Машина между тем миновала посадки тамарисков. За ними тотчас же открылся вид на зеленый массив, в котором располагалась «штаб–квартира» Михаила Александровича Птицына. Зеленый остров этот был одним из опорных пунктов, оазисами разбросанных по степным просторам полупустыни.

Чем ближе подъезжала машина, тем отчетливее видел Крылов широкие полосы кустов и деревьев, принимавших на себя удары суховеев. Как боевые редуты, сплошными зелеными валами прикрывали они подступы к территории опорного пункта. Под их защитой раскинулись поля, бахчи и виноградники.

Крылов знал уже обо всем этом, но то, что он увидел теперь собственными глазами, показалось ему чудеснее всех рассказов. Особенно поразили его деревья высотой в двадцать пять–тридцать метров. Они бросали такую густую тень, что казалось, будто машина ныряла вдруг в темный туннель.

Удивили Василия виноградники. Видно, в самом деле тут были те пятнадцать различных сортов, о которых ему писала Галина. Хотелось остановиться, осмотреть внимательнее и бахчи и виноградники, но Сугробова, не сбавляя скорости, вела машину в глубь территории опорного пункта.

Она остановила ее возле деревянного здания и поспешно взбежала по лесенке на веранду навстречу высокому, худощавому мужчине в белом костюме.

— Орест Викентьевич! — воскликнула Галина. — У меня срочное дело. Хотелось бы только и Михаилу Александровичу об этом доложить. Где он сейчас?

— Уехал, — почесывая острую седеющую бородку, рассеянно ответил Орест Викентьевич Шмелев и тотчас же вынул из кармана маленькую стеклянную коробочку. — Вот, полюбуйтесь–ка, Галина Сергеевна, — протянул он коробочку почти к носу Сугробовой: — фруктового клопика сегодня обнаружил. Как вам это нравится? Не успел с яблоневой молью расправиться, как на сцену уже новый персонаж появился.

— Это ведь только нарисованные сады стоят незыблемо, — холодно заметила Галина, отводя в сторону руку Шмелева с коробочкой, — а за живые сады борись да борись.

— А я разве не борюсь? — удивился Орест Викентьевич, засовывая коробочку с фруктовыми клопиками в верхний карман пиджака. — Не воюю разве с этой нечистью?..

Но Галина перебила его:

— Куда же, однако, уехал Михаил Александрович?

— В областной комитет партии. Доклад там будет делать.

— Как? — удивилась Галина. — Неужели тот самый доклад, для которого мы целый месяц готовили ему материал?

— Тот самый, — подтвердил Орест Викентьевич. — Доклад о завершении преобразования полупустынных степей в оазисные.

— Он же только на следующей неделе должен был его делать… — недоумевала Галина.

— Должен был на следующей неделе, — спокойно согласился Шмелев. — А вызвали сегодня. Часа два, как вылетел на самолете.

— Досадно, что я не застала его… — задумчиво проговорила Галина. — Ему нужно было бы знать об этом, прежде чем в обком ехать. Кто знает, что это за насекомые…

— Не пойму что–то, о чем вы говорите, — пожал плечами Орест Викентьевич, глядя на Сугробову поверх пенсне.

— С докладом Михаила Александровича может нехорошо получиться, — ответила Галина. — Наверно, он уже рассказывает там, что нами окончательно покорены пески, что наши степи вполне обеспечат кормовую базу животноводству, а у нас вдруг появились эти удивительные тли…

— Что за тли? Загадками какими–то говорите, уважаемая Галина Сергеевна.

Тут только Галина подала энтомологу портсигар Крылова:

— Вот, посмотрите–ка на этих насекомых, Орест Викентьевич.

Шмелев достал из бокового кармана лупу и внимательно стал рассматривать стебельки травы.

— Явные представители подотряда паразитических сосущих растительноядных из отряда равнокрылых хоботных, — классифицировал он обнаруженных насекомых. — Aphidodea!

— А пояснее нельзя? — нетерпеливо сказала Галина.

— Попросту же говоря, — продолжал, слегка оживившись, Шмелев, — мы имеем перед собой разновидность тлей. Какую–то необычайную разновидность к тому же. Я такой еще не видел ни разу.

Галина только теперь посмотрела на лежавшие в портсигаре стебельки травы, усеянные насекомыми, и удивленно воскликнула:

— Да тут их гораздо больше, чем было! Мыслимое ли дело — размножаться так быстро!

— Выходит, что мыслимое, — ответил Орест Викентьевич. — Обыкновенные тли имеют в год до двадцати поколений, а эта разновидность, видимо, особенно плодовитая. У тлей ведь вообще широко распространено явление живорождения и партеногенеза.

— Значит, нельзя терять ни минуты, — решительно заявила Галина, увлекая энтомолога вслед за собой вниз по лестнице. — Садитесь скорее в машину, Орест Викентьевич, и мы поедем к месту происшествия.

— Но позвольте, — запротестовал Шмелев, поправляя перекосившееся пенсне, — я не могу так сразу… У меня подагра, как вам, очевидно, известно. Смею вас уверить, что ничего не может быть хуже подагры для энтомолога, которому по штату положено целыми днями с резвостью школьника гоняться за жучками да бабочками.

— Не до шуток теперь, — нахмурилась Галина.

— Дайте, по крайней мере, хоть переодеться.

— Некогда, Орест Викентьевич, — проговорила Галина тоном, не терпящим возражений. — Вызывайте своих помощников с ранцевыми опрыскивателями, и мы выезжаем. Необходимо возможно скорее сообщить в область точные сведения о вредителях и размерах повреждений. Действуйте!

Сбежав по лесенке веранды, Сугробова подошла к Крылову.

— Василий Иванович, видите вон там домик? — спросила она, указывая на видневшееся за деревьями строение. — Это метеорологическая станция, место вашей работы. Свяжитесь, пожалуйста, с областным метеорологическим управлением и узнайте прогноз погоды на ближайшие дни. Я к вам сейчас радиста нашего пришлю.

Крылов взял чемоданы, накинул на плечи китель и пошел к метеостанции. Вскоре его нагнал невысокий рыжеволосый молодой человек в теннисной рубашке, выбежавший из центрального здания опорного пункта.

— Позвольте представиться, — проговорил он, поклонившись и протягивая руку Крылову: — радист Калашников. Разрешите, помогу.

И, несмотря на протесты Василия, он взял один из его чемоданов и, весело болтая, пошел рядом с метеорологом.

Пока Галина осматривала мотор машины, а заведующий хозяйством опорного пункта Иманбеков заправлял бензобак и заливал свежей водой радиатор, Орест Викентьевич, вопреки своей обычной медлительности, успел вызвать двух своих помощников с ранцевыми опрыскивателями и усадил их в машину.

Когда все приготовления к отъезду были закончены, подошел Крылов. Галина коротко познакомила его с Орестом Викентьевичем и завхозом Иманбековым.

— Как с ветром? — спросила она Крылова.

— Пока пять баллов, — ответил метеоролог.

— А в ближайшие дни?

— По данным областного управления, усилится.

— Садитесь в машину, Орест Викентьевич, нужно торопиться, — сказала Галина Шмелеву и энергично тряхнула головой, отчего ее волосы, пучком скрепленные на затылке, развязались и рассыпались по плечам.

— Счастливого пути! — кивнул ей Крылов, снимая фуражку.

— Товарищ Иманбеков! — крикнула Галина завхозу, когда машина тронулась. — Познакомьте Василия Ивановича Крылова с остальными сотрудниками нашего опорного пункта да не забудьте покормить его.

В пораженной зоне

Орест Викентьевич сидел рядом с Галиной, помощники его устроились на заднем сиденье. Галина почти не разговаривала и лишь изредка отвечала на вопросы энтомолога, болтавшего без умолку.

— Ужасная вещь эти стихийные бедствия! — говорил он каким–то глуховатым голосом. — Сколько страшных нашествий знает история! Да зачем далеко ходить, вот вам сравнительно недавний пример. Именно эти края подверглись в 1912 году небывалому нашествию прожорливых гусениц лугового мотылька. В тот год был неплохой урожай. Начинали уже созревать хлеба и овощи на бахчах, зеленели травы на лугах, и вдруг из Волго–Ахтубинской поймы фронтом в сотни километров двинулись на луга и посевы необозримые массы гусениц лугового мотылька.

Повернувшись к Сугробовой, Орест Викентьевич поинтересовался: