— Но ведь ворон же чёрный?! — сказал теперь Бхалу.

— Не торопи сказку, — одёрнул его Умка.

— Загалдели птицы, спрашивают Ворона: «А мы красивые? Мало нам света, не видим, какие мы красивые!» — «Ладно, — ответил Ворон. — Кто полетит со мной за море?» Вызвались Гусь и Трясогузка…

(Медвежата закивали: уже видели они на Камчатке и серых длинношеих гусей, и маленьких проворных трясогузок, раскачивающих длинными хвостами.)

Но тогда эти птицы иначе выглядели. У Гуся клюв был как у орла, горбатый и сильный, а у Трясогузки клювик тоненький и длинный. Гузкой она и тогда трясла презабавно, зато хвост имела короткий.

Вот взял Ворон Гуся и Трясогузку, и полетели они через море на восток и на север.

— Это к нам, к нам, — заволновался Умка.

— Долго летели, устали — дальше Гусь по морю поплыл. Лапами гребёт, Ворона и Трясогузку на спине везёт. До северных льдов доплыли, пешком пошли.

— Что такое льды? — потребовал объяснить Бхалу.

Аксинья Потаповна затруднилась с ответом: как объяснить индийскому медвежонку, что такое льды?

— Ну, обычные льды! — сказал Умка.

— Льды — это вода, закаменевшая от холода, — неожиданно подала голос бабушка Коала. — По ней можно ходить и не намокнуть. Это мне пингвин знакомый рассказывал, — пояснила она.

— Вот, — удовлетворённо кивнула Аксинья Потаповна. — Пошли Ворон, Гусь и Трясогузка по льду пешком. Чуть совсем не замёрзли, но добрались наконец туда, где край моря с краем неба соединяется. У Трясогузки клювик острый, тонкий, вот и стала она им небо ото льда отковыривать. Ковыряла, ковыряла, только маленькую щель проделала. И оттуда в мир алый свет просочился — заря. Да обломала Трясогузка свой клювик — с тех пор он у неё короткий.

Но тут уж Гусь свой мощный клюв в дело пустил — поднатужился и чуть-чуть приподнял край неба. Пролился оттуда свет яркий, красивый, переливчатый. «Вот так и держи небо!» — сказал Гусю Ворон, а сам взял Трясогузку под мышку и протиснулся туда, в Занебесный Мир. И видит: там занебесные жители…

— Медведи? — спросил, не утерпев, Тедди.

— Нет, не медведи! Сказано — занебесные жители. Сияющими шарами играют, перекидывают их друг другу с одного края неба на другой. Стал Ворон просить: «Жители занебесные, у вас много шаров, дайте мне один». «А что у тебя есть взамен?» — спрашивают занебесные. «У меня есть Трясогузка», — сказал Ворон. И выпустил он из-под крыла Трясогузку. Стала она прыгать по Занебесью, головой вертеть да гузкой своей трясти — расхохотались тут жители занебесные, шары пороняли, за животы схватились. Тут Ворон два шара под мышки спрятал да и скорей домой, в свой мир, поднебесный. Там уже Гусь из последних сил край неба держит. Проскользнул Ворон в щель, Трясогузка за ним шмыгнула, тут Гусь свой клюв убрал, небо и захлопнулось. Но — ай-яй-яй! — прищемил край неба маленький Трясогузкин хвостик. Рвалась она, рвалась, насилу вырвалась, а хвост вытянулся, длинный стал. Ну, а у Гуся клюв от тяжести неба сплющился.

«Ну-ка, теперь спрячьтесь за меня, — велел им Ворон. — И закройте глаза». А сам вынул из-под мышек принесённые из Занебесья шары. Запустил под небо первый шар, что пожарче, покатился он с востока на запад — солнце получилось. Запустил ему вдогонку второй шар, побледнее, — луна получилась.

Когда открыли глаза Гусь и Трясогузка, обрадовались, как светло в мире стало, и удивились: Ворон стал чёрным — опалил перья горячим солнцем.

— А когда же медведи-то? — вздохнул как бы про себя нетерпеливый Тедди.

— Посмотрел Ворон вокруг: птиц в небе много, рыб в море много, а земля большая, но зверей на ней нет. И стал он свою бороду выщипывать и зверей разных делать. Из самого лучшего пучка сделал Медведя, из двух других — Лося и Оленя. Потом Волка, Рысь, Лису и Росомаху. Чем меньше перьев в бороде оставалось, тем мельче звери выходили.

— А слона когда сделал? — решил уточнить Бхалу.

— Встретишь слона, сам у него и спросишь, не перебивай… Сделал зайцев, сурков, евражек, белок, мышей. А когда поредела борода, не заметил Ворон, дёрнул у себя голую кожу — людей сделал. «Ай, ай, глупый, что натворил, всё испортил!» — закричал Ворон. Да поздно — разбежались люди по земле, не воротишь. Обиделся на себя Великий Ворон и ушёл из мира. А вместо себя оставил главным Медведя, велел за порядком следить, всем управлять. Чтобы весной снега таяли, чтобы летом всё зеленело, а к осени ягоды поспевали…

А Бхалу догадался:

— Я знаю, как того Первого Медведя звали, — это же сам царь Джамбаван!

— Нет, нет, — перебил Тедди, — у нас в Америке говорят, его звали Мише-Моква!

— Миша Мокрый? — недослышал Умка. — Это правда, Первый Медведь любил купаться. А теперь он живёт на небе…

Стемнело. На западе ещё розовела заря — та самая, которую когда-то выпустила из-под неба отважная Трясогузка. На востоке поднималась жёлтая луна — её принёс из Занебесья Великий Ворон. Всё ярче светились звёзды, которые Ворон проклевал когда-то давным-давно. Не поленился Ворон, много звёзд наделал.

— Вон та звезда, на севере, — наша, Полярная, — показал Умка. — А вон то созвездие — это Медведь вокруг Полярной звезды ходит. Медведя зовут Аркуда. А север в честь него называется Арктика.

Коала смотрела на небо с удивлением. Коалы — звери по преимуществу ночные и хорошо знают звёзды. Но здесь она не узнавала ни одного созвездия, ведь над Австралией светят другие звёзды, южные.

Рассуждение медвежонка Тедди

— Медведем быть хорошо, а человеком лучше, — рассуждал чёрный медвежонок Тедди. — У медведя что есть? Когти да зубы, лапы да шкура, и та всего одна, не снимается. А люди у нас в Америке — самые крутые. Всегда улыбаются: ха-ай! Носят куртки и кепочки и ездят на машинах: р-р-р!.. А в машинах у них столько вкусностей! К нам в Скалистые горы специально люди приезжают медведей кормить. Сами в кемпинг спать уходят, а машины нам оставляют. Открывай любую, а там внутри — вау, чего только нет: и чипсы в пакетиках, и гамбургеры, и жвачка, и попкорн, и кола в бутылках — сладенькая, шипучая…

— Всё у людей есть, — проворчала Аксинья Потаповна. — Совести только не хватает.

— Не знаю, у наших хватает, — сказал Тедди. — Был такой случай. Один американский президент — ну, главный человек — пошёл в лес гулять и заблудился. А мой пра-пра-прадедушка, его тоже звали Тедди, помог ему найти дорогу домой, в Белый Дом. И президент был так благодарен, что тоже взял себе имя Тедди. Не слышали? Тедди Рузвельт, по прозвищу Медвежонок, его вся Америка знает.

— У людей своя жизнь, у нас своя, — отозвалась Аксинья Потаповна. — Держись от них подальше. Чем реже мы встречаемся, тем лучше для нас и для них.

Тедди только пожал плечами и пошёл играть в пятнашки с другими медвежатами. Он любил эту игру, где всё решала быстрота. Правда, иногда так увлекался бегом, что вовсе пропадал из игры — хоть по следам его вынюхивай.

— Однако Тедди опять заубегался, — заметил вскоре Умка. — Уф, жарко. Так неинтересно. Лучше давайте в пятнашки под водой играть.

— У-у, а в пятнашки на дереве не хочешь? — предложил в ответ Бхалу.

Умка почему-то не захотел, а Панда и Коала согласились. Что вы Думаете — чемпионом по древолазным пятнашкам оказалась Коала! Что с того, что бабушка? Ни панды, ни губачи с дерева на дерево перескакивать не могут. А коалы — запросто, пожалуйста.

А Тедди всё не было…

Спасительница

…А Тедди между тем сидел в глубокой сырой яме. В неё никогда не проникало солнце, и на дне до сих пор не растаял снег. Правда, снег почерневший, слежавшийся, но всё равно холодный; из него торчали ржавые банки и прошлогодние листья. Тедди пытался выпрыгнуть из ямы — нет, высоко. Пытался вскарабкаться по землистой стенке — нет, круто. Ещё и лапу порезал чем-то острым. Что делать, как быть? Только отчаянно реветь и дожидаться, пока не придут на помощь свои. Но когда же они придут?