Германия в сорок пятом

Запомнилась навсегда.

Врывалась огнем расплата

В старинные города.

Мы брали их, мы входили,

Штурмуя за домом дом.

Что мы их освободили,

Понятно им стало потом.

Победа. Покой внезапный.

И — летом — приказ на марш:

Еще переход на запад

Проделает корпус наш.

Осела, остыла ярость,

Колонной идут полки.

Вот горы — на ярус ярус,

Медные рудники.

Не знал я, что есть на свете

На склонах саксонских гор

Эйслебен — дитя столетий,

И чем он велик и горд.

Возник городок в пространстве.

Домишки — стена к стене.

Над кирхою лютеранской

Голуби в голубизне.

Прошли мы такие дали

Сквозь грохот, а то — сквозь тишь,

Что, кажется, все видали,

Ничем нас не удивишь.

Эйслебен, пускай Эйслебен,

Город очередной...

И вдруг

На площади —

Ленин!

Товарищи, что со мной?!

Понять это чудо силясь,

Не верю глазам своим,

Как будто в горах сместились

Эпох и веков слои.

Как будто в походе этом,

Шар обогнув земной,

С другой стороны планеты

Вступаю я в край родной.

Нас обнимают крепко,

Сбежавшись со всех сторон,

Костлявые немцы в кепках,

В фуражках с витым шнуром.

А мы молчим в изумленье,

И слезы кипят у глаз:

Какою дорогой Ленин

Пришел сюда раньше нас?

Пора открываться тайнам.

Был горестный день такой:

Памятник сбили танком

На площади городской;

Безумцы в квадратных касках

Забыли, как близок суд,

Какую они закваску

Для ненависти несут.

Не просто запасы бронзы

В Германию повезли,

А символ живой и грозной,

Не сдавшейся в плен земли.

Так прибыл товарищ Ленин

В дни горестей и потерь

В тот самый город Эйслебен,

Куда мы пришли теперь.

Работали на разгрузке,

Где каждая гайка в счет,

Несколько пленных русских

И немец — костлявый черт.

Взойдя на платформу первым —

Проверить прибывший лом,

Он вдруг огляделся нервно,

Платком отирая лоб.

Потом подозвал советских

Мальчишек с нашивкой ОСТ.

«Работать!» — прикрикнул резко.

Смотри — он не так-то прост!

Медлительно и спокойно

Скульптуру несли на склад,

Ничем не смутив конвойных,

Выдерживая их взгляд.

В подполье уходит Ленин,

Как будто опять — Разлив!

Спасли его от глумленья,

В пакгаузе тайник отрыв,

Проволокою ржавой

Переплели подход.

Что виселица угрожала

Любому из них — не в счет.

Была тогда, в сорок третьем,

Победа так далека...

Но в сорок пятом встретил

Ленин свои войска.

Я помню то утро счастья

И как венок возлагал

Старый немецкий мастер

На временный пьедестал.

Теперь уже все известно —

Кто эту скульптуру скрыл,

А также город и место,

Где памятник раньше был.

На том постаменте Тельман

Сегодня стоит у нас.

...Но это уже отдельный,

Мой следующий рассказ.

Напрасно вы назвали меня простым солдатом.

Солдат войны великой — какой же я простой?

Портрет вам мой известен по стареньким плакатам,

Хоть я не отличался особой красотой.

Победа не приходит по щучьему веленью.

Я начал на границе, очнулся под Москвой.

Почти четыре года на главном направлепье

Провел я в лазаретах и на передовой.

Мне маршальскую должность в запасе узаконьте,

С годами все огромней всемирность наших дел.

В окопе самом крайнем на всем германском фронте

У Северного моря я, съежившись, сидел.

С бутылкою сначала бросался я на танки,

А после им с «катюши» отходную играл.

И под Новороссийском, на самом левом фланге,

На пляже черноморском зимой я загорал.

В атаки шел при встречном и при попутном ветре,

Как вышел и как выжил — сам черт не разберет,

На левом и на правом на флангах был и в центре,

И лично мне Верховный приказывал — вперед!

Зачем вы говорите как о простом солдате

О пане, гражданине, товарище... О том,

Кто во дворцах и замках и в каждом магистрате

Был первым комендантом, на сутки королем.

Но возраст пенсионный... Остался я за штатом

С садово-огородным участком родовым.

А все-таки считайте меня простым солдатом,

Согласен вечно зваться гвардейцем рядовым.