняка важные. И вспомнила свои же слова, сказанные нотариусу — надо было бы давно подслушивать, о чем они шепчутся, а от неё скрывают. Ладно, раньше не подслушивала, теперь уже ничего не поделаешь, упущено, но вот сейчас станет подслушивать, чтобы опять не застали её врасплох! И девушка замерла в прихожей, хотя очень неудобно было держать огромный ворох бумаги, верёвок, целлофановых пакетов и прочего упаковочного мусора.

— А зачем от неё скрывать? — возразила Фелиция исключительно ради того, чтобы пойти наперекор Меланье. — И какое это вообще имеет значение? Ну, был он там десять лет назад и что? Небось, уже нет. А если и остался, что такого? Помните, ещё тогда все знали, что собирается махнуть в Штаты.

— К Вандзе?

— Да не знал он Вандзи! Когда Кристину крестили, Анджея ещё на свете не было.

— Я тоже ничего не понимаю, — недовольно призналась Сильвия. — Ну и что такого, что Анджей был там? Каждый имеет право уехать, куда хочет. Ну, постарел немного, но ещё мужчина в самом соку, не старик, силы есть, почему не поехать? И почему это скрывать от Доротки? Она по отцу не тоскует, даже не вспоминает о нем, считает, наверное, что он давно помер.

— Но это же её отец!

— Отец, который её ни разу не видел! И взаимно. Да может, его уже и нет на свете. Почему же скрывать? Думаешь, с ней истерика случится? Ведь эти наши фотографии с отцом она много раз видела.

Доротка догадалась — речь идёт о её родителях. Она тоже не понимала, почему от неё надо такое скрывать, почему ей нельзя показывать какую-то фотографию её отца. Девушка знала о нем все. Знала печальную историю матери, внезапно увлёкшейся парнем, которого её сестры не одобряли, знала, что они так и не оформили их связь, и давно с этим смирилась. Отец признал дочь и позволил записать на свою фамилию, и на этом его заботы о дочке закончились. Доротка не знала, как воспринимала её мать такие отношения, ей же вполне достаточно было и того, что есть нормальная метрика, в которой фигурируют все требуемые данные и которая не осложняет ей жизнь. Возможно, девушка, став старше, даже испытывала нечто вроде понимания, ведь если мать была хоть немного похожа на своих сестёр, то неудивительно, что отец не спешил сочетаться с ней законным браком. И лучше уж иметь отца неизвестного, чем спятившего от семейной жизни, а это могло с ним случиться.

— Ну и глупые же у меня сестры — сил нет! — раздражённо кричала Меланья, позабыв о конспирации. — Неужели знакомство Анджея с Вандзей вам ни о чем не говорит?

— О чем оно должно нам говорить? — удивилась Сильвия.

— Пока ещё сама не знаю, надо подумать, но уверена — о чем-то говорит. Далекоидущем…

— Так уж сразу и далекоидущем! — скривилась Фелиция. — Все зависит от того, какого рода было их знакомство. Может, один раз случайно оказались на пикнике, организованном какими-нибудь общими знакомыми, поляками-земляками. Ведь обе американские фотографии, которые кажутся тебе такими далекоидущими, сделаны в один и тот же день на одном и том же месте. Видишь, одинаковые кактусы? Может, они с Вандой и словом не перекинулись.

— Разуй глаза, слепая команда! Он с ней рядом стоит! Под ручку её держит!

— Любой джентльмен возьмёт старушку под руку. А никто из вас, надеюсь, не возразит, что Анджей был хорошо воспитан.

Сильвия упорно ничего не понимала, ни о чем не догадывалась.

— Да если бы даже и знал её, что с того? — удивлялась она.

— Ну кретинки, ну кретинки! — уже орала Меланья на весь дом, Доротка и наверху бы услышала. — Десять лет назад они были знакомы, а спустя пять лет она уже не могла его разыскать?

— Америка большая. Исчез из поля её зрения, — предположила Фелиция.

— Уехал и не оставил адреса, — предположила Сильвия.

— А до Ванды не дошло, что фамилия Доротки — Павляковская?!

Тут уж до сестёр дошло, и –Доротка на лестнице тоже заинтересовалась. Действительно, в этом что-то есть…

— Сначала Вандзя разыскивала не Павляковскую Доротку, а Кристину, — не очень уверенно возразила Фелиция.

— А Анджей не мог ей сказать, что Кристина умерла? Ведь он об этом прекрасно знал. На похоронах был.

— Ну, тогда я не знаю, — сдалась Фелиция. — Говори, что тебе приходит в голову? Анджей знал Вандзю, Вандзя была знакома с Анджеем и что? Из-за этого мы теперь должны повеситься или дом поджечь?

— Нет, — ответила Меланья сразу успокаиваясь. — Нет, должны сделать выводы.

— Только не я! — сразу отмежевалась Сильвия.

— А мы такого от тебя и не ждём. Прежде всего, не говорите Доротке…

— Да перестаньте вы! — сказала Доротка, входя в гостиную. — Я уже давно стою под дверью и слушаю, хотя вас на всей улице слышно, не обязательно подслушивать. И не понимаю, почему не следует мне говорить об этом. Прекрасно же знаете, что по поводу отца я не испытываю никаких комплексов. Совсем его не знаю, кажется, был порядочный человек, не проходимец какой-нибудь. Нет у меня к нему и претензий насчёт того, что не взял меня к себе. Ведь не исключено, он женился, а мне ещё не хватало мачехи-мегеры, может, давно сжила бы меня со свету. Так что, если надо подумать над проблемой, пожалуйста, я тоже могу. Итак, выяснилось, мой отец знал крёстную бабулю в Штатах. В Штаты каждый имеет право поехать, у каждого есть, вернее, была возможность встретиться там с бабулей. И что?

Тётки, онемев от неожиданности, молча уставились на такую новую, такую деловую Доротку, к тому же согнувшуюся под тяжестью упаковочного мусора.

— Ишь, нашлась мыслительница, — проворчала Меланья, первой приходя в себя. Но на этом её ирония выдохлась, больше она ничего не добавила.

— И что? — подхватила Сильвия. — До чего ты додумалась?

— Чаю хочется! — закончила Фелиция.

Чай — дело обычное, Доротка привыкла к этой обязанности и в данном случае тоже не протестовала. Вот только обе руки заняты… Автоматически сложив на колени Меланье всю кучу мусора, причём Меланья так же автоматически обхватила его обеими руками, Доротка повернулась и ушла в кухню.

Меланья опомнилась.

— Она что, спятила? Чего это мне мусор сунула?

— Чтобы ты вынесла его на помойку, — предположила Фелиция.

Меланья в ярости раскрыла рот, чтобы призвать к порядку эту обнаглевшую племянницу, но раздумала. Сердито фыркнув, она вышла из дому с охапкой мусора. В конце концов, ей сунули мусор приличный, не вонючий и не липкий, ладно, так уж и быть.

Дождь уже прекратился, но дул сильный ветер и в воздухе чувствовалась промозглая сырость. Неприятная погодка! Меланья бегом пробежала по дорожке к калитке, где стоял мусорный бак, бросила в него свою ношу и бегом вернулась к дому. Горела лишь лампа над входной дверью, освещая вход и дорожку к калитке, весь остальной участок был погружён во тьму. И все же Меланье вдруг показалось, что перед освещённым окном гостиной что-то шевельнулось. Притормозив у двери, Меланья всмотрелась внимательней, даже сделала шаг назад. Штора в окне была задёрнута, оставалась лишь узкая щель яркого света, в которой и мелькнула чья-то тень. Нет, наверное показалось, ничего там не шевелится. Меланья минуту подождала, холод пробирал до костей, ведь выскочила, как была, в халате.

И все-таки сделала назад ещё два шага. И в этот момент кто-то прильнувший к стене дома отскочил в темноту и свернул за угол. Меланья не стала поднимать крик, опрометью кинулась в дом и нажала за вешалкой на выключатели ламп наружного света. При этом с вешалки на неё свалилось её собственное манто, кем-то просто наброшенное на другие пальто. Когда, накинув его, она выскочила в садик, там уже никого не было.