ИСПОРЧЕННАЯ БИОГРАФИЯ
Так протекала бы
Скромная жизнь,
Если не этот бы
Случай проклятый,
Если в судьбу мою
Не ввяжись Сам —
Генерал-губернатор!
Кто-то
И где-то
Калечил жену.
Лирик по сердцу,
Грабастая глыбу,
Бью я —
Без промаху…
Н-ну… и ну…
Глаз оказался
Выбит…
Город Иркутск
Удивительно мал:
Утром
Сморкнетесь —
Звучит до заката.
Тут обо мне
Впервые узнал
Сам генерал-губернатор.
Ну, так повестка!
Повестку прочел
И, пораздумав…
Не поднял перчатки.
Нет, я не струсил,
Я пред-по-чел
Лучше уж
Не встречаться.
Зимнее небо
Роняет снег,
Летнее небо —
Звездные свечи;
Что же может
Простой человек?
Маленький человечек?!
НЕБОЛЬШОЙ ДИАЛОГ И БОЛЬШИЕ ДЕЛА
Но губернатор
Был не поэт.
Он был сторонник
«Твердых позиций».
Ну, если так,
Почему бы и «нет»?
Можно сразиться!
На губернаторе
Синий сюртук,
По сюртуку —
Горизонт из медалей.
«Здравствуйте!»
— «Здравствуйте,
Милый друг!»
(Давно, говорит,
Не видались.)
Старый барон
Был сугубо суров.
Главное — глазки:
Не смотрит,
А… греет!
«Ну-с, — говорит, —
Ты…
из жидов?.»
— «Нет, — говорю, —
Из…
Евреев».
Тут, невозможно
Гремя и трубя,
Стал он
Описывать круги.
«Да я те-е-ебе!
Да я
Из те-бя
Сделаю
Кугель!»
Вступление, предпосланное поэме в беловой рукописи 1928 г
Стоит лирически
Только вздохнуть,
Стоит в раздумии оглядеться, —
Дверь —
нараспашку
и кошкой —
на грудь
Это вот самое:
Милое детство.
Критик — с подходом
Скажет опять:
«И-де-оло-гия,
жили получше»,
Ой, не хотел бы я
Вам пожелать
Такое благополучье!..
ГЛАВА 1
После строфы 5 в рукописи и в БР:
Что говорить!
Посмотрите: как все —
Лошадь!
Под плетью,
Под ношею —
Лошадь
Мечтает
О лучшем овсе,
Извозчик —
О лучшей лошади.
ГЛАВА 2
После строфы 1 в рукописи:
Как-то проснулся,
Глянул — сосна,
И растерялся сразу.
Я — на сосну:
И не сосна,
А белоснежная ваза?!
Я — к тополям,
Я — на поля, —
И не могу
надивиться:
Вижу: стоят мои тополя
Все, как один, —
В рукавицах?!
Я — на дома:
И — не до-ма!
Бабушки в чепчиках белых!
Патриархальная зима?!
Чтоб ты
Сгорела!
За ночь
И ветер
И стужу скрутя,
Утро дремало
На перьях метели,
Спокойное,
как дитя
в колыбели.
После строфы 1 в БР:
В наших окраинах
Еще бубенец
С полным гражданством
Бубнит на морозе,
И расчертили дорогу вконец
Серебряные полозья.
После строфы 3 в рукописи:
Ах, золотое начало!
Ах,
Неповторимые зимние танцы <?>
Пёхом,
на санках
и на коньках
Тащат ребята
Удобные ранцы.
Славно ребятам,
Тепло! Светло!
Мне и неладно
И грустно.
Слезы текут,
А ты — в стекло
Стоишь, пятачок приплюснув.
Взрослым — наверно бы,
Кинулся пить,
А у парнишки
Утеха иная:
Выскочу — стерва!
И ну лупить!..
А за что?
Не знаю…
После строфы 5 в рукописи следовал текст, на первых трех строфах которого М. Горький сделал помету: «Плохо звучит»:
Вечером — бронзовой
Дремой объят
Терем многооконный.
Чайками — ставни,
И на закат
Окна горят,
Как иконы.
Ночью — библейская красота!
Синее и густое.
Домик,
над домиком высота.
Домик —
под высотою.
Вы понимаете:
бок о бок —
Небо чуть-чуть повыше.
И может быть, здесь
Квартирует бог,
И только на время
Вышел.
И не его ли
Это нога
Мнет снеговую жизнь?
Ночь…
рафинированные снега.
Ночь…
ювелирная высь.
Звездной казны
Золотистый мороз
Кружится весь —
До копейки.
В домике полночь.
И — вроде звезд —
В домике канарейки.
Спит караульный
С морозом в усах.
Тишь снеговым горностаем.
В домике тихо.
Как в небесах:
Тетя — считает!
Право — расход,
Лево — приход.
Ручку… и в книгу.
И больше
ни слова.
Смотрит на счеты
Китайский кот
С усами сторожевого.
Блещут клычки
У китая в усах,
Чудятся мыши
В костяшках китаю.
В домике тихо,
Как в небесах:
Тетя считает.
Даст же всевышний
Такую лафу
Дьявольскому творенью!
Стерва я буду,
Если в шкафу
Меньше чем пуд
Варенья!
_____
Не пил мой батя
Ни серу,
Ни бром.
Это не козыри
В нашей касте.
В бороду руку —
И серебро
Перебирает в кассе.
Дескать, учесть,
Дескать, подчесть, —
Все до единой вычесть.
Чудится бате:
— Пять или шесть?
Сколько у тети тысяч?!
Трудно родителю
Без пера.
Ходит, седую крошит,
Брюки в гармошку,
Гармошка в спираль
Крутится на галоши.
Старая крыса
Старалась не зря.
Боже спаси, напротив.
Словом, короче говоря —
Я попадаю
К тете.