Затем он услышал писк. Он безошибочно узнал его, хотя это и было невероятно. Это была музыка Дауда, от которой в прошлом году сходили с ума все оркестры. Для того чтобы приемлемо сыграть сочинения Дауда, нужен был оркестр из семидесяти человек. Теперь же она звенела и гремела в джунглях Каролы с того места, куда вели и откуда возвращались отпечатавшиеся в грязи человеческие следы. Она завершилась щемящим диссонирующим звуком, но через несколько мгновений возобновилась снова. Внезапно Хорн понял. Держа свое бластерное ружье по-прежнему наготове, он двинулся вперед.

Музыка доносилась со сделанной беглецами просеки, которую они использовали всего одну ночь. Построенное ими убежище было разрушено и обломки разбросаны вдоль деревьев ниже по холму. Повсюду на поляне были человеческие следы. Люди с «Тебана» тщательно все обыскали в надежде найти возможно оставленное сокровище. Но здесь уже ничего не было. Наверное, группу вел рыжий старпом, и он получил приказ обыскать все тщательнейшим образом. Но они не нашли ничего, что бы стоило взять с собой.

Уходя, они оставили две вещи. Одна из них – «уоки-токи», маленькая рация, из которой сейчас доносилась музыка, передававшаяся из рубки космического бродяги. Цель Ларсена была ясна – он хотел начать переговоры с беглецами.

Второй оставленной вещью было тело маленького сморщенного инженера. Ларсен использовал его, чтобы захватить в открытом космосе «Данаю». Перед этим он собирался до смерти запороть его на Гермесе. Инженер после этого сбежал от Ларсена и снова к нему вернулся, не надеясь на большее, чем бутылка-другая, или же действительно полагал, что до убийства дело не дойдет. Впрочем, он бы согласился и на убийство, если бы сначала досталась бутылка.

Он лежал на маленькой поляне, расслабленный и спокойный, ужасно обезображенный убившим его бластерным зарядом. Все было совершенно ясно. Он привел группу с «Тебана» к тому месту, где, как он полагал, должны были быть беглецы. Группа все время находилась на связи с кораблем, используя «уоки-токи», такой же, наверное, системы, как и та, которую Ларсен использовал, посылая своего старпома для организации немедленного ремонта в космопорте Фомальгаута. И наверняка Ларсен сегодня здорово разозлился, когда инженер привел его людей не к обещанному, столь вожделенному для Ларсена сокровищу, а к брошенному лагерю. Он просто приказал убить инженера.

Затем Ларсен отдал еще один приказ. Он уже не был абсолютно уверен, что беглецы начнут торговаться с ним, чтобы получить пищу. И хитроумные маневры Хорна превратили команду «Тебана» в нервозную шайку подозрительных и удрученных трусов. Они боялись его, боялись друг друга, боялись найти сокровище и боялись его не найти. Они одинаково боялись и попытаться поднять «Тебан», и воспользоваться спасательными шлюпками. Они уже начали понимать, что задержка «Данаи» должна была привести к появлению патрульного корабля, который сядет и на Гермесе, и на Кароле, чтобы провести осмотр. А тогда команда «Тебана» будет обречена.

Поэтому Ларсен приказал оставить «уоки-токи», и рация играла приятную, искрящуюся, живую музыку, чтобы привлечь внимание к тому факту, что Ларсен хотел бы заключить сделку с беглецами или с Хорном.

9

Очень часто, когда события происходят одно за другим, оказывается, что важнее, когда событие произошло, а не в чем оно заключалось. Наиболее тщательно разработанные планы могут рухнуть из-за того, что нарушится график. Затея Ларсена с похищением сорока миллионов межзвездных кредитов наличными должна была пройти без сучка и задоринки. Такой план действий никем не был предусмотрен, и никакого противодействия не ожидалось. План был само совершенство, учитывал все возможные и предсказуемые обстоятельства, за исключением того, что античные двигатели «Тебана» взвоют о своей поломке, как это произошло в действительности. Это случилось после того, как были уничтожены припасы на Кароле, и перед посадкой «Тебана» на Гермесе, чтобы дождаться прибытия покинутой людьми «Данаи».

Если бы признаки надвигающейся катастрофы двигателей возникли в любой другой момент, задуманное было бы выполнено. Если бы припасы на Кароле не были уничтожены – то есть если бы «Тебан» отправился ремонтироваться на Фомальгаут до того, как были разбиты склады на Кароле – потерпевшие кораблекрушение, прибыв на Каролу, ничего бы не заподозрили. Они бы радостно встретили прибывший «Тебан», и «Тебан» после этого мог улетать с грузом денег.

Опять-таки, если бы «Тебан» сел на Гермесе в предусмотренное время, ожидая прибытия покинутого лайнера, то на его борту не было бы Хорна, поскольку двигатели не проявляли бы признаков надвигающейся катастрофы. Обнаружив отсутствие денег на «Данае», Ларсен отправился бы на Каролу, и по пути туда «Тебан» бы взорвался. Он сам бы стал потерянным в космосе кораблем. В любом случае, если бы двигатели «Тебана» повели бы себя как-нибудь не так, как это произошло в действительности, потерпевшие кораблекрушение на Кароле были бы обречены. Случись это раньше – они были бы убиты. Позже – они бы умерли от голода. Но в одном случае команда «Тебана» обогатилась бы, а в другом – умерла бы, когда на космическом бродяге кончился бы воздух. Так что главное иногда бывает не в том, что произошло, а когда.

Тот же фактор времени событий действовал и сейчас, пока Хорн с отвращением занимался похоронами инженера «Тебана», делая все, что было в его силах. Если бы он не потратил время на похороны, он бы успел добраться до поляны с маяком как раз на полчаса раньше. Что имело бы свои последствия. Они могли быть фатальными или нет, но события развивались бы тогда совсем иначе.

Как бы там ни было, Хорн, как мог, похоронил инженера. Затем вернулся по своим следам, старательно воспроизводя манеры дикого животного. Он направлялся к маяку и «Тебану». Музыкальным приглашением начать переговоры с Ларсеном он не воспользовался. Это выдало бы Ларсену, где он находится. Если бы он не оставил человеческих следов на том месте, где пользовался «уоки-токи», а только звериные, это могло бы навести на мысль о фальшивых копытах и фальшивых следах. Как бы то ни было, Хорн не воспользовался «уоки-токи», как этого хотел Ларсен. Что было хорошо.

С другой стороны, Хорн закончил похороны инженера как раз в тот момент, когда команда убийц вернулась на корабль. То, что на борту «Тебана» оказалось так много людей, было плохо. Это было незадолго до заката, в конце дня. Если бы ходившая с инженером группа вернулась немного позже, она бы отказалась выходить снова, в ночной темноте. Это было бы хорошо. Но, опять-таки…

Капитан «Данаи» суетливо взялся за организацию жизни в укрытии под большим упавшим деревом. И, конечно же, он организовывал эту жизнь так, как считал нужным. Это было ни хорошо ни плохо. Но после того как он навел максимум порядка и уюта, он сообщил, что его команда и младший офицер должны также, насколько это возможно, привести себя в надлежащий вид. Многого сделать они не могли, но по крайней мере должны были побриться.

А вот это было очень, очень, очень плохо.

Они брились по очереди карманной бритвой капитана «Данаи», работавшей от батареек. Он носил ее в аккуратной коробке из гибкого пластика, достаточно хорошо герметизированной, чтобы влага не повредила моторчик. Бритва работала прекрасно. Она брила чисто и ровно – но при этом искры в моторчике вызывали помехи, которые включенная «уоки-токи» могла бы уловить на расстоянии нескольких километров.

Именно расположение событий во времени и привело к беде. В любой другой момент включение «уоки-токи» не привело бы ни к каким последствиям. Но бритва работала именно тогда, когда одна «уоки-токи» играла музыку Дауда, чтобы привлечь внимание определенного лица, а вторая была включена на прием, чтобы услышать, если это лицо отзовется. Этим лицом был Хорн, и он не отозвался. Но бритва, которая этим лицом не была, создавала звенящий шум маленького электромоторчика, и Ларсен его услышал. Естественно!