Для обеспечения переправы войск в городе Борисов (Минская губерния) построили большой мост через Березину, а на правом берегу реки возвели предмостное укрепление — земляные валы, впоследствии прозванные «батареями Чичагова».

Строительство моста и предмостного укрепления податное население города и уезда производило в порядке трудовой повинности.

Местные власти ремонтировали дороги, создавали станции на почтовых трактах (пункты смены лошадей, отдыха фельдегерей и ямщиков), на местах речных переправ сооружали деревянные мосты. И это все тоже делало местное население, в основном — крестьяне, в большинстве случаев — бесплатно.

Содержание войск

К началу 1811 года на территории Беларуси и Летувы находилось около 100 тысяч российских войск, а к июню 1812 года их численность достигла 195 тысяч человек в составе двух армий (1-й и 2-й) и резервного корпуса П. К. Эссена. Снабжение огромной массы людей и лошадей провиантом и фуражом являлось очень тяжелым бременем для местного населения[48].

Наличных средств, отпускавшихся военному ведомству на закупку провианта и фуража, не хватало. Согласно извечной российской традиции, власти «не успели» (или «забыли») своевременно переверстать бюджет государства с учетом огромного численного роста вооруженных сил в 1811 - 12 гг. (на 40 %), передислокации массы войск к западным границам империи и обустройства будущего театра военных действий. Кроме того, надо учитывать столь же традиционное казнокрадство интендантов и командиров всех рангов, составлявшее весьма значительную долю в общей структуре расходов.

Вот характерный пример воровства. Для прикрытия дороги на Петербург было решено возвести крепость Динабург (современный Даугавпилс). По словам генерала Алексея Ермолова, она «строилась около двух лет большим весьма иждивением: более 5000 человек военных погребено при работах и в таком же или большем числе рассеяла смертность».

Но на самом деле крепости просто не существовало, и «надобно было расспрашивать, где она: линии оной даже не были означены». Генерал Ермолов заключает, что «все время, повидимому, употреблено было, дабы дать правдоподобие расходам похищенной суммы». Этот факт наглядно показывает огромные масштабы воровства, которое было обычным явлением в российской армии.

Для создания запасов провианта военное ведомство учредило в западных губерниях сеть провиантских магазинов (складов) — главных, передаточных и расходных. На территории Беларуси главные магазины были созданы в Дриссе, Дисне и Бобруйске; расходные — в Гродно, Пинске, Слониме, Минске, Слуцке, Мозыре, Рогачеве, Бешенковичах.

Установленное военным ведомством количество провианта должны были доставлять в магазины помещики и старосты казенных имений. Например, в 1810 году население Минской губернии было обязано доставить в 8 магазинов (складов) 24 172 четверти муки (74 324 л.), 1271 четверти крупы (3908 л.) и 7000 четвертей овса (21 523 л.). В следующем году нормы поставок были значительно увеличены. Так, к январю 1811 года в пяти магазинах Минской губернии намечалось иметь 57 482 четверти муки (176 746 л.), 5386 четвертей крупы (16 561 л.) и 90 030 четвертей овса (276 824 л.).

Несмотря на увеличение планов заготовок, войска, выдвигавшиеся к западным границам империи, уже зимой 1811/12 гг. встретились с трудностями снабжения. Весной положение еще более ухудшилось. Солдаты нередко ходили полуголодные.

Снабжение армии продовольствием и фуражом производилось за счет подушной подати (которую в западных губерниях с 1803 года взымали хлебом), а также путем покупки у местного населения (помещиков, городских магистратов и т. д.). В начале апреля 1812 года гродненский губернатор Василий Ланской подал в Комитет министров записку «О безнадежности продовольствия войск в Гродненской губернии обывательским провиантом и фуражом и о самовольном заборе оных». В ней он сообщил, что в связи с неурожаем 1811 года дворянские предводители большинства уездов (поветов) не могут в полном объеме удовлетворить нужды войск по закупкам продуктов питания и фуража.

В сложившейся обстановке многие воинские части перешли на самообеспечение. Они меняли места своей дислокации, не сообщая об этом гражданским властям. Перейдя в другой уезд, военные силой отбирали у жителей провиант и фураж «без меры и веса», а вместо денег выдавали квитанции, «какие им заблагорассудится» (бумажки, не имевшие законной силы) — попросту грабили. В качестве примера такого грабежа приведу рапорт командира лейб-кирасирского полка барона А. В. Розена гражданскому губернатору Минской губернии Г. И. фон Радингу от 29 апреля 1812 года:

«Милостивый государь Герман Иванович!

По повелению начальства я перешелъ со ввереннымъ мне лейбъ-кирасирскимъ Ея Императорскаго Величества полкомъ въ Велейку (Вилейку. — Авт.) и поветь оной, такъ какъ не нашолъ здесь в заготовлении фуража и на свое попечение покупку онаго взять не могу, то и относился въ нижней Земской Судъ, но оной мне ответствовалъ что онъ такъ же фуража мне доставить не может. И такъ чтобъ полкъ не оставался безъ всякаго продовольствия, я вынужденъ нахожусь брать фуражъ где только найдется. Дабы сие пресечь покорнейше прошу ваше Превосходительство приказать нижнему земскому суду, дабы онъ отыскалъ фураж и зделал бы ровную для всехъ раскладку или приказать доставить изъдругаго повета где есть изобильно фуража.

За симъ пребыть честь имею съ истиннымъ высокопочитаниемъ и таковою же преданностию.

Вашего превосходительства покорный слуга баронъ Александръ Розенъ»[49].

В результате местные жители теряли возможность исполнять свои повинности по разверстке. Как свидетельствовал губернатор, во многих уездах Гродненской губернии не осталось ни овса для весеннего посева, ни сена для кормления своей скотины. Бесконтрольное самоснабжение воинских частей угрожало населению голодом. Действительно, в мае 1812 года дошло до сведения «высшаго начальства, что в местах расположения 4-го корпуса 1-й армии (это южные уезды Виленской губернии) все жители терпят самую крайнюю нужду в хлебе, и некоторые уже едят барду». В связи с этим литовский военный губернатор Римский-Корсаков приказал «сделать самовернейшую выправку» (расследование. — Авт.), и если сведения о нужде окажутся достоверными, то «отпускать неимущим жителям необходимое количество хлеба из сельских запасных магазинов (т. е. с армейских складов, расположенных в сельской местности. — Авт.), взаимообразно, на основании общих правил».

Военное положение как механизм ограбления населения

На заседании Комитета министров 10 (22) апреля 1812 года управляющий Военным министерством генерал-лейтенант князь Алексей Горчаков отметил, что «никогда продовольствие войск не было столь затруднительно и не требовало такой попечительности, как теперь». По его словам, из-за роста цен на провиант и фураж для обеспечения военнослужащих и лошадей продуктами питания и кормом «немедленно» требовалось 12 млн. рублей, а на «экстраординарные расходы» по двум Западным армиям еще 13 млн. рублей. Всего военное ведомство просило срочно предоставить ему 25 миллионов.

Министр финансов Дмитрий Гурьев сказал в ответ, что на весь 1812 год военному ведомству, вместе с чрезвычайными расходами по Молдавской и Грузинской армиям, выделено 153 миллиона рублей. К 6 апреля министерство уже отпустило Военному департаменту 48 млн. 300 тыс. рублей ассигнациями и 361 тыс. рублей серебром (т. е. 31,8 % годового бюджета). Но военное ведомство попрежнему испытывало трудности в обеспечении войск питанием и фуражом из-за отсутствия наличных средств, а потому требовало дополнительного финансирования.

В качестве средства решения проблемы Д. Гурьев предложил перейти в западных губерниях от закупок провианта и фуража к реквизициям (принудительному изъятию). При этом узаконить расчет за конфискованные продукты не деньгами (ассигнациями или монетой), а квитанциями либо облигациями. По его мнению, квитанции и облигации могли заменить ту огромную массу ассигнаций, которая накопилась в этих губерниях за предыдущие годы и привела к фактической девальвации бумажных денег.