Отдавая предпочтение своим наложницам Цзинь и Бао, император мало обращал внимания на законную супругу, что приводило в ярость вдовствующую императрицу. Как-то она вызвала великого князя Чуня — отца молодого императора и сделала ему строгое нравоучение:
— Такая распущенность и безрассудство не соответствуют обычаям, установленным нашими предками. Я уже неоднократно увещевала его, но он не слушается меня. Сейчас я самым строжайшим образом приказываю вам воздействовать на сына и убедить его жить с императрицей в согласии!
На увещевания отца император ответил:
— Неужели даже в личных делах я не могу быть себе хозяином?! Но раз этим можно навлечь беду на вас, отец, я поступлю так, как вы просите. Сегодня же отправлюсь в покои супруги.
Молодой император обычно жил в Запретном городе, а Цыси — в Летнем дворце. Чтобы принять какое-либо решение, он должен был часто совершать утомительные поездки в Летний дворец, где все лето проводила Цыси. В 1896 г. цензор Ван Пэнъюнь представил меморандум с протестом против частых поездок императора в Летний дворец для выражения своего почтения Цыси. В меморандуме было сказано: «Такие поездки туда и обратно занимают много времени и отвлекают внимание Его величества от государственных дел. Через каждые несколько дней он на рассвете покидал дворец и с сумерками возвращался в Пекин. Если бы император не страдал от холода и утомления, никто бы не выражал беспокойства за его здоровье. Поэтому я осмелюсь высказать мнение о том, чтобы император занимался своими делами и не растрачивал время на эти церемональные поездки».
Смысл этого меморандума состоял в том, что император находился под постоянным контролем Цыси и не мог принять ни одного важного решения без ее одобрения. Иными словами, цензор Ван Пэнъюнь желал бы видеть Гуансюя свободным от ее опеки.
Говорили, что, когда с меморандумом ознакомили Цыси, она была в хорошем настроении, поэтому он не повлек серьезных последствий для того, кто его писал. Если бы у нее было плохое настроение, то цензор поплатился бы жизнью за такую дерзость.
Всего лишь за месяц до этого евнух по имени Коу был обезглавлен за то, что осмелился посоветовать императору самостоятельно подбирать себе личных слуг, чтобы избежать шпионажа со стороны вдовствующей императрицы.
Гуансюй настолько был морально и физически подавлен властолюбивой Цыси, что даже во времена его номинального управления страной (1889–1898) не мог проявить в полную меру своих способностей и воли. Во время «самоустранения» Цыси от государственных дел, когда, казалось бы, государственная власть была сосредоточена в руках Гуансюя, последний проявлял осторожность в принятии решений, потому что везде, в центре и на местах, были ставленники вдовствующей императрицы Цыси.
«Историю его жизни, — сообщал „Тяньцзинский вестник“ в 1915 г., — можно написать следующими словами: он ничего не сделал, потому что ничего сделать не мог. Если верить словам тех, кому удалось побывать около него, то вся его жизнь была цепью огорчений, неприятностей и печали. Он был царственным пленником, которому отказывали в друзьях и который не мог рассчитывать ни на чью привязанность».
Сорегентши и великий князь Гун
Сорегентши Цыань и Цыси находились в сложных отношениях: их неприязнь друг к другу росла постепенно и в конце концов вылилась в настоящую вражду.
Первое проявление неприязни Цыси к Цыань было отмечено еще во время похорон императора Сяньфэна в августе 1865 г. Великий князь Гун, отвечавший за похороны императора, определил местонахождение вдовствующих императриц на траурной церемонии. Центральное место отводилось Цыань, как жене императора. Место с правой стороны предназначалось для духа Сакоты, первой жены императора. Для Цыси, которая в момент смерти императора считалась его наложницей, отвели место с левой стороны и несколько позади. Это возмутило Цыси, и она, внешне проявляя спокойствие, заняла место первой жены покойного императора, а сорегентше Цыань предложила встать слева от себя. И хотя такое грубое нарушение правил похоронной церемонии означало дерзкий вызов присутствующим, Цыси оставила это без внимания.
Похоронив своего повелителя, Цыань и Цыси от имени малолетнего наследника продолжали управлять страной как сорегентши, но на самом деле первое слово принадлежало Цыси.
Когда у Цыси родился сын Цзай Чунь — наследник престола, бездетная Цыань воспылала к нему материнским чувством, проявила к мальчику большую любовь и привязанность. Мать, занятая своими делами, не уделяла особого внимания сыну. Он проводил почти все время в покоях Цыань, которая нежно ласкала его, прижимала к груди, часто носила на руках.
Цыань видела, что Цыси почти забывала свое чадо, перепоручая воспитание и уход за ним евнухам, что роль матери тяготит ее. Угадывая чувства своей сорегентши, Цыси приходила в ярость, но до поры до времени не могла предпринимать каких-либо ответных мер. Неустанные заботы Цыань о молодом наследнике раздражали его мать.
Цыси все чаще стала предаваться необузданным оргиям, у нее появился вкус к нарядам. Мало кто из придворных дам мог соперничать с ней в пышности головного убора. Она тщательно следила за модой и содержала свою «крылатую прическу» в идеальном порядке.
Полной противоположностью Цыси была ее сорегентша Цыань. Она вела строгий и однообразный образ жизни, приличествующий ее высокому сану, выглядела болезненной и угрюмой. На самом деле она обладала мягким и терпеливым характером, проявляла в своих поступках слабоволие и медлительность. Ее доброта и великодушие совмещались с инертностью и безынициативностью. Будучи крайне набожной, Цыань много времени проводила перед алтарем Будды, перебирая бусины на четках и возжигая курительные палочки.
И хотя Цыань была доброй и уступчивой, однако рано или поздно ее поведение и взгляды должны были прийти в противоборство с сорегентшей: Цыань не только считала стремление Цыси к удовольствиям и власти безнравственным, но и находила ее поведение наглым и агрессивным.
Так постепенно росла неприязнь, а затем и ненависть между двумя царствующими женщинами, хотя проявлялось это не всегда открыто: Цыань стремилась создать видимость мира и дружелюбия.
Воспитанная на конфуцианских классических книгах, Цыань ревностно следила за обучением малолетнего наследника, радовалась его первым успехам в умственном развитии. Между ними росла взаимная привязанность. Но на этом пути она встретила немало препятствий и душевных огорчений: мальчик становился упрямым и эгоистичным — его портили и развращали и мать, и евнухи.
После трехлетнего траура по усопшему императору Цыси решила развлечься: ей наскучило общение с чопорными обитателями дворцов. Она устраивала оргии и пирушки, давая полную волю своим плотским страстям. Помогал ей в этом главный евнух Ань Дэхай, получивший такое высокое звание за беспредельную преданность Цыси, когда ей в 1861 г. угрожали заговорщики.
Легкомысленное поведение Цыси вызвало неудовольствие Цыань и Палаты цензоров. Осуждали и главного евнуха Ань Дэхая — организатора непристойных оргий. Но уговоры остались безрезультатными. Главный евнух Ань Дэхай, будучи человеком самоуверенным и наглым, не стеснялся грубить сорегентше Цыань, унижать ее в присутствии придворных. До поры до времени она вынуждена была молча сносить оскорбления и обиды, потому что он пользовался покровительством своей влиятельной повелительницы — вдовствующей императрицы Цыси.
Наставником, образцом для подражания, государственным мужем, у которого Цыси училась искусству управления страной, был великий князь Гун. В годы правления Тунчжи он ежедневно навещал апартаменты Цыси и давал ей различные советы. Великий князь Гун считался человеком неординарным: гордым, раздражительным, независимым и даже резким. Его союз с Цыси был основан не на дружбе, а на необходимости объединить свои усилия против общих противников.